Некоторые костюмы впечатляют, а некоторые просто смешны. До того как я оказался в тюрьме и отгородился от мира, я никогда не видел в Хэллоуине ничего особенного, но моя сестра всегда его любила. Она любит пугаться, а я полагаю, что вся тема этого праздника в том, чтобы быть страшным.

Хорошо, я буду страшным.

Она заходит за угол, и я вижу возможность наброситься на нее. Я достаю отвертку из заднего кармана, сокращаю расстояние между нами и хватаю ее за волосы на затылке, затем вдавливаю отвертку ей в спину и засовываю ее между двумя сломанными тракторами.

Оливия кричит, но ее крик заглушается, так как я закрываю ей рот.

— Ш-ш-ш, - шепчу я ей на ухо, раскручиваю ее и прижимаю спиной к колесу трактора.

Я прижимаю отвертку к ее горлу, ее зрачки расширяются, дыхание затруднено, но блеск в глазах говорит о том, что ей это нравится.

Я наклоняю голову.

— Кай, - говорю я, и она немного расслабляется. — Это, - начинаю я, нащупывая острием отвертки ее пульс, - то, что я сделаю.

Заметит ли она, как ломаются мои слова? Как плохо я их произношу?

Она прикусывает губу.

— Хм. Что теперь?

Я ухмыляюсь под противогазом, убираю с ее шеи отвертку и провожу ею по груди, царапая кожу.

Она никогда не слышала моего голоса, как Малакая. В перчатках она не видит ни моего лица, ни цвета волос, ни татуировок. Единственное, что объединяет эту версию меня с моей настоящей сущностью, - это мой рост.

Я на мгновение замираю перед ней. Такая красивая. Такая, блять, моя.

— Я дам тебе фору.

Мой голос грубый, но мне каким-то образом удается произнести эти слова без запинок и обдумывания артикуляции каждого слога. Я наклоняю голову в сторону кукурузного поля.

— Беги, маленькая незнакомка.

Беги. Интересно, вспомнит ли она, как бросила мне это слово столько лет назад? Но если это и вызывает у нее какие-то воспоминания, она этого не показывает. Я отступаю назад, мои штаны натягиваются на растущий член, когда она делает глубокий вдох и исчезает в кукурузном поле.

Я считаю до пяти, десяти, пятнадцати, двадцати и переворачиваю отвертку в руке, прежде чем погнаться за ней.

Черт, она умеет бегать.

Я и забыл, что Оливия когда-то была чирлидером и обладает выносливостью бегуна на длинные дистанции.

Ее каблуки валяются выброшенными посреди поля, и я слышу, как она задыхается, чем дальше мы удаляемся от фестиваля. Звучит жуткая музыка, гогочущий смех монстра, и я слышу, как она вскрикивает, споткнувшись обо что-то.

Я останавливаюсь за высокими посевами кукурузы, задыхаясь и сжимая в руке отвертку. Она поднимается на ноги, крутится влево и вправо, размышляя, в каком направлении лучше идти. Лес совсем недалеко. Я мог бы затащить ее туда, но мне нравится эта обстановка. Она выглядит испуганной, но в то же время жаждет, словно хочет, чтобы я ее поймал.

Незнакомец.

Откинув волосы с лица, она поворачивается и бежит дальше от музыки, а я ухмыляюсь, делая осторожные шаги, позволяя ей уходить все дальше и дальше, пока не набираю темп. Мои ботинки тяжело ступают по опавшей кукурузе, и я вижу, как она оглядывается через плечо, замечая меня, а затем ее глаза расширяются, и она громко вскрикивает.

Черт, мой член твердый, и я не думал, что Оливия может бежать быстрее, но я ошибался. Даже так, как она одета, я должен увеличить скорость, чтобы догнать ее.

Моя рука сжимает заднюю часть ее вуали, запутываясь в волосах, и она вскрикивает, когда я отбрасываю ее в сторону, заставляя перекатиться по защепленным посевам. Мгновенно она начинает ползти на руках и коленях, пытаясь убежать от меня.

Я хватаю ее за лодыжку, и она бьет меня по лицу, едва не сбивая маску. Она снова пытается ползти вперед, но я раздраженно стону и хватаю ее за нижнюю часть затылка, заставляя упасть лицом в грязь, а сам становлюсь позади нее. Она бьет меня сзади, но ее попытки бесполезны, так как я срываю с нее трусики, кладу их в карман и достаю отвертку.

Она замирает, когда я провожу острым плоским наконечником по внутренней стороне ее бедра, вгоняя его достаточно глубоко, чтобы вызвать тонкий разрыв на чувствительной коже. Маленькие струйки крови стекают по ее бедру.

Она неподвижна, но я слышу ее сбившееся дыхание, когда я перевожу наконечник на другое бедро.

Ее задница приподнята, я задираю ее жалкую юбку, обнажая ее, и она вздрагивает, когда я выпускаю изо рта под маской струйку слюны, которая попадает на ее заднее отверстие.

Она вздрагивает, отталкиваясь от меня, когда я отвожу отвертку от ее бедра, наклоняясь над ее телом. Я отпускаю ее затылок и хватаю за волосы, откидывая ее голову назад.

— Открой, - требую я, прижимая рукоятку отвертки к ее губам.

Она раздвигает их, берет рукоятку в рот и сжимает губы.

— Соси.

Мой член грозит разорвать комбинезон, прижимаясь к нему, но я отказываюсь выпускать его на свободу. Сейчас речь идет о ней, и я собираюсь заставить ее плакать.

Я хочу заставить ее рыдать и от удовольствия, и от боли. От страха и ужаса.

Никто не видит нас здесь - деревья выше меня, а музыка играет слабо. Я слышу, как она задыхается через ноздри, когда я погружаю рукоятку отвертки все глубже в ее горло, задыхается, когда я вытаскиваю ее из ее прелестного ротика и опускаюсь обратно на корточки.

Ее киска насквозь пропитана возбуждением, ее попка измазана моей слюной. Я облизываю губы, делая осторожные вдохи, пока провожу рукояткой по ее бедру, по попке, а затем снова спускаюсь к ее киске. Я дразню ее отверстие, ее клитор, заставляя ее хныкать и подаваться назад, чтобы получить больше.

— Кай, - стонет она. — Пожалуйста.

Кай. Не Малакай. Она стонет под гребаным именем другого мужчины.

Потом я вижу ее лицо, то, как она смотрела на меня, когда рассказывала всем, какой я жестокий, как она хотела освободиться от меня, как она меня боялась. Мой гнев нарастает, и я вгоняю рукоятку в ее задницу.

Она вскрикивает, делает выпад вперед, но я удерживаю ее на месте, положив большую ладонь ей на спину.

Ее попка обхватывает отвертку, и я проталкиваю ее все глубже, пока ее жадная дырочка не поглощает всю рукоятку. Затем я отпускаю ее, наблюдая, как она пульсирует вокруг застрявшего там металла.

– На колени, - приказываю я, мой голос немного грубоват.

Я поднимаюсь на ноги, когда она смотрит на меня через плечо, ее глаза расширены и дики, отвертка торчит из ее задницы. Она вздрагивает, когда садится, по ее щеке скатывается слеза, и я расстегиваю ремень, хватаю ее за волосы и тащу к себе.

— На колени.

— Пошел ты, - огрызается она, хныча, когда встает на колени. — Можно я ее вытащу?

Я бью ее по лицу, сжимаю челюсть и освобождаю член.

— Нет.

Еще больше слез вытекает, и от их вида у меня пульсирует голова. Обе головки. Но в основном та, что прижимается к ее губам.

— Откройся.

На мгновение я замираю. Что, если она увидит мой пирсинг и поймет, что это я? Может, слишком темно, чтобы она могла разглядеть? Она точно почувствует их в горле.

В данный момент мне не до этого, может быть, позже.

Она открывает рот, и я не даю ей ни секунды, чтобы привыкнуть, прежде чем запустить руки в ее волосы и полностью войти в ее рот, заставляя ее задыхаться вокруг моего члена, ее горло сжиматься вокруг обхвата, пирсинг на нижней стороне моего члена снова знакомится с ее языком.

Тепло, чертова влага в ее горле, когда я проникаю в нее глубоко, хватаясь за ее волосы и толкаясь бедрами вперед, задыхаясь... Ее руки взлетают к моим бедрам, пытаясь оттолкнуть, но я не останавливаюсь и не ослабеваю - я насаживаюсь сильнее, быстрее, отбрасывая ее немного назад и заставляя отвертку глубже войти в ее задницу.

Мои яйца покалывают, шлепая ее по подбородку, когда я качаю бедрами, откидывая голову назад с глубоким рыком. Она обхватывает мой член, посасывая, облизывая, и я на мгновение замираю, глядя на нее сверху вниз.

Ее глаза устремлены на меня, тушь размазана по щекам, черная помада на моем члене. Она плачет, но при этом раскачивает бедрами, наслаждаясь тем, что отвертка трахает ее задницу. Мои яйца напрягаются, и пока она гудит от толщины моего члена, я закрываю глаза и отталкиваю ее от себя, заставляя ее вскрикнуть, когда она падает на спину.