Кстати, чертовски удобно! Валерьян никогда здесь не бывал, но благодаря моим воспоминаниям, он точно знает, куда мы попали.

— Кажется, я знаю,почему мы здесь… — Ершов уставился на дверь исполинских масштабов, как будто из неё должен кто-то показаться.

Каково было моё удивление, когда дверь и правда, скрежетнув, распахнулась. Я ожидал увидеть кого угодно, бога, демона, да даже Ыбракхта! Кто знает? Вдруг ушлый торгаш подал на меня в суд? Но за дверью никого не было. Зато мы услышали голос верховного божества.

«Подсудимые, немедленно пройдите в зал заседаний!».

Мощный вибрирующий голос прокатился эхом по сводчатому залу и затих.

— Заставим их ждать или выполним просьбу? — усмехнулся я.

Понятия не имею, что со мной случилось, но на душе было абсолютное спокойствие, граничащее с могильным холодом, но это всё же был не он. Такое ощущение, будто мне не способны навредить боги. Хотя я прекрасно понимаю, что это далеко не так. Если они набросятся толпой, то меня ничто не спасёт.

— Думаю, лучше не злить их, — сказал Валерьян Геннадьевич, я кивнул и мы направились в открытую дверь.

Войдя внутрь, мы попали в круглый зал, который превосходил размерами предыдущее помещение. По кругу вверх уходили бесконечные балконы, с которых на нас пялились боги. Вон сова безразлично пялится на нас, шакал ухмыляется, скаля зубы, черепаха лениво зевает.

В зале стоял дикий гул. Боги переговаривались, обсуждая нас. Жаль, в этом бубнеже было невозможно разобрать, что они лопочут. Откуда-то сверху снова прозвучал громогласный бас:

— Тишина! — выкрикнул невидимый оратор, на этот раз я даже не стал искать его в скоплении богов, это было бесполезно, сколько ни смотри, не отыщешь. — Подсудимые, Дубровский Виктор Игоревич и Ершов Валерьян Геннадьевич. Вы обвиняетесь в…

— Подсудимые, Дубровский Виктор Игоревич и Ершов Валерьян Геннадьевич. Вы обвиняетесь в том, что открыли дверь в мир демонов, способных уничтожить всё живое. Это тяжкий грех, за который вам может грозить развоплощение.

Услышав это, я невольно улыбнулся. Какая ирония. Это уже второй раз, когда я попадаю под суд. Даже интересно, чем всё обернётся в этот раз. По крайней мере, мне было интересно ровно до тех пор, пока Валерьян не разинул свой поганый рот.

— Ваша честь, я виновен. Прошу меня развоплотить, но Дубровского не трогайте, пожалуйста.

— А вот и хрена с два! Этот старый идиот не виновен! — Тут же заорал я и влепил ему такой подзатыльник, что Валерьян едва не покатился кубарем. — Молчи. Я не разрешал тебе говорить.

Со всех сторон заголосили боги. Большинство из них требовали нас развоплотить, но были и те, кто просто хохотал и заявлял, что мы превращаем суд в балаган. Что значит «превратили»? Это место всегда было цирком зарвавшихся уродов.

— Тишина! — рявкнул громогласный голос. — Подсудимые, определитесь, вы признаёте свою вину или отказываетесь от содеянного!

— Ваша честь, всё не так однозначно. Посмотрите на этого старика. Его пятьдесят лет пытали демоны. Как думаете, он способен отвечать за свои деяния после пережитого? Конечно же, он хочет смерти, ведь никто из смертных не мог бы перенести подобного и остаться в собственном рассудке, — заявил я.

— То есть вы заявляете, что Ершов Валерьян Геннадьевич — недееспособен?

— Совершенно верно. Если вы обратите внимание на его душу, то там стоит моя метка. А следовательно, я несу полную ответственность за этого старика. Задавайте свои вопросы, я с радостью на них отвечу и отрину все подозрения в наш адрес. — Я самодовольно улыбнулся в надежде, что от Валерьяна отстанут и будут разговаривать только со мной.

— Возражение принято! Итак, рассматривается дело в отношении Дубровского и Ершова. Первым свидетелем по делу вызывается великий Ёрш Ёрабуго. — Послышался щелчок пальцев и перед нами появилась огромная рыбина с человеческими руками и ногами. На голове — острый гребень, а глаза тускло горят голубоватым свечением.

— Ваша честь. Я, достопочтенный Ёрабуго, со всей ответственностью заявляю, что этот человек, — ёрш ткнул пальцем в Валерьяна. — Из-за своей алчности и гордыни, погряз в изучении запретных искусств, в следствие чего связался с демонами и заключил с ними пакт, даровавший ему бессмертие! — Булькающий голос пронёсся по залу, а в следующую секунду рыбка исчезла, появилась позади Валерьяна, крутанулась, делая сальто, и одним движением рассекла старика пополам головным гребнем.

Тело Валерьяна развалилось на две части окропив пол кровью. Но кровь тут же стала стаскивать части тела деда вместе. Тридцать секунд — и Валерьян Геннадьевич снова жив и здоров. Он-то здоров, а вот у меня в груди жадно начало биться сердце проклятого. В голове завыл бесконечный хор душ. Орали люди, демоны… на разных языках, кричали, стонали, пели! Это было ужасно и прекрасно одновременно.

Что эта рыбёха себе позволяет? Владыка мёртвых должен дать понять этим отбросам , кто здесь главный! Боги перед лицом вечности — просто пыль! Великий владыка, заставь их уважать себя!

— Ваша честь, прошу дать мне слово, — выкрикнул я, заглушая поднявшийся гомон божков, сидящих на балконах. В груди колотились два сердца, а в глазах забилось яростное пламя.

— Говорите, — разрешил громогласный бас.

— Я со всей ответственностью заявляю, что разорву душу этого карася в клочья без права на перерождение, если он ещё хотя бы пальцем тронет моего человека, — прорычал я, высвободив ауру, и удивился.

Во все стороны хлынула чудовищно мощная энергия. Я даже затрудняюсь сказать, что это было. Некротика, божественная мощь, демоническая, сила душ разумных рас. Это была такая чудовищная смесь, которая клокотала, заставляя кипеть саму реальность. Карась испуганно разинул рот и сделал шаг назад. Трибуны так же затихли, но лишь для того, чтобы взорваться через мгновение.

— Что этот смертный себе позволяет⁈ Убить его! — заорал длинноухий заяц, барабаня по парапету.

— Это неуважение к суду! Требую немедленно вынести приговор! Здесь и так всё ясно! — взвизгнул бог с мордой свиньи.

— А-ха-ха! А этот человечишка забавный! Давно было пора приструнить эту рыбёху. А-ха-ха! — ухахатывался лис.

— Человечишка? Как по мне, так он уже перестал быть человеком. Это нечто… Нечто… Другое, — озадаченно ухала сова.

— Виктор Игоревич, не надо. Я того не стою, — прошептал Валерьян Геннадьевич, дёрнув меня за рукав.

— Я сам решу, чего ты стоишь, — прорычал я не своим голосом, в котором плясали одновременно миллионы разных интонаций, как будто все поглощённые мной души говорили разом. Услышав это, Валерьян отпрянул назад и потупил взгляд. — Не бойся. Всё будет хорошо, — сказал я, прямо сейчас чувствовал страх, который испытывали при виде моей мощи сами боги, и это было приятно.

Всю свою жизнь я злился, не понимая, почему разумные расы должны страдать из-за воли богов. И сейчас я равен им по силе, а возможно, даже превосхожу большинство из них. Глядя на это звериное отребье, перевалившееся через перила, я не испытываю страха, лишь презрение. Жадные, трусливые, крикливые выродки. Если вы считаете нас своими игрушками, то я…

— Тишина-а-а!!! — прокричал великий судья так, что само мироздание задрожало, а стены судилища пошли трещинами.

— В-в-ваша честь. О-о-он у-у-угрожает мне! Угрожает мне при свидетелях! — заорал великий Ёрш Ёрабуго, тыча в меня пальцем. Его рот открывался и закрывался, жабры поднимались и опадали, а глаза выглядели так, будто вот-вот вывалятся на пол. — Требую его наказать!

— Я велел замолчать! — пророкотал громогласный голос, и ёрш тут же осёкся. — Требование Ёрабуго отклонено. Ты не имел права причинять страдание обвиняемому до завершения суда. Ещё одна такая выходка… — Повисла театральная пауза, заставившая всех затаить дыхание. Всех, кроме меня.

— Ваша честь, я снова прошу дать мне слово. — Я поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Говорите, Виктор Игоревич, — Разрешил великий судья.