Как часто, неся боевое дежурство, я представлял себе миг возвращения. На мне будет строгий темно-синий костюм, на груди приколота орденская планка (именно планка, а не орден, я же сама скромность), седые виски как свидетели пережитого (это обязательно) и легкая хромота (результат старого ранения, умело маскируемый при помощи изящной трости). Боже, каким я был мальчишкой! Господи, как бы я хотел им остаться!

К счастью, седых висков и трости не было, не было и планки с костюмом, но это уже к сожалению. Однако я вернулся. Были объятья и поцелуи, дружеское похлопывание по плечу, пожимание рук. Прозвенел звонок, возвещающий о начале лекций, народ рассосался. Осталось трое или четверо. Мы зашли в свободную аудиторию. Откашлявшись, я приготовился к рассказам. Меня перебили одним вопросом: «Сколько ты убил?» Я опешил. «Не знаю, не считал». Глаза у ребят поблекли, как у того хомяка в моей тумбочке, они потеряли интерес. Разговор повели они. Кого исключили, как на днях хорошо посидели в пивной, какой доцент имярек тупица, кто с кем сошелся (или развелся). Мои рассказы были им неинтересны. В паузах я пытался что-то вставить, меня вежливо слушали, одобрительно кивали головой и переводили разговор на свое, то, что для них было действительно важно.

С тех пор я не рассказывал о моей войне никому и никогда. Остаюсь искренне ваш, гвардии младший сержант запаса Л. А. Иванов".

Сергей Бахтин, 3-й дивизион, 8-я батарея, декабрь 1983-январь 1986 (из личного архива)

"Зазвучала музыка «ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ», и новобранцы в Армию попрощались с провожающими родственниками. Из ворот Казанского областного военкомата колонна машин поехала на железнодорожный вокзал. Призывников распределили по вагонам и военный эшелон тронулся, постепенно набирая скорость. В учебную часть города Грозного нас привезли в середине сентября 1983 года. Приняли Присягу 7-го ноября и начались учебные вождения. Проехали 3 марш-броска по горным дорогам Северного Кавказа. Третий 500-километровый марш-бросок пришлось прервать на полпути и спуститься на равнину из-за того, что в горах неожиданно и быстро ухудшилась погода. Туман стал все более плотным, ухудшилась видимость дороги. Все обошлось благополучно, машины без происшествий вернулись в воинскую часть. О том, что нашу автороту будут отправлять в Афганистан, было известно заранее. На политзанятиях офицеры рассказывали об этом государстве, говорили о том, как себя вести и служить там достойно, выполнять интернациональный долг, оказывая военную помощь по просьбе Афганского народа и Правительства. В нашу автороту просились из других учебок. Приняли двоих, потому что одного из нашей части отправили домой по семейным обстоятельствам, он был женат и у него родился ребенок. А второй остался в учебной части как специалист-аккумуляторщик. В конце декабря нас отправили в Афганистан.

На аэродроме Шиндандского гарнизона пробыли недолго. Было тепло, сняли шинели, кто хотел пить воду — недалеко стояла кипяченая вода в баках, другие просто наполнили фляжки водой. Нас ждали офицеры и прапорщики из различных подразделений и частей Шиндандского гарнизона и можно сказать, кому как повезло. Кто-то попал в автобатальон, кто-то в батальон связи, кто-то в танковый полк, в медсанбат и т. д. Я попал в реактивный артиллерийский полк. Сели в машину и поехали в расположение части. По прибытию в полк разместили в казарме, которых было не много, большинство солдат жили в палатках. Две недели провели в карантине. Писали письма домой и родственникам. За эти дни осваивались к армейской жизни и климату. Одно из основных правил было ‒ пить только кипяченую воду и иметь фляжку с водой. Из-за плохой (не кипяченой) воды заболевали желтухой и дизентерией.

В это время много солдат из полка уехали на боевую операцию. Мы увидели после подъема, как боевая техника и реактивные установки одна за другой выезжали из ворот автомобильного парка и долго был слышен гул и шум. В столовой на завтраке было значительно меньше солдат и пустовали столы для приема пищи. Так в столовой продолжалось почти до конца нашего карантина. Через несколько дней приехали «КамАЗы» автороты. Они приехали за снарядами и, загрузившись на артскладе, уехали обратно. Мы узнали, что операция идет под Гератом, и в ущелье банды душманов упорно оказывали сопротивление пехоте. В дальнейшем нам пришлось привыкнуть к словам: боевая операция, банды душманов, полный залп реактивной установки. После карантина нас водителей распредели по дивизионам, а кто-то попал в автороту. Я попал в артиллерийскую батарею «Ураган», во взвод управления. Получил машину «Газ-66», в оружейке за мной закрепили автомат.

Познакомился со всеми сослуживцами. Много ребят было из Поволжья и России. Были из всего Советского Союза. Из Туркмении и Узбекистана, из Украины, Белоруссии, Литвы. Началась служба ‒ это и наряды в столовую и в караул, и выезды на боевые операции. Первый мой выезд ‒ «первый блин комом», по дороге сломалась машина и меня оставили на блокпосту. Больше 10 суток отдельно от солдат, которые там несли службу жил и охранял машину. Днем было нормально, можно было пообщаться и покушать с ними, но ночью был в кузове своей машине, там из ящиков устроил себе спальное место. С наступлением темноты солдаты начинали стрелять трассирующими патронами. Эти дежурные обстрелы местности были не только на всякий пожарный случай. Стреляли и по блокпосту и не было возможности и желания спуститься с машины на землю. Обстрелы были долгие, и трассирующие пули буквально не далеко пролетали. Ночью засекали откуда стреляли и днем обстреливали по координатам из минометов. Осматривали место откуда стреляли, и там же из минометов вели огонь по другим координатам. Через несколько дней подошли солдаты блокпоста и в целях безопасности слили бензин и оттащили машину на другое место. Причиной неисправности автомашины был масляный насос, который заклинило из-за удара. На мосту была пробоина, я ее поздно заметил и правыми колесами проехал, повредил насос. Разобрал на части масляный насос, но восстановить не смог. Недалеко (метрах в сорока) стоял гаубичный тягач МТЛБ, корпус которого было видно наполовину. Иногда его заводили и уезжали куда-то. Прошли почти две недели с ночными обстрелами, и наконец-то приехала наша автоколонна, и машину притащили в полк.

Мы уже прослужили больше полугода. На смену дембелям и «дедам» пришли новобранцы. Тот, кто больше прослужил, имел больше опыта и знаний. А у того, кто только что с Союза прибыл, несмотря на учебку, было больше страха и неуверенности. Трудно первые полгода, потом привыкаешь и все путем, а страшно последние полгода, когда ждешь приказа об увольнении. Очень хочется вернуться домой живым и невредимым. Помогала дружба и взаимная поддержка, особенно своего призыва. За полгода уже каждый успел проявить себя. Это отмечали и офицеры. Старшина батареи ст. прапорщик Ковальчук каптерщиком назначил молодого по призыву веселого и находчивого Сага. Он из нашего призыва. Самым интересным из нашего призыва был Кислицын. И фамилия кислая и сам по характеру кислый, но было интересно с ним общаться. Рашит из города Зеленодольска ‒ татарин, был мне земляком и другом.

В ноябре 1984 года нашу батарею приказали готовить к выходу в рейд. Я подготовил свою машину «Газ-66», загрузился, ‒ это было оборудование дальномерщика и разведчиков. На машину был закреплен расчетчик Кузьмин. Он был моего призыва и тоже водителем. Но в батарее нужен был расчетчик (рассчитывает параметры стрельбы реактивных установок). И он выучился и из простого водителя превратился в первого и главного человека в батарее после офицеров и сержантов. Через некоторое время получил звание ефрейтора, а мы (его друзья из одного призыва) по-дружески называли его Кузя. Он на нас не обижался. Как потом выяснилось, нашу батарею готовили на передислокацию, но мы не знали, мы думали, съездим на боевую операцию, отстреляемся и вернемся в полк. Автомат, подсумок с четырьмя магазинами набитыми патронами, противогаз, бронежилет, каска, индивидуальный перевязочный пакет. Все что положено на выезд. На стекла с обеих сторон повесили бронежилеты. Рано утром, после завтрака выехали на бетонку. Нас сопровождали машины автороты, груженные снарядами, и топливозаправщики. Пока ехали по Шиндандскому гарнизону, впереди и сзади к нам присоединились мотострелки охранения и автоколонны из других частей дивизии. Получилась большая по количеству машин колонна. Поехали на юг, в сторону Кандагара. Проехали тот блокпост, где мне пришлось ночевать больше 10 ночей под свист трассирующих пуль. Ехали не быстро, несколько дней. Между Шиндандом и Кандагаром есть перевал. Подъем на перевал 70 км и спуск 70 км. После спуска с перевала остановились ночевать. Собрали водителей «КамАЗов» с нашей автороты и дали задание до утра поменять гильзо-поршневую группу на одной машине. Оказалось, на перевале «КамАЗ» с прицепом, груженый снарядами, закипел, кольца сели и пошел повышенный расход масла. Я, конечно, понимал, что это сложная работа. Не видел, как они работали, но они справились с заданием. На следующий день после завтрака поехали дальше. На дороге, наверное, была засада душманов. Стрельбы и боевого столкновения не видел, но видели трупы душманов на обочине дороги. Проехали без остановки. Потом увидели три сожженных наливника ‒ полуприцепы с большими цистернами и БТР. Судя по всему, их сожгли давно, не один месяц назад. Они были в стороне от дороги и не мешали движению машин. Потом еще проехали мимо расстрелянных и сожженных боевых машин и топливозаправщиков.