– Коля, ты куда собрался?

Я обернулся, увидев перед собой Алексея. Он крепко держал мою руку, а его лицо не выдавало совершенно никаких эмоций: ни улыбки, ни печали, ни волнения. Солдат был словно робот, и вся моя уверенность в правильности своих действий внезапно куда-то пропала. Кое-как я попытался объяснить ему своё решение.

– Как… куда? Я с ними, к выходу, – неуверенно указал пальцем на группу людей у двери бункера.

– Ты остаёшься, – холодно произнёс Алексей.

– В смысле? Смотритель же сказал, что мы можем уйти, если хотим.

– Ты остаёшься, – повторил Алексей, не отпуская мою руку.

– Нет, я ухожу. Мне нужно найти родителей.

– Никуда ты не пойдёшь, – Алексей сжал пальцы на моей руке.

– Отпустите, больно же! – не выдержал я, выронив из рук пуховик.

– Твой отец был мне хорошим другом. Я обещал ему присмотреть за тобой.

– В каком смысле?

– В очень простом: чтобы ты не принимал глупых решений и не сдох.

– Мне всё равно, что вы там обещали. Я ухожу на поиски.

– Пойдём-ка, отойдём.

Я пытался сопротивляться, но даже сам понимал, что делаю это довольно неуверенно, неубедительно. Алексей, не ослабляя хватки, вывел меня из общего зала в соседнее помещение. Освещение там было очень тусклым, я даже ничего не успел толком рассмотреть, как тут же получил удар под дых и согнулся от боли. Пытаясь понять, что произошло, сделал пару шагов назад и получил кулаком по лицу. Удар пришёлся прямо по правой скуле. Дышать стало тяжело, на глазах проступили слёзы. Я пошатнулся, моей уверенности и след простыл.

– Малой, ты свою дурь выбрось из головы, – сказал Алексей. – Не понимаешь по-хорошему, так я и по-плохому могу. Те придурки, что у выхода собрались, скорее всего, сдохнут, едва выйдя на поверхность. Ты тоже хочешь сдохнуть? Вот так, ни за что?

– Я… я ни за что? Я родителей хочу найти.

– Забудь о них, ты всё равно ничего не изменишь. Тут только два варианта: они либо умерли, либо нет, если успели укрыться. От тебя тут вообще ничего не зависит! Ты никто и звать тебя никак.

– Вдруг они выжили и им помощь нужна…

– Коля, послушай меня, – сказал Алексей присев на корточки. – Ты остаёшься. На этом разговор окончен. Твой отец был мне хорошим другом, я уже говорил. Так вот, в знак нашей с ним дружбы, по его же просьбе, я тебя не выпущу отсюда. Мы выйдем все вместе, когда придёт время. Продолжишь настаивать на своём, я тебя так отпизжу, что на тебе места живого не останется, понял меня?!

Последние слова звучали слишком убедительно. В тот момент я даже не понимал, что страшнее: выйти на поверхность или же находиться в этой комнатке с Алексеем. Я потерял всякую волю к сопротивлению, вместе с ней и дар речи.

– Ты понял меня?! – сердито переспросил Алексей.

– Д-да, понял, – тихо ответил я, уставившись в пол.

– Всё, отдыхай, – равнодушно сказал он и ушёл.

Я опустился на пол, к горлу подкатывал ком, скула жутко болела. Я готов был расплакаться сию же секунду по любой из причин: от обиды, от боли, от безысходности, от бездействия, от понимания, что родителей больше не увижу. Даже небольшой огонёк надежды, теплящийся где-то глубоко в душе, после разговора с этим человеком, угас. Наконец я дал волю эмоциям и разрыдался, стараясь сдерживать свой голос. Один под землёй, на холодном полу, в тусклом свете, в каком-то непонятном помещении. Мама… папа… мама… папа… как вы там?

В тот день убежище покинуло десять мужчин и восемь женщин, среди которых было двое детей. Мать с девочкой, которую Алексей брал в заложники, чтобы толпа выслушала смотрителя, тоже ушли. Что удивительно – ни один из стариков не присоединился к группе. Неужели им было что терять? Видимо, чем старше человек, тем он сильнее цепляется за отведённые ему годы, тем более, если в прошлом был силовиком или чекистом. Подавляющее большинство решило принять реальность такой, какой её описал смотритель убежища – Андрей Иванцовский. Люди заметно поутихли, самые громкие покинули убежище в той группе, больше никто не перебивал, все покорно молчали, обречённо дожидаясь, что нам скажут. Здесь, под землёй, теперь был наш дом на ближайшие годы. Как только дверь бункера закрылась, солдаты окружили оставшихся людей спереди и сзади. Смотритель снова взял микрофон в руки и обратился к народу.

– Я рад, что большинство из вас решили остаться. Значит вы мне доверяете, и я постараюсь оправдать ваше доверие. Вместе с военными я буду присматривать за вами и следить за порядком. Отныне все мы соседи. Нет больше военных и гражданских, с этих пор есть охранники и рабочие. Все мы оказались в одной лодке, и наша задача выжить, помогать друг другу как минимум до тех пор, пока не настанет момент для выхода на поверхность. Убежище покинули восемнадцать человек, двое были убиты за нарушение порядка – это значит, что сейчас здесь находится сто пятьдесят один человек, из которых женщин шестьдесят семь человек, мужчин восемьдесят четыре человека. Подсчёты проводили в спешке, поэтому они могут быть неточными. Каждый месяц будет пересчёт людей в этом зале. Это главный зал для важных собраний, здесь будут висеть объявления о разного рода мероприятиях, проводимых в убежище. Сто пятьдесят один человек – это идеальное количество людей с учётом того, что бункер рассчитан на двести человек, а провести нам здесь придётся минимум три года! Оглянитесь назад, над дверью убежища вы увидите цифровую панель. С этой минуты мы активируем всю важную информацию, которая будет выводиться на панель. Как можете заметить, числа на ней меняются каждые пять секунд. Поочерёдно панель показывает текущее время: (16:05) и дату (04.03.30). Затем вы можете наблюдать цифру один – это день недели – понедельник, соответственно всего семь цифр. Панель так же показывает температуру воздуха внутри убежища – сейчас восемнадцать градусов. К сожалению, датчики с поверхности не функционируют, мы не можем знать, какая там температура. Далее вы видите цифру сто пятьдесят один – это общее количество людей, включая меня, охрану и вас. Цифра будет корректироваться, если кто-то умрёт или же родится. И, наконец, последняя цифра на панели – это количество дней, проведённых здесь. Когда количество дней будет приближаться к тысяче, мы начнём готовить первую экспедицию на поверхность. Я понимаю, что у вас остаётся много вопросов. Уверяю, что постепенно вы получите ответы на все свои вопросы. Первое собрание состоится здесь, в главном зале через два дня в шестнадцать часов, мы будем закреплять работу за каждым из вас. Пока что у вас есть эти два дня на обустройство, санузлы вы уже видели. Вам покажут общий зал с койками для сна и столовую. Время приёма пищи индивидуальное и будет варьироваться в зависимости от вашей работы. Сегодня вы будете доедать сухой паёк, который вам раздали. Через два часа каждому выдадут по литровой бутылке воды – это до завтра. Доступ к производственным помещениям будет только у охраны и у сотрудников, которые будут работать в этих самых помещениях. Да, женщина, я вижу, что вы всё время тянете руку, спрашивайте уже.

– Простите, а мы что, все здесь будем работать? Что за работа?

– Конечно, – продолжил смотритель. – Чтобы выжить, нам всем нужно будет работать и поддерживать порядок. Ни один человек не будет бездельничать, если при этом у него не выходной. Дети и старики тоже будут работать на общее благо, конечно, им будут поручаться более лёгкие виды работ в сравнении с остальными. Выходные будут тоже плавающими: иногда один на неделе, иногда два, у сменных сотрудников всё иначе. Не переживайте, вы быстро адаптируетесь. Всё, пожалуйста, опустите ваши руки, хватит на сегодня вопросов, придержите их до следующего собрания.

Иванцовский посмотрел на военных, стоящих позади толпы, и подозвал их рукой. Группа людей в зелёном пикселе, с автоматами на ремнях, вышла вперёд, солдаты построились возле своих коллег.

– Как я уже сказал, нет больше военных и гражданских, есть люди: работники и охранники убежища, которые будут следить за порядком. Вы уже успели заметить, что среди охранников есть и две женщины. Нам неважно, какого пола человек, если он хорошо умеет выполнять свою работу. Охрана будет не только следить за порядком, но и работать в некоторых жизненно важных производственных помещениях. Сейчас перед вами двадцать два человека: двадцать мужчин и две женщины. Для оптимального поддержания порядка нам нужно двадцать пять человек. И я спрашиваю у вас: кто держал в руках оружие?