А днем вы принимаете в 8–9 часов, одна таблетка «фенибута» работает 8 часов. Это дневной тип транквилизатора, он снимает любые стрессы. Если вы сильно нервничаете, взвинчены, то он, как стабилизатор, восстанавливает до среднего уровня. Вы совсем уже немощны, то вы восстанавливаете свое нормальное физиологическое состояние. Это единственное ноотропное средство и «Фенибут» является родоначальником вот этих ноотропных средств.

К сожалению, в России так случается, я не включил в список лауреатов государственной премии одного из ведущих фармакологов, и он сказал, что сделает все возможное, чтобы этого препарата вообще не было. Но об этом препарате узнали в Финляндии и Норвегии, там создали ноотропное средство на основе «фенибута», и они стали первыми в мире по разработке этих ноотропных средств. Хотя родоначальником всех этих препаратов является «фенибут».

Но «фенибуту» все-таки повезло, он прошел испытание временем и его сейчас можно купить, если это потребуется. Но это редкий случай, когда средство, созданное для космической медицины, используется в медицине земной.

– А вот есть препарат «Цитохром С».

Я очень серьезно занимался этим препаратом. «Цитохром С» – это последний продукт цикла Кребса, это дыхательный фермент. (Цикл Кребса – это ключевой этап дыхания всех клеток, использующих кислород). Без «Цитохрома С» клетка нормально не работает.

Мы работали совместно с институтом гематологии в Ленинграде и разработали этот препарат. С его применением связана драматическая ситуация, произошедшая при совместном полете космических кораблей по советско-американской программе «Союз-Апполон». Космонавт Леонов в этом полете должен был умереть (по понятиям официальной медицины).

У космонавта Леонова во время физических нагрузок при работе на велоэргометре отмечалось снижение зубца Т, что свидетельствовало о некотором снижении трофики левого желудочка. У спортсменов это бывает, ничего страшного в этом нет. Перед полетом я предупредил Алексея Архиповича о том, что если с ним что-то случится в полете, то надо принять таблетку «Цитохрома С» и даже две сразу.

Немногие знают, что этот полет проходил драматически. За 2 часа до старта отказало телевизионное оборудование. Попросили Брежнева задержать старт на 2 часа, время еще позволяло, но он категорически потребовал провести старт в назначенное время. Специалисты подумали, что во время старта от динамических перегрузок и вибраций телевидение заработает, но этого не произошло. Космонавт А. Джанибеков стал искать причину на дублирующем корабле и нашел ее через часа 4. Дали команду космонавтам разобрать панели на корабле и устранить причину. Но это легко сделать на Земле, а там ведь невесомость. Чтобы открутить винты, надо быть акробатами, один крутит винты, а другой его фиксирует. Когда все починили, оказалось, что нет изоленты, и тут помогла моя аптечка, в которой был лейкопластырь.

Космонавты устали физически и психически, и у Леонова зубец Т пополз вниз. На уши были поставлены все кардиологи, но никто ничего разумного предложить не мог. Я в это время отдыхал, меня подняли, я сразу же врубился в проблему и сказал, что надо принять две таблетки «Цитохрома» С. На следующем витке зубец Т у Леонова уже стоял на месте.

После приземления корабля был разбор полета, и один проверяющий обнаружил, что «Цитохром С» (это своего рода витамин) еще не разрешен Фармкомитетом. Теперь представьте, что меня ожидало, если бы на этом фоне с космонавтом что-либо случилось.

После завершения полета все получали ордена и медали, а в отношении меня соответствующая служба рассматривала вопрос о наказании. Мне сказали, что я заслуживаю самого жестокого наказания за нарушения закона, в соответствии с которым я не должен был включать в аптечку и использовать «Цитохром С» до официального разрешения. Этого закона придерживался Бурназян, он был педант в этом плане.

Я говорил, что я спас космонавта и престиж Родины, так как не дал ему умереть во время полета. Мне сказали, что за это спасибо, но я нарушил закон. Я отвечаю, что закон плохой. А мне говорят, что 240 миллионов граждан СССР считают, что закон хороший, а вы считаете, что плохой. Так продолжалось достаточно долго, я жил в постоянном напряжении, но постепенно этот вопрос затух, а седых волос у меня добавилось.

Я рассказал Леонову об этом деле. Он стал ходить по всем инстанциям, и нужно было видеть реакцию этих людей, когда разъяренный Леонов говорил им, что я спас его от смерти и это их надо судить и наказывать за то, что они не понимают элементарных вещей.

Кстати говоря, нечто подобное случилось с одним из американских астронавтов на Луне. У них в аптечке были средства, которые купировали состояние астронавта. Не успели они вернуться на Землю, как американский Президент дал большое вознаграждение из личных средств врачу и тот затем стал руководителем ассоциации космической медицины США. Вот пример того, как в стране понимают важность и серьезность случившегося в космосе, и дают достойную оценку спасению астронавта.

А у нас в стране оценили по-другому. Да, я нарушил закон, но спас ситуацию, и вместо того, чтобы стать гордостью страны, стал обвиняемым в нарушении закона. Мне пришлось пережить и этот случай. После этого я сказал, что, пропади он пропадом, этот препарат и больше им не занимался. Правда, «Цитохром С» в жидком виде уже был разрешен, но таблеток до сих пор нет.

Позже американцы создали и сейчас продают «Коэнзим Q10», это тот же «Цитохром С». Но методика у них очень сложная, а у нас была простая. Мы могли бы своим препаратом завалить весь мир, заработать миллиарды. Но его нет, а есть «Коэнзим Q10» и мы его покупаем в нашей стране.

– А были ли в космических полетах случаи, когда космонавтам требовалась медицинская помощь?

Вы задаете мне пикантный вопрос. Медицинская помощь должна была оказываться, но я был против. У одного космонавта, военного, был хронический простатит, т. е. не в острой форме. Надо сказать, что он полетел по чьей-то протекции. Я предупреждал, что на 3–5 день у него будет тяжелейшее воспаление и обострение хронического простатита, но к этому не прислушались. Так и случилось. После этого уже не вмешивались в медицинские дела.

Больше проблем было с психологической совместимостью космонавтов. Я уже говорил, что в космическом полете важны взаимоотношения между людьми. Например, когда Комаров, Феоктистов и Лазарев готовились к полетам, они должны были работать как единое целое. Лазарев психологически не смог вписаться в команду, и за два месяца до полета вместо него из другой тройки космонавтов назначили врача Бориса Егорова.

То же самое случалось и в полете. На Земле людей отбирали, готовили и они летели. Днями, неделями, месяцами три человека находятся вместе в тесном помещении, друг о друге все знают. Кто-то из них храпит, у кого-то есть привычки, которые раздражают других. Это становится страшным мучением для мужчин. Там может быть все, что угодно. На первых порах возникали острые ситуации. Кстати, «фенибут» в этих случаях очень хорошо помогал.

Сейчас летать космонавтам стало проще, есть специальный канал психологической поддержки, врач может поговорить с каждым из них, а они могут поговорить с семьей и это успокаивает. Это серьезное подспорье для снятия психологического напряжения.

– А есть еще какие-то методы и устройства, которые были созданы для работы в Космосе и могли бы использоваться на Земле, но из космической медицины в земную не перешли?

Вы знаете, что когда человек спит, то он принимает позу плода? Так он лежит в животике у мамы. А космонавту в полете надо работать, ему без этого жить нельзя. Разработали специальные костюмы с вшитыми амортизаторами, чтобы при любом движении космонавт занимался физкультурой. Сейчас подобные костюмчики и штанишки разработали для детей-паралитиков. Но прообразом их был мой костюм для контрпульсации, но об этом все забыли. Аналогом НКП является костюм «Чибис», который используется в МЧС после различных травм для реабилитации.