Скидываю Элибера с трона и пинком отправляю вниз по ступенькам. Взгляд у Ривера осуждающий, холодный и отчужденный. Что, не рад меня видеть? Да и я тебя в этом месте тоже не рада. С такими-то намерениями.

– Вытаскивай его! Сейчас же! Выпусти Рэйнара из темницы, дерьма кусок!

Король падает на колени и всхлипывает. Нытик проклятый. Как тавернщиков пытать, так горазд, а как за содеянное ответить – не может.

– Ты хоть понимаешь, что ты, скотина, наделал? – выкрикиваю, спускаясь за ним, и грубо хватаю за волосы, чтоб поднялся на ноги. Встань, мышь! Говори со мной, отвечай. Рэйнару тоже было больно. Я это допустила, а Присон с радостью воспользовался. Отвечай за свои проступки! За пограничников, скидывающих стариков с их мест в таверне, за отряды, стреляющие в драконов. За все отвечай!

Кровь вскипает. Может, я многое взяла от Леса и драконов. Может, они отдали мне свое пламя и любовь к справедливости.

– Достаточно, – голос Ривера разносится ледяным эхом по залу, но я его игнорирую. Мне неважно мнение того, кто пришел убить моего единственного близкого, пусть и поехавшего человека, а теперь улыбается ему в лицо и пытается втереться в доверие. Бесчестно и мерзко.

Элибер перестает сопротивляться и смотрит на меня серебряными глазами, полными слез. На дне плещется чувство вины и – что? – радость?

– Я так счастлив, что ты вернулась, – шепчет одними губами и нервно смеется. – Я так скучал.

Псих. Конченный псих.

Понятия не имею, что сделал с ним проклятый либертассец, но этого Элибера я не узнаю. Отпускаю его и отхожу на несколько шагов, с опасением пячусь к Фаррису.

Плечи Волчонка опущены и слабо дрожат. Он вытирает слезы рукавами черного плаща, расшитого серебряными волками. Усмехается и смотрит на меня, поправляя длинные волосы. Вид жалкий.

«Переборщила ты. Вчера он написал письмо Фаррису с просьбой рассказать о твоем местонахождении».

«С тобой я поговорю позже. А пока слышать твой голос не хочу», – отвечаю Риверу, кидая угрюмый взгляд исподлобья.

Мальчишка с Алых гор лишь пожимает плечами и подходит к Элиберу. Так мы и стоим по разным сторонам. Слишком одинаковые и в то же время непохожие. Фаррис сжимает мою ладонь, и я морщусь, не зная, что сказать.

– С Имболком, – тихо говорит Ривер, как бы намекая на данные обещания. – А у вас, как я посмотрю, верховная чародейка, слова закончились после оскорблений.

Свист. Этого бью кулаком в живот. Ривер кашляет, сгибаясь пополам, и я замечаю, как вытягивается физиономия Элибера, но понять, отчего перехватило его дыхание, он не может. Толстолобый олух. Как же мне с ними не повезло!

– Этот еще откуда здесь? – тычу в Ривера пальцем.

– Этот… Из Медвежьей деревни. Он мой новый паж, – неловко произносит Элибер, переступая с ноги на ногу.

Ага. Паж. Убийца он твой, идиот. И пришел глотку тебе резать, вот только испугался, что станет с ним. И тебя пожалел, псину сутулую.

Глупый.

Каменные своды давят на виски. С балкона доносится музыка города, где вот-вот начнут праздновать приход весны.

– Лорд Одуванчик, слушай меня внимательно. Завтра ты признаешь чародея при короне и больше я не сунусь в проклятый храм Триедины. Понятно? Я служу Лесу, а рядом с тобой нахожусь вынужденно. И только потому, что тебя нельзя одного оставлять, отморозка и мерзавца.

Элибер кивает. Взгляд проясняется, такого серьезного и «правильного» Элибера я на самом деле никогда не знала. Откровенного что ли. И прозрачного.

– Я в любом случае задумывался о том, что без чародейской помощи мне не справиться. Сегодня утром думал, как указ лучше написать.

– Фаррис со мной, – говорю, наблюдая, как косится в сторону моего колдуна-медведя Элибер. Фаррис с уважением и легкой иронией на лице склоняет голову, мол, я ничего за эту женщину не решаю. – Мы теперь будем жить в замке и следить за тобой, – выдвигаю свои требования. Давно бы стоило это сделать, только смелости не хватало. А вон ее сколько в итоге оказалось, попробуй мне теперь рот заткнуть.

Следить-то теперь точно есть за кем. Например, за этим либертассцем поганным.

Ривер морщится. Не нравится, значит?

Удивительно, мы уже тогда были по разные стороны, когда столкнулись с ним в деревне неподалеку от хижины Фарриса. В то время он собирался лишить меня работы. Зараза.

– Хорошо. Только больше никуда не исчезай, – просит Элибер.

Хмурюсь. Что мне нужно сказать, чтобы увидеть прежнего душного короля? Не подменил ли его случайно Ривер?

– И нечисть я убивать не буду. Есть проблемы пострашнее.

Элибер снова кивает.

«Я все сделаю, только останься. Не бросай меня больше».

Хлопаю глазами. Жесть какая.

– Даже не завопишь, какая я мерзкая девка?

– Нет. Не завоплю. Оказывается, я люблю тебя, Дэви. Так, как могу. Ты и представить не можешь, как мне не хватало твоих колких замечаний. Я боялся, что ты погибла. Боялся и сам желал тебе смерти, мечтал собственноручно прибить. Но избежать тоски я не смог. Не справился, как ни трудился. Ты нужна мне, даже если толку от тебя никакого. Тем более сейчас, когда на меня навалилась огромная ответственность, с которой один я не справлюсь. Что-то жуткое происходит. Мне и страну удержать надо, и Богам помочь, и Либертас победить, и с чародеями разобраться, чтобы добиться хоть какой-то помощи на захваченных территориях. В конце концов, ты мой последний сундучок, в котором я прячу свою душу. Так что ты права, это все было неизбежным.

Значит, обрывки того, что я слышала про Богов в золотой пыли, были правдой. Нам предстоит многое обсудить, это точно.

– И что, даже не спросишь, где меня все это время носило?

«Ему это не нужно. Он все видит, просто не признает».

«Я тебе приказала замолчать».

«Извини».

– А надо? Ты ведь здесь, а это самое важное.

– Я была в Забытых пещерах, Элибер. Выполняла твое задание. Я была в Заговоренном лесу, у Ари и у Озера Вечности. Я пробудила древнего дракона Мглу. Я много чего сделала, пока ты прохлаждался в замке и избивал моего единственного друга.

Элибер морщится. Отводит стыдливый взгляд и говорит нечто совсем удивительное:

– Я бы тоже хотел быть твоим другом. Я бы хотел, чтобы ты так и обо мне переживала.

Взрываюсь.

– Я и переживаю, бестолочь.

– Ты меня ненавидишь. Ненавидишь и разочаровываешься.

– И в то же время ты мне дорог. Что, к тебе в ледяную душу весна что ли постучалась?

– Хватит ему грубить. Это невыносимо слушать. Владыка Волчьих троп перед тобой распинается впервые в жизни, а ты все тянешь и тянешь из него оправдания и слова, в которых нуждалась все эти годы, – встает на защиту Ривер и смотрит на меня почти злобно, сжимая кулаки. – Он не виноват, что не видел света, а оттого оставался во тьме. И не нужно злиться, что не ты его к этому свету вывела. Каждый из нас делает лишь то, что ему предначертано.

– Слушай, малыш, – тут уже встревает Фаррис со своим теплым, ласковым голосом. Он журит Ривера, как маленького ребенка, который провинился перед родителями, – может ты не будешь вмешиваться? В каждой бочке затычка, честное слово. Дай ты старым друзьям поговорить, они сами между собой разберутся.

«Не защищай меня, Ривер. Пусть скажет все, что думает, иначе не успокоится», – улавливаю я в их нитях. Переговариваются, сволочи, и скрыть пытаются.

– Может, и постучалась, – наконец отвечает на мой вопрос Элибер, с сомнением косясь на Фарриса. – Вот я и думаю, впускать ее или нет. Чем больше ты пытаешься меня задеть, тем сильнее я хочу оставить дверь закрытой. Не понимаю, чего ты добиваешься, Дэви?

Король выпрямляется. Крепнет уверенностью. Только сейчас я и замечаю проблеск старого Элибера.

– В смысле – чего?

– В прямом. То ты твердишь, что я должен раскрыть глаза и дать себе признать свои чувства и перестать их прятать. То тебе не нравится, что я этому начинаю учиться. Тебя не поймешь. Пришла, кричишь, за волосы таскаешь, я говорю «Люблю», а тебе все равно не нравится. Что мне еще сделать?