Но изменения все же были. Казалось, сам запах сменился. Пахло проклятой мелиссой и переменами.

Нужно быть на главной площади через несколько часов. Я хочу смотреть на казнь твари. Хочу хоть как-то успокоиться. Затеряться в толпе и прийти в себя. Вспомнить, что жизнь все еще принадлежит мне.

– Чего вы боитесь, мой король? – голос его разбивается о тишину и спокойствие спальни. Без тебя здесь однозначно было лучше. Спокойнее и безмятежнее. Все испортил, зараза. Принес с собой пламя и сжигаешь теперь мою прошлую жизнь, которая и так уже почти испепелилась.

Да и откуда в тебе столько насмешливости, когда ты ко мне обращаешься?

– Ты вроде делом был занят. Найди мне одеяние и заткнись.

– Просто это странно. Такого великого человека испугать… Должно быть, там что-то невероятно страшное. Слышал про казнь. Стражники переговаривались.

– Имена их назови, я вздерну следом. Нашли время, чтоб распускать языки, – отвечаю с раздражением. Пальцы трясутся, ладони потеют. Вот что ты мне под кожу лезешь? Что тебе надо, дурной ты человек?

Ривер пожимает плечами. Ковыряется на нижних полках шкафов, присев на корточки, как какой-то разбойник или неотесанный мужик. Совсем без этики.

– Не знаю. Не спрашивал. Этот надо? – вытаскивает сверток черной ткани.

– Да. Этот. Из какой ты деревни вылез, чучело? – не сдерживаюсь в выражениях. Да и с чего бы сдерживаться? Вымотан всем этим дерьмом. Пусть лучше сбежит, как все, я привык уже вино себе таскать самостоятельно или Сигурда заставлять.

– Из Медвежьей деревни, – взгляд его враждебно вспыхивает. Невольно вздрагиваю. Почему он так сильно меня пугает? Почему я просто не могу отдать приказ, чтобы его тоже вздернули? Что мне мешает?

«Убьешь меня – убьешь себя».

Я опускаюсь в кресло, задумчиво рассматривая куски бумаги, что остались от письма Дэви, сложенные на моем столе остолопом-стражником.

– Сделай одолжение – у меня ничего не спрашивай. Я не люблю разговаривать.

«Да я заметил».

Игнорирую.

– Конечно. Если вам так будет лучше. Просто я бы хотел знать, угрожает ли мне опасность. Ну, сами понимаете. Страшно, если вы боитесь.

И глаза его хитро сверкают.

А у меня внутри все разрывает. Почему-то хочется рассказать ему, поделиться страхами, а оттого я злюсь еще сильнее. Ногти чуть ли не грызу. Как бы себя заткнуть и не дать языку развязаться.

«Дай мне знать, с чем предстоит столкнуться. Давай, Элибер, я ничего не понимаю, когда ты боишься – это невыносимо. Ничего не разберешь, кроме горящего мира вокруг и бешеного стука твоего сердца».

Резко вскакиваю на ноги. Затыкаю рот ладонью.

– Убирайся! Оставь меня одного в покоях. Тебя позовут, когда мне будет нужно сопровождение, – бурчу сквозь руку. Трясусь, как осиновый лист. И ничего не могу поделать. Вот сейчас мне тоже – страшно. И я даже не знаю, что страшнее – безумная тварь или мое собственное безумие.

– Слушаюсь, мой король. Вы ведь почти сломались, – он усмехается и поднимается на ноги, нагло швыряя мой плащ на кровать.

И уходит, оставляя меня одного. Наконец-то. Меня – одного. С пустой головой, без этих мерзких золотых нитей.

Ривер

Слов не подобрать, как он меня раздражал. До дрожи в пальцах, кулаки чесались дать ему по лицу и проорать на весь Черный замок, какой он идиот. Как в человеке может умещаться столько глупости? Что это за нежелание брать ответственность за свои собственные чувства?

Неужели распахнуть глаза и увидеть мир именно таким, каким он является, так трудно? Что это за отрицание магической связи такое?

Моя маленькая спальня расположилась в северной башне Эрдали, что звалась в честь основателя Фелабелля – захватчика, кровавого маньяка и выходца из Либертаса. Я шел мимо стражников, различал в предрассветной тьме золотой блеск их доспехов. Взгляд скользил по многочисленным волчьим знаменам, развешанным на каждой стене из черного камня.

Я себя не выносил, честное слово. Успел уже проклясть тридцать раз за вчерашний и сегодняшний день. Я в ловушке, которую расколоть возможно только одним способом. Это ведь совсем просто – перерезать кому-то глотку, отнять жизнь блеском стали. Вот только прибегать к убийству мне совсем не хотелось. Как бы сильно я ни мечтал об отмщении за сестру – рука не поднималась, и все. Только хватаюсь за рукоять Поющей стали, что прячу под подолом смятой рубахи – так она обжигает ладонь драконьим пламенем. Впервые в жизни я не смог убить. А ведь жаль, стольких подвожу. Сколько тысяч людей умрет из-за моей слабости?

А может, в слабости и есть истинная сила, кто знает.

В любом случае, так дальше продолжаться не может. В тот вечер я увидел его яснее, чем вижу себя. Думаю, Элибер тоже увидел меня, пусть и не хотел признаваться. Это же насколько далеко фелабелльский король спрятал свою душу?

Я решил, что вытащу ее. Вцеплюсь когтями, как пустынная птица, вырву из груди и облеку в свет. Он ведь и сам забыл, какая она у него, душа эта, черная. Совсем ребенок, честное слово. Обиженный на весь мир.

Плевать, чем для меня это может обернуться. Пусть убьет меня, замучает, да что хочет сделает. Меня сломать сложнее, чем его. Мои уязвимые места рассыпались в пепел на краю Медвежьего леса, а с ними – любой страх. Все дорогое, что у меня было, исчезло. Больше терять нечего. Так что раз мне предначертано гореть – сгорю во благо.

Она ведь тоже пыталась его пробудить, я чувствовал. Но она – большая эгоистка. Ради себя, а не во имя. Ей дорога своя жизнь, а мне – нет. Значит, все получится.

Вдвоем, может, выйдет быстрее, но ждать мне некогда. Терять время нельзя, пока этот ублюдок не убил еще больше людей, послав на смерть, которой встретит их моя Родина.

По замку эхом разносился шум из тронного зала. Высший слой общества праздновал чужую победу, отмечал трупы, что разлагались у границы Заговоренного леса. Как вообще можно радоваться смерти? Насколько их мозги отличаются от моих? Прогнившие, кровожадные. Сумасшедшие.

В каморке, выделенной мне королем, пахло сажей и дымом. Небольшая койка, пыльный стол, деревянный шкаф. Мое жилище. Возможно, последнее. Вряд ли я выйду из Черного замка и покину Волчьи тропы. Запомню Либертас таким, каким видел его словно тысячу лет назад, свободным, ветренным и красивым. Рыжим-рыжим, как Несса. Теперь-то я точно умру здесь. В Фелабелле.

На деревянной поверхности стола меня поджидает сверток. Без малейшего интереса подхватываю его онемевшими от холода пальцами, валюсь на койку, развязываю черные нитки и с раздражением утыкаюсь в корявые буквы. Пытаюсь прочитать хоть что-то и с накипающей яростью рву бумагу. Охлупень из Совета. Неужели не мог обсудить с заказчиками то, что читать послания я не умею? Что я должен сделать? Письма изменников стражникам нести, прочитать просить? Ну да, пусть убьют меня на месте, и весь мой путь, конечно, окажется бесполезным.

Стыдно и очень злобно.

Плевать мне, захотят что-то передать – пусть лично приходят. Не будет операции. Не будет убийства. Пусть только попробуют. Если он умрет – я тоже сдохну. Уж не знаю как, но если нити порвутся – все мы погибнем. Или случится еще что похуже.

Скука накрывает одеялом. Стоило бы поспать, учитывая последние бессонные ночи, а не получается. Глаза не закрываются. В конце концов, неспокойно внутри из-за Элибера. Нахождение рядом с ним как будто обостряет его ощущения внутри меня. Страх и напряжение из-за утренней казни.

Пытаюсь закопаться в своих воспоминаниях. Выловить хоть что-то о его кошмарах из всего, что видел за последнюю неделю. Всплывают только сиреневые глаза и кровь, застывшая в уголках рта. Разве может маньяк-диктатор бояться обычного человека?

След от маленьких зубов на руке. Вот бы он никогда не исчез, впечатался в кожу навсегда, шрамом напоминал о сестре. Провожу пальцем. Чувствую легкие вмятинки. Почему ты больше никогда меня не укусишь?

Казалось, я видел золотой блеск наяву. В любой момент мог перехватить пальцами шелк нитей, накрутить их на запястья, дернуть к себе. Тонуть в них столько, сколько мне хотелось. И у меня, пожалуй, осталось только такое развлечение. Раз мне непонятно, раз я успокоиться не могу и занять себя мне нечем, что еще делать?