Я искоса взглянул на Зака. — Если тебе хочется побаловать себя, просто сделай это. Мы верим, что ты будешь достаточно осторожен.

Он вздохнул, бросив взгляд на соседний столик для коктейлей, где вертелись Лиза, Харпер, Энни и несколько других девушек из лучших семей. Каждая была одета в бальное платье от кутюр и потягивала шампанское из бокалов, которые изящно сжимала между наманикюренными пальцами, и каждая из них вела себя так, словно испытывала к другим что-то иное, кроме злобного презрения.

— Не-а, чувак, — ответил Зак. — Это сеть, из которой у меня сейчас нет сил выпутаться.

— Может быть, тебе стоит пойти на это, — пробормотал Ной, натягивая на лицо улыбку и помахивая родителям Энни, доктору и миссис Линг. — Может быть, тогда ты перестанешь хандрить из-за того, что Джоанна наконец-то поступила правильно и бросила школу.

— Я не хандрю, — выпалил он в ответ. — Мы все согласились, что ей нужно уйти. Просто... здесь немного скучнее без принцессы. Я все еще немного шокирован, что она наконец уступила.

Честно говоря, я тоже. Она была такой упрямой, такой чертовски бесящей, и совершенно не заботилась о своей безопасности.

Она жила для того, чтобы проникнуть мне под кожу.

— Ты не видел, в каком она была дерьме после того, как я вытащил ее из реки, — ответил я. — Я же говорил тебе, что у нее было переохлаждение на грани и в разгаре полномасштабная паническая атака. Я бы после этого сдался.

Ной вздохнул. Тяжелее всего он воспринял известие о последней попытке Харпера наказать Джоанну Миллер за отказ преклоняться перед теми, кто ее лучше, и за то, что она необъяснимым образом привлекла к себе наше внимание больше, чем следовало бы. Он каким-то образом пережил бурю последних семи лет рядом со мной и Заком и был единственным, кому удалось сохранить что-то похожее на сострадание.

— Да, — сказал он. — Надеюсь, она действительно ушла. В любом случае, она не сможет вернуться в следующем семестре, поскольку ты лишил ее стипендии.

Ее не видели в кампусе с тех пор, как я оставил ее в душе, все еще дрожащую от самого горячего оргазма, который я когда-либо видел, - результат того, что я мог описать только как полную потерю самоконтроля.

Это было то, что она продолжала пробуждать во мне, несмотря на то, как сильно я пытался сопротивляться этому, и то, что я стоял там, держа руки на ее дрожащем, насквозь промокшем теле, подтолкнуло меня к краю.

Она не пришла на занятия в субботу, к большому удовольствию Харпер, и не была ни на одном из своих занятий в последнюю неделю семестра. Ной проверил ее оценки и сообщил нам, что она сдала все невыполненные задания, так что, надеюсь, она получила зачет за семестр и перевелась в школу на противоположном конце страны, где мы все о ней забудем.

Джоанна Миллер была сиреной. Отвлекающая, ненадежная - мы все еще не знали, как ей удалось кастрировать Чеда Хендриксона, и это выбивало из колеи.

— Насколько твой отец все еще зол, Беннетт? — Спросил Зак, поймав тяжелый взгляд моего отца в нашу сторону.

— Очень. Мне повезло, что он не приказал Фрэнки подвесить меня к потолку в подвале Клуба.

— Неважно. Он переживет это. Мы позаботились об этом, отправив Фрэнки туда, чтобы он выследил этих преступников до того, как они смогут что-нибудь взять, даже если он на самом деле не смог их поймать. Он не может винить тебя за то, что ты потерял ключи, когда спасал чью-то жизнь.

Я фыркнул. — Он может и сделает это. И он до сих пор не может залезть в свой сейф, так что мы не знаем наверняка, что ничего не было украдено.

Даже я не знал, что у него там было, но он был чрезвычайно взволнован этим, что бы это ни было.

— Какого черта он здесь делает? — Внезапно выплюнул Ной, свирепо глядя на вход в холл.

Мы с Заком обернулись, чтобы посмотреть, кто же, черт возьми, так плохо отнесся к Ною. В зал вошла Мари Анзалдуа, она держала за руку Макса Миллера. Вместо его обычной дерьмовой ухмылки лицо Макса было мрачным, а глаза Мари покраснели и опухли, как будто она плакала.

Зак повернулся к Ною. — Что у тебя за проблемы с кузеном принцессы, чувак?

— Он просто выводит меня из себя.

— Это у них семейное, — сухо заметил я.

Негромкая мелодия, звучавшая из динамиков зала, оборвалась, за ней последовал резкий звук включенного микрофона.

— Да, здравствуйте. Могу я попросить вашего внимания, пожалуйста?

Декан Янсен, одетая, как всегда, в профессиональный костюм, стояла у микрофонной стойки, установленной на возвышении, где мы втроем обычно ели. Это была сцена для вечера, задрапированная по бокам шелковистой золотистой тканью, а по краям окаймленная пуансеттиями, и все это с единственной целью - вручить моему отцу еще одну дерьмовую награду.

Окружающий шум большой толпы затих, когда мы все обратили свое внимание на сцену.

— Спасибо вам всем за еще один успешный семестр в Холиуэлле и замечательный Праздничный бал, который, конечно же, был бы невозможен без щедрости Четырех семей Сент-Гэбриэл-Сити. — Декан одарила моего отца снисходительной улыбкой. — Этим вечером для меня большое удовольствие оказать честь нашему особому гостю...

Она замолчала, когда двери в холл с громким хлопком распахнулись.

Женщина уверенно вошла в зал, толпа расступилась перед ней как по волшебству, когда она целеустремленно направилась прямо к сцене. На ней было темно-красное платье, которое развевалось вокруг нее при ходьбе, высокий разрез дразнил ее длинные ноги и высокие каблуки-шпильки.

— Подожди, это что...? — пробормотал Ной, не сводя глаз с девушки.

— Принцесса? — Закончил Зак, сбитый с толку. — Что она сделала со своими волосами?

Она определенно была похожа на Джоанну. Я знал это тело - высокое, гибкое, подтянутое, с ногами от ушей. Уверенная линия ее подбородка, видимая в профиль, когда она проходила мимо того места, где мы стояли примерно в середине помещения, была тем, на что я потратил много времени, разглядывая ее в течение семестра. Но это платье было модным и гораздо более дорогим, чем она когда-либо могла себе позволить, а ее волосы, искусно уложенные каскадными волнами, а не собранные в ее обычный конский хвост, больше не были темно-каштановыми. Вместо этого это была эффектная светло-русая блондинка.

Почти белые.

Болезненные воспоминания нахлынули на меня.

— Извините меня, декан, — позвала она, добравшись до передней части сцены, вытягивая шею, чтобы посмотреть на декана Янсен. — Мне нужно сказать несколько слов, если вы не возражаете.

— Что все это значит? — Требовательно спросила декан Янсен. — Кто... — Она в замешательстве уставилась на нее сверху вниз, и то, что она увидела, заставило ее внезапно отпрянуть от микрофона с широко раскрытыми глазами и разинутой челюстью, как будто она увидела привидение.

Джоанна грациозно поднялась на сцену, а затем повернулась, высоко подняв голову, ухватившись за стойку микрофона, и ее глаза встретились прямо с моими.

Ной ахнул.

— Ее глаза, — прошипел Зак, его голос внезапно дрогнул. — Посмотри на ее гребаные глаза.

Глаза уникального аквамаринового оттенка, которые я так хорошо знал, смотрели на меня в ответ. Этот цвет навсегда запечатлелся в моем мозгу как в моих самых дорогих воспоминаний, так и из худшей ночи в моей жизни - из наших жизней.

— Этого... этого не может быть, — пробормотал я.

— Добрый вечер, Академия Холивэлл, — сказала она в микрофон, оглядывая зал, как царственная королева. — Если вы извините за короткое прерывание, я хотела бы сказать несколько слов, прежде чем мы перейдем к нашему почетному гостю. — Она выплюнула эти последние слова, отказываясь смотреть в сторону моего отца, как будто он был ниже ее достоинства.

Он стоял рядом со своим столом в передней части зала, и полный ужаса взгляд, пробившийся сквозь его суровую маску, говорил о том, что он пришел к тому же пониманию, что и мы.

— Как может… как это может быть? — Ной прошептал. — Она не может быть ею.