— У нее слишком много лишнего веса.

— А лорд Вонли думает, что она придет первой.

— Лорд Вонли? — оживился я. — А он что, здесь?

— Здесь, — сказала она. — Он обедал в ложе рядом с моей. Мы с ним только что вместе спускались по лестнице.

Я спросил, не помнит ли она, в какой именно ложе он был, но принцесса ответила, что не помнит. Я сказал, что мне хотелось бы поговорить с ним.

— Лорд Вонли будет рад побеседовать с вами, — кивнула она. — Он до сих пор благодарен вам за скачку на приз «Глашатая». Он говорит, буквально сотни людей поздравляли его с этой скачкой.

— Это хорошо, — сказал я. — Значит, если я попрошу его об услуге, он мне скорее всего не откажет.

— Просите что хотите, хоть луну с неба!

— Ну, так много мне не надо…

Жокеям дали сигнал садиться в седло. Я сел на лошадь, прикидывая, что можно сделать с ирландской кобылой. И я с самого начала взял хорошую скорость и не снижал ее в течение всей скачки, давая кобыле почувствовать каждый лишний фунт ее веса. Дело кончилось тем, что, несмотря на ее решимость, мы пришли к финишу на полтора корпуса впереди.

— Великолепно! — воскликнула сияющая принцесса, ожидавшая меня у места, где награждают победителей. — Красавец! — Она похлопала по боку своего взбудораженного скакуна. — Кит, когда переоденетесь, приходите в ложу. — Она увидела тень нерешительности, отразившуюся на моем лице, и поняла, в чем дело. — Я видела лорда Вонли наверху. Я пригласила его к себе в ложу.

— Вы очень добры.

— Я очень рада, что вы пришли первым.

Я переоделся и поднялся в знакомую ложу, расположенную над финишным столбом. На этот раз принцесса была там одна, без гостей. Она мимоходом упомянула, что приехала сюда сегодня утром прямо из Девона, на своей машине.

— Племянница звонила мне вчера вечером из своего офиса и сказала, что вы доехали вовремя, — сказала принцесса. — Она вас благодарит.

Я сказал, что был очень рад помочь. Принцесса предложила мне чаю, сама разлила его, и мы уселись на соседних стульях, как бывало обычно, и я принялся описывать скачку препятствие за препятствием.

— Да-да, я видела, — сказала она с довольным видом. — Вы всю дорогу шли впереди этой кобылы. Когда она прибавляла, вы тоже прибавляли, когда она замедляла ход, вы делали то же самое. А потом я видела, как ее жокей взялся за хлыст, а вы просто дали шенкель моему коню… Я знала, что мы выиграем. Я все время была уверена в этом. Это было так замечательно!

Эта уверенность вполне могла рухнуть у последнего препятствия, но это принцесса знала не хуже меня. Бывало и такое. Тем приятнее было побеждать.

Принцесса сказала:

— Уайкем говорит, что завтра мы в первый раз выпускаем Кинли на барьерных скачках в Тоустере. Его самая первая скачка…

— Да, — кивнул я. — И еще у Даулагири — первая скачка в стипль-чезе для новичков. Я попробовал их обоих на тренировке у Уайкема на той неделе. Он вам не говорил? Оба прыгали просто великолепно. А… а вы там будете?

— Разумеется, я этого пропустить не могу. — Она помолчала. — Племянница говорит, что тоже доедет со мной.

Я вскинул голову.

— В самом деле?

— Она так сказала.

Принцесса внимательно смотрела на меня, и я тоже посмотрел ей в глаза, но прочесть, о чем она, думает, не смог, хотя как раз сейчас это было бы очень кстати.

— Мне понравилось ехать с ней, — сказал я.

— Она удивилась, что время прошло так незаметно.

— Да.

Принцесса уклончиво похлопала меня по руке, и тут в дверях появились лорд Вонли с супругой и подошли к нам с приветствиями. Принцесса тоже приветствовала их, предложила им по стаканчику портвейна — они оба его любили, тем более что день был холодный, — и увела леди Вонли на балкон, оставив нас наедине с лордом Вонли.

Он рассказал мне, как доволен всеобщим восхищением, вызванным субботней скачкой, и я спросил, не может ли он оказать мне услугу.

— Дорогой мой! Разумеется! Все, что в моих силах!

Я снова рассказал о Бобби и о продолжающихся нападках «Знамени». Впрочем, к этому времени лорд Вонли уже и сам знал об этом.

— О господи! Да-да! Вы видели сегодняшние комментарии в нашей газете?

Это все наша обозревательница, Роза Квинс, у нее язык, как у гремучей змеи, но пишет она толково. Так чем я могу вам помочь?

— Я хотел бы знать, — сказал я, — есть ли в «Глашатае» что-нибудь вроде досье на Мейнарда Аллардека. И, если таковое имеется, не позволите ли вы мне его просмотреть.

— Господи! — сказал он. — У вас какие-то свои соображения на этот счет?

Я объяснил, что мы пришли к выводу, что Бобби был всего лишь орудием кампании, направленной против его отца.

— И нам было бы полезно выяснить, кто может быть настолько зол на Мейнарда, чтобы лишить его возможности получить титул.

Лорд Вонли добродушно улыбнулся.

— К примеру, те, у кого он отобрал дело?

— Ну да, — подтвердил я. — Хотя бы.

— Вы предполагаете, что «Знамя» заставили напечатать все эти нападки?

— Он поджал губы, как бы размышляя.

— Я думаю, их не пришлось так уж сильно заставлять, — сказал я. — Вся эта газета — одни сплошные нападки.

— Ах, боже мой! — сказал он с насмешливым упреком. — Ну хорошо. Не знаю, чем это может помочь вашему зятю, но я позабочусь о том, чтобы вы получили доступ к нашим материалам.

— Замечательно! — от души сказал я. — Спасибо вам большое.

— Когда вам будет удобно?

— Чем раньше, тем лучше.

Он взглянул на часы.

— В шесть вечера вас устроит?

Я едва не охнул от удивления.

— Вечером мне надо быть на обеде в Сити, — пояснил он. — А перед тем я собираюсь заглянуть в «Глашатай». Спросите меня на проходной.

Я приехал на Флит-стрит, спросил на проходной редакции «Глашатая», и меня направили в редакторский отдел на третий этаж. Более ранние издания завтрашних газет уже печатались, но здесь суматоха была в самом разгаре.

Лорд Вонли, выглядевший здесь довольно нелепо в своем твидовом пиджаке, парадных брюках, накрахмаленной рубашке и белом галстуке, стоял за плечом человека без пиджака, сидевшего за центральным столом, и оба были поглощены изучением лежавшей перед ними газеты. Большое помещение было разделено перегородками высотой по плечо на закуточки, в каждом из которых стояло по четыре-пять столов. Все закуточки были набиты телефонами, пишущими машинками, комнатными цветами и людьми, находившимися в состоянии слабой, но непрерывной деловой активности.

— Вам кого? — спросили меня, увидев, что я остановился в нерешительности, и, когда я сказал: «Лорда Вонли», мне просто ткнули пальцем в нужную сторону. Я прошел в центр этой деловой активности и сказал:

— Извините…

Лорд Вонли поднял глаза, не поднимая головы.

— Ах да, мой дорогой! Я сейчас, — сказал он и снова опустил глаза, внимательно просматривая газету. Я обнаружил, что это была свежеотпечатанная первая страница завтрашнего номера.

Я принялся ждать, с интересом созерцая царящее вокруг оживление. Подозреваю, что эта комната не сильно переменилась со времен шумного великана, первого лорда Вонли. Разумеется, столы и оборудование обновлялись, но в целом чуточку старомодное помещение с коричневым полом и желтовато-кремовыми стенами по-прежнему создавало впечатление напряженной деловитости.

Нынешний лорд Вонли закончил читать, выпрямился и похлопал по плечу сидящего за столом человека в рубашке. Позднее я узнал, что то был сам великий белый вождь, главный редактор «Глашатая».

— Добротно сделано, Марти. Хорошая работа.

Человек кивнул и продолжал читать.

— Роза Квинс здесь, — сказал мне лорд Вонли. — Вы, наверно, захотите встретиться с ней?

— Да, пожалуйста, — сказал я.

— Сюда, — он направился к одному из закутков, логову той самой леди с языком как у гремучей змеи, которая тем не менее пишет толково и которая была автором сегодняшней статьи о Мейнарде.

— Роза, — сказал владелец газеты, — позаботьтесь о Ките Филдинге, пожалуйста.