Примерно треть присутствующих подняли руки. Немудрено, ведь здесь собрались сотрудники МВД, ФСО, ФСБ и прочие силовики. Не знаю почему, но я тоже поднял руку, словно на автомате, хотя мог этого не делать. Разговор с Алексеем всё ещё крутился в голове, а скула не переставала ныть. Свой пуховик я увидел за спиной у одной женщины, которая тщетно пыталась скрыть его, словно это какое-то сокровище.

– Хорошо, – продолжил смотритель. – Теперь я прошу опустить руки всех, кто не держал оружие в последний месяц.

Количество рук заметно поредело, я не опускал свою, уставившись на женщину с моим пуховиком за спиной. Нет, это же всего лишь пуховик, тут миру пришёл конец, да насрать мне на этот пуховик… но это же мой пуховик! Какого чёрта она присвоила его себе?!

– Замечательно, – смотритель подошёл к краю балкона. – Теперь я попрошу оставить поднятыми руки только тех, кто на прошлой неделе держал оружие и стрелял из него.

Если так подумать, то на прошлой неделе у нас были стрельбы, так что я подхожу. Чёрт, эта тётка с моим пуховиком всё не давала мне покоя! Может быть, стоит подойти и сказать ей, что это моя куртка, потребовать её вернуть? Хотя пусть сперва договорит смотритель, перебивать его – это не лучшее решение.

– Прошу всех, кто не опустил руки, выйти вперёд.

Как же она меня бесит. Что же со мной происходит? Это всего лишь зимняя куртка, а я так злюсь.

– Молодой человек, выходите, – сказал смотритель.

Я опомнился, стоя с поднятой вверх рукой, придя в себя, заметил, что люди вокруг расступились.

– Да-да, вы, выходите, – смотритель обратился ко мне.

Я опустил руку и неуверенно вышел вперёд.

– Четыре человека, отлично, – продолжил Иванцовский. – Лучше пусть будет больше, чем меньше. Поймите меня правильно. Нам не нужны люди, которые не держали в руках оружие несколько месяцев, нам нужны те, кому не нужно будет вспоминать, как собирается и разбирается автомат. Конечно, в таких случаях говорят, что руки всё помнят, но тем не менее, у нас ещё много работы и на каждую специализацию лучше брать наиболее подходящих людей. Вас четверых я попрошу пройти с охраной в отдельное помещение, там вы будете жить, там вас будут обучать. Алексей – начальник охраны вам всё подробно расскажет. Всех остальных в сопровождении пяти охранников проведут в спальный зал. Отдохните немного, займите койки и обустройтесь, затем вам покажут столовую и выдадут обещанную воду. На этом у меня сегодня всё. Желаю всем вам не падать духом.

Пятеро охранников из группы начали выводить людей из общего зала. Я и ещё трое человек остались там же, где и стояли. Я посмотрел на них, все были молодыми, явно до тридцати лет, но что я делал среди них? Семнадцатилетний подросток. Может быть, мне стоило опустить свою руку? Всё не выходила из головы эта тётка с моим пуховиком, которая уже слилась с толпой и потерялась из виду.

– Малой, чего встал как вкопанный? – обратился ко мне Алексей.

– Может, мне стоит с ними? – робко спросил я.

– Хватит на них пялиться. Пойдём, нам в другое место.

– А-а-а… можно мне подумать?

– Нас и так набирается. Давай определяйся: с ними идёшь или с нами?

Я ещё раз бросил взгляд на удаляющуюся из зала толпу, потом на ребят, что стояли рядом со мной, затем на охрану, которая осталась в зале. Одна из двух женщин, с плетёными по бокам головы тугими русыми косами, однобоко улыбнувшись, мельком взглянула на меня.

– Я с вами, – робко произнёс я.

– Всё, пойдём тогда, – Алексей цокнул языком и повернулся ко мне спиной. Все последовали за ним.

Нас отвели в другой зал, гораздо менее просторный, чем тот, в котором мы слушали смотрителя. Экскурсию нам провели сразу же. В зале было установлено пятнадцать двухуровневых коек, возле каждой койки по две тумбочки с замком. В углу зала располагался широкий металлический шкаф, в котором хранили оружие и патроны. Ключи были только у Алексея и у двух самых доверенных ему лиц. Алексей без остановки показывал и рассказывал нам, что к чему, не давая даже вставить и слова, задать хотя бы пару вопросов. Всё это время позади нас сопровождали ещё двое человек из охраны. Алексей говорил так, словно мы были уже с ними, а не с теми людьми, которых увели из главного зала, словно нас уже приняли безо всяких испытаний и тестов. Он рассказал нам, что охранникам полагается только один выходной на неделе, который будет скользящим. График всегда составлялся на месяц вперёд и согласовывался с Артёмом, который был главным бюрократом среди всей охраны. Никто в первый месяц не собирался нам выдавать оружие. Мы должны были дежурить без него. Из экипировки для начала только униформа – такой же военный пиксель, как у остальных, и берцы. Форма была мне немного велика, но выбирать особо не из чего, пришлось взять, что давали, хотя бы обувь пришлась по размеру.

На первый месяц дежурства нам собирались выдать ножи и рации. Позже я узнал, что рации были только у охраны, смотрителя и у айтишников. Самым главным преимуществом охраны был отдельный санузел – две кабинки за углом казармы, без разделения на мужские и женские. Мы могли пользоваться как общим туалетом, так и своим. В первое время самым сложным было ориентироваться в помещениях и коридорах. На стенах были карты и указатели, но даже с их помощью не всегда можно было прийти туда, куда собирался.

Во время экскурсии Алексей периодически бросал на меня косые взгляды. Мне казалось, что я не понравился ему с самого начала. Неужели они с отцом были настолько хорошими друзьями, раз самый главный из военных пообещал присмотреть за мной? После завершения экскурсии нас вывели из казармы, если её вообще можно было так назвать. По узкому коридору след в след мы шли за Алексеем, сами не зная куда, пока наконец не остановились у единственной двери. За дверью находился крематорий. Одна печь на весь бункер, вытяжка которой выходила на поверхность, вентиляция работала. Возле печи лежало два трупа: те самые мужчина и женщина, которых убили за нарушение порядка. Охранники взяли нас в полукольцо, обступив с обеих сторон. Те две женщины тоже были среди них. Одна высокая, с плетёными по бокам головы косами, и вторая заметно ниже ростом, с короткой стрижкой и тёмными волосами, сохраняя спокойствие, просто молча смотрели на Алексея и слушали, что он говорит. На какое-то время я словно выпал из реальности. Всё вокруг казалось дурным сном, голос Алексея на фоне превращался в какой-то бессвязный шум. Должно быть, слишком много сил было потрачено сегодня, слишком много потрясений. Мой разум словно отключался, пытаясь провалиться в сон, чтобы перезапустить меня. В чувство привела протянутая рука Алексея, в которой тот что-то держал. Я едва покачал головой, сфокусировался и понял, что он протягивает мне пистолет. Несколько охранников тут же наставили на меня автоматы.

– В общем, как я уже сказал, здесь будет ваше боевое крещение. Ты – первый, Коля. Бери, не робей. Только без глупостей! Обещание обещанием, но порядок в бункере должен быть. Ты понимаешь, о чём я?

Не понимая, что он хочет, я лишь уставился на пистолет в его руке.

– Бери, говорю! Чего смотришь?!

Я взял пистолет в руки. Держать оружие и стрелять из него для меня было обычным делом, только такую пушку я раньше ещё не видел. Тяжёлый, но в руке лежал удобно. Пистолет стоял на предохранителе, а к дулу был прикручен глушитель.

– Теперь стреляй, – скомандовал Алексей, указав на трупы перед печью.

– В каком смысле? По трупам, что ли? – удивился я.

– Можешь и по охране, если хочешь, чтобы тебя грохнули. Но я рекомендую всё же по трупам. С предохранителя снять не забудь.

– Зачем это? Они же и так мёртвые.

– Это ваше боевое крещение! Вы должны суметь выстрелить по людям в случае чего. Думаете, смотритель просто так устроил тот детский сад с подниманием и опусканием рук?! Нам необходимо было посмотреть, сколько людей умеет пользоваться оружием. И потенциально опасных держать возле себя. Так что не хер сыпать вопросами. Дело простое: стреляете по трупам, проходите боевое крещение, после этого мы сжигаем тела в печи, я знакомлю вас со всей охраной. Получаете воду, немного еды – и пиздуем спать. День был тяжёлый, я устал. Делайте, что вам говорят, и проблем не будет.