— Мне нравится, — шепчет она, возвращаясь в настоящее. — Никто никогда не называл меня так раньше. Никто никогда не прикасался ко мне и не целовал меня так, как ты.

— Как далеко ты уже заходила? — Как много ты можешь выдержать этой ночью?

Она кусает губы, доводя меня до безумия этим простым движением.

— Ничего не было… Я хотела подождать. — Она отводит от меня взгляд, но лишь на секунду, и когда снова встречается с моими, я читаю решимость в ее взгляде прежде, чем она успевает озвучить. — Я не хочу больше ждать.

Не отрываюсь от ее глаз, пока провожу рукой по бедру, раздвигая ноги и поглаживая ее губы средним пальцем, чтобы раздвинуть складки. Ее тело заметно содрогается, когда я провожу большим пальцем круговые движения по ее мокрой киске.

— Ты уверена в этом, принцесса?

— Да, — тяжело дышит она.

— Если ты позволишь мне зайти дальше, никто другой не сможет прикасаться к тебе. — Мой голос тверд, когда я провожу костяшками пальцев по ее киске. — Скажи мне, что ты понимаешь.

Она с готовностью кивает. Было бы смешно, если бы мой собственный член не грозил прорвать дыры в спортивных штанах.

Я прокладываю дорожку поцелуев по ее телу, прежде чем устроиться между раздвинутыми бедрами. Я хватаю ее ногу и кладу себе на плечи, прежде чем она успевает спрятаться, еще больше обнажая свою сексуальность. Мой рот истекает слюной, когда мои глаза встречаются с ее нетронутой киской, и, о Боже, она идеальна. Я просовываю руки под ее бедра и сжимаю задницу, притягивая ближе к себе, и ничто не могло подготовить меня к опьяняющему персиковому аромату. Понимаю, что изголодался, когда наклоняюсь и целую ее раздвинутую плоть с жадным стоном. Даю ей небольшое предупреждение, прежде чем скользнуть языком по ее влажной киске, слизывая скользкое возбуждение.

— Блядь, принцесса, — грубо дышу я в дрожащую плоть. — Ты практически истекаешь для папочки.

Ее тело сотрясает дрожь, и мне требуется секунда, чтобы осознать, что я только что сказал. Господи Иисусе, я понятия не имею, откуда это взялось. Секс всегда был для меня всего лишь средством достижения цели. Я никогда не думал об этом достаточно, чтобы подумать о том, чтобы иметь извращение, и вдруг… Это!

Что ты со мной сделала, Скай?

— Папочка, — передразнивает она, ее голос хриплый, и из ее уст слова звучат правильно.

Ебать!

Я впиваюсь пальцами в ее бедра, а затем снова запускаю язык во влажную долину и омываю ее клитор длинными быстрыми движениями, от которых она со всхлипом выгибается на кровати.

— Повтори это. — Резко говорю я между облизыванием, ее опьяняющий запах кружит мне голову, и это — Скай — все, о чем я могу думать в данный момент.

— Папочка! — Надрывно всхлипывает она, даже когда ее киска начинает дрожать, я могу сказать, что она близко. Прижимаю губы к ее гладкому клитору и нежно посасываю набухший бутон, вырывая крик из ее губ. Она мечется на кровати, а ее тело дрожит в прекрасных спазмах. — О, Боже… Папочка! — Ее сиськи поднимаются и опускаются так красиво, что я на мгновение забываю о своем пульсирующем члене и вместо этого наблюдаю, как эта красавица распадается в моих руках.

Моя!

Я не прекращал лизать мокрую пизду, пока ее тело не перестало дрожать, и все, что осталось, — это крошечные толчки. Ее глаза были ошеломлены, когда она посмотрела вниз на свое тело, чтобы встретиться с моим взглядом. Я медленно опустил ее ногу со своего плеча и поднялся обратно по ее телу, даже когда тянулся к своему члену в своих спортивных штанах.

Я облизываю влагу, оставшуюся на моих губах, и смотрю на девушку, которую собираюсь сделать полностью своей, но пока нет. Господи, было бы так легко засунуть свой истекающий член в ее тугую, скользкую пизду и заявить на нее права, но не думаю, что смогу выдержать.

Когда я трахну Скай, я намерен провести больше трех секунд внутри ее идеального тела.

Моя кожа пылает, когда я чувствую, как мягкие руки присоединяются к моим на члене. Я изучаю раскрасневшееся лицо Скай, когда она берет мою длину в свои маленькие и мягкие руки.

— Позволь мне помочь, — шепчет она застенчиво, и я соглашаюсь.

Я теряюсь в этой идеальной грусти, пока она неловко гладит мой член, осознание того, что я единственный мужчина, которого она когда-либо касалась, заставляет мои яйца напрягаться от потребности кончить, не проходит и трех движений, как я извергаюсь со стоном. Я выгружаю горячую бесконечную полосу белого на ее живот и киску. Ее глаза интимно прикованы к моим, пока она выдаивает меня до последней капли, и когда я наклоняюсь, чтобы захватить ее рот, она открывается для меня.

Идеально. Ночь подарила мне драгоценную девочку.

Моя!

Мое дыхание все еще затруднено, когда мы прерываем поцелуй, и как бы мне ни хотелось упасть рядом с ней, мне нужно сначала очистить нас. Я провожу своими губами по ее губам, прежде чем вылезти из кровати и направиться в ванную. Когда я возвращаюсь с мокрым полотенцем, то обнаруживаю, что Скай уже дремлет.

Думаю, она имела в виду именно это, когда сказала, что ей это нужно.

Я быстро смываю с нее все и укладываю спать. Она не шевелится и не издает ни звука, и я присоединяюсь к ней в постели.

Понимаю, это безрассудно.

Я почти ничего не знаю об этой девушке, которую послала мне вселенная, но знаю наверняка, как сильно она заставляет мое сердце биться и какие защитные чувства вызывает во мне. Я бы убил за нее.

Думаю, это все, что имеет значение.

Глава 5

Скай

На мой десятый день рождения вместо родителей в школу приехала полиция. Я сразу поняла, что случилось что-то ужасное.

Оказалось, я была права. Мои родители попали в аварию. После этого я переехала жить к бабушке, матери моего отца. Я очень любила ее, и она была одна с тех пор, как умер дедушка. А потом она потеряла своего единственного ребенка. Мы нашли утешение друг в друге, нас объединило общее горе.

Жить с бабулей было легко. Она позволяла мне есть мороженое и пекла невероятное количество печенья. Позволяла мне делать то, что я хочу, и я была крайне избалована.

Она была всем, что у меня было, и когда я потеряла и ее, то представить себе не могла, что когда-либо снова испытаю эти чувства любви и утешения с кем-то еще.

И вот я здесь, с миской мороженого, которое кое-кто мне принес.

Когда я проснулась немного после полудня, все вчерашние события навалились на меня с силой и затмили волшебный момент, который мы с Пристом разделили прошлой ночью. Мне нужно было что-то сладкое, что-то, что я люблю, чтобы успокоиться, поэтому спросила, есть ли мороженое. Если Прист и посчитал мою просьбу странной, он ничего об этом не сказал.

Через полчаса кто-то принес мне банку любимого мороженого с кусочками печенья. Видимо, в клубном доме не было мороженого, и Прист послал кого-то специально за ним.

— Тебе что-нибудь еще нужно? — Спрашивает он, сидя на своем месте и наблюдая за мной. — Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится, и я пришлю кого-нибудь.

— Все в порядке, — говорю я, отправляя мороженое в рот, и на этот раз, когда произношу эти слова, действительно имею их в виду.

Не знаю, в чем дело: в мороженом, в гиганте с татуировками, сидящем рядом со мной на крыльце, или в том и другом вместе, но я уже чувствую себя лучше.

Я отрываю взгляд от Приста и осматриваю окрестности. Когда мы приехали вчера вечером, у меня не было возможности все рассмотреть. Длинная огороженная подъездная дорожка проходит мимо крыльца, где я сижу, прежде чем разветвляется к нескольким хозяйственным постройкам. Территория вокруг дома и зданий чистая и ухоженная, но сама собственность окружена густым лесом. Дом огромный, не меньше трех этажей. Он обшит синим виниловым сайдингом и имеет крыльцо по периметру с несколькими креслами-качалками и качелями. Сады выглядят ухоженными, и все на удивление чисто. Совсем не похоже на то, что я ожидала бы от мотоклуба.

Пока я ждала свое мороженое, Прист объяснил, что дом служит главным центром клуба, клубным домом. Каждый в клубе может приходить и уходить, когда пожелает. Члены клуба, вступившие в него, имеют право жить в одной из многочисленных спален дома, которые распределяются по старшинству. Как президент клуба, Прист занимает главную спальню.