На группу беженцев напали аккурат в преддверии трапезы. По земле расплескали похлёбку из чечевицы с вяленым мясом. Котелок лежал на боку, позвякивая об камень и дребезжа из стороны в сторону при малейшем дуновении ветра.

Зараженные не тронули кушанье. Добрый знак. То ли дело те, кто явился к братской могиле сразу следом.

То тут, то там с важным видом вышагивали вороны. Чёрные птицы лениво драли волокнистые куски, до которых не сумели дорваться зараженные. Падальщики делили стол с насекомыми, наземными и летающими.

Карканье и жужжание заглушал разве что ветер. На незваного гостя ни те, ни другие не обращали внимание. Флэй решил им не мешать.

От санитаров природы никуда не деться. И всё же…

– Мерзость, – прошипел Альдред в отвращении. – Что за дерьмище…

Зрелище не располагало к спокойному мародёрству. Ладно, гули. Они пришли за выжившими. Но назойливое воронье и беснующаяся мошкара – эти твари загадят всё, до чего только доберутся. Тем не менее, не для того Альдред поднимался выше, чтобы поворачивать назад. Что-то съестное должно было остаться. Ежели нет, так лекарства.

Хоть что-нибудь ценное в реалиях после миниатюрного апокалипсиса.

Призрак тоже с неподдельным интересом разглядывала место жатвы. Мелина обошла Киафа с правой стороны и остановилась. Руки сомкнула, пряча те в рукавах.

Она размышляла многозначительно, во многом повторяя тезисы великого и ужасного Пращура:

– Смерть одних сулит Жизнь прочим. Они неразрывны между собой, как земля и небо. Для Прародителя эти люди – ничто. Ресурс. Так надежен ли друг, что не считается с жизнью других? Можно ли ему доверять?

Бог Снов давал Киафу правильную пищу для размышлений. Но до сих пор Альдред не мог ответить на столь важные вопросы сам себе. Он, воротя нос, буркнул:

– Не знаю. И я не знаю, ради чего всё это…

– Ради нового мира, конечно же, – смиренно отвечал призрак. – Этот поломан, видно невооруженным глазом.

– Что ж это за мир такой будет? – ворчал Флэй.

– Иной. Довершенный, – рассуждала Мелина. – Не Равновесный, нет. Зато целостный. В представлениях Пращура, стоит сказать.

– Вряд ли в нём найдётся место обычным людям, какими я их знаю, – прикинул Киаф Снов. – Да и Богам навряд ли. Не всем – так точно.

– Покажет время, – пожимала плечами возлюбленная. Сокофон посчитал своим долгом пояснить: – Когда мы ополчились против Тысячеликого, сами до конца не знали, к чему придём. Нас объединяло чувство несправедливости. Однако картина того, к чему бы мы пришли в итоге, если бы возымели успех, замыта. Что тогда была, что сейчас есть.

Альдред шумно выдохнул и покачал головой. Он уже всякого насмотрелся, и косвенные злодеяния Актея Ламбезиса его нисколько не поражали. Киаф Смерти делал ровно то, что считал правильным. Столкнутся ли интересы их с потомком Сокофона – и где, как – судить было рано. Тем не менее, Флэй чувствовал: рано или поздно они ударятся лоб в лоб. Всегда найдётся, что делить, – не отпрыскам, так самим Богам.

– Ладно. Посмотрим, – заключил Флэй и пошёл к привалу мертвецов.

Чёрные птицы до последнего не верили, что чужак вообще сунется в их сторону. От греха подальше, протяжно каркая, вороньё уносило крылья прочь. Хотя Альдред и не подумал бы гнать их от останков.

Это всё ненадолго. Вороны вернутся на то же место, как только двуногий уйдёт: не пропадать же добру. Насекомых же человек нисколько не смущал. То ли дело они его.

– Гадская мошкара! – будто ворчливый дед, ругался Флэй.

Если бы у него имелась бандана, осталась бы хоть какая-то ветошь, только бы прикрыть лицо от поганых насекомых! Шутка ли, мертвечины мошкам недоставало. Решили позариться и на Альдреда. Садились на открытые участки тела, кусали. Некоторые влетали прямо в глаз, путая все планы. Неудобства сплошь.

Флэй чертыхался, но от акта мародёрства не отказывался. Проморгается ещё, быть может. В нем взыграло магическое мышление, присущее всем людям так или иначе. Он тут же расплачивался за посягательство на скарб умерших. Такова воля Вселенского Разума, хотя в это понятие от религии к религии вкладывался самый разный смысл.

Мертвецам плевать. С тех самых пор, как испустили дух. На той стороне им не нужно ничего из Материального Мира: ни пожитки, ни даже собственные физические оболочки. Поэтому Альдред стал обносить палатки без зазрения совести.

Он не прогадал. Ему действительно было, чем поживиться. Да только не все, что удалось обнаружить, Флэй мог взять с собой. Он натыкался на личные вещи везде и всюду: разной степени ценности – по крайней мере, в мире, который канул в лету. Теперь это не более, чем мусор. Даже золото. Вода, еда, соль, сахар, табак, алкоголь, оружие, лекарства – только они имели теперь цену в Ларданском Герцогстве.

Их-то найти оказалось не просто. Просто потому, что приходилось перебирать.

– Хлам. Хлам. Хлам, – приговаривал Альдред, потроша палатку за палаткой. Даже гули оставили беспорядок меньший, нежели он, равнодушный расхититель.

Крупы и бобы на краткосрочную перспективу не представляли никакой ценности. Чистую воду и здесь, в горах отыскать казалось проблематичным. Тогда как чугунный котелок изрядно повлиял бы на манёвренность Флэя в случае опасности. О горячей пище стоило позабыть. Во всяком случае, на пока.

Лишь спустя три порванные палатки он наткнулся на ту, где ему улыбнулась удача. Только отворил створку, наружу полетели мухи. Целый маленький рой. Перепугавшись до полусмерти, Альдред рухнул на спину. Жужжащие твари тут же унеслись в сторону лошадиных скелетов. Опомнившись, Флэй выдохнул: не лучшее решение обчищать тенты мертвецов так беспечно. Сейчас вылетели мухи – и это ещё легко отделался.

Мародёр занырнул внутрь. С лёгкой брезгливостью отставил человеческие останки в тряпье – то ли отрока, то ли невысокой женщины. Уже не разберешь. Анатом из Альдреда был неважнецкий. На глаза ему попалась шкатулка. Довольно ценная на вид.

– Ну-ка, посмотрим, – с придыханием заключил Флэй, открывая её.

Свезло так свезло: аптекарский ларь, хоть и полупустой. Из него Альдред переложил к себе всё, что счёл необходимым в новых условиях выживания. Набор для обработки и перевязки ран. Болеутоляющие эликсиры. Противовоспалительные припарки. Снадобье для дезинтоксикации. Даже походный фильтр для очистки воды нашёлся.

Вот оно, настоящее золото. Подчас и светская медицина радовала. Уже неплохо. Жаль только, ничего, что помогло бы при переломах, внутри не лежало. За потрошением аптекарского ларя Альдред и не заметил, как облако загородило солнце прямо над ним: слишком увлёкся. Привал поделило на светлую и затененную сторону. Ветер осыпался об кроны сосен, вызывая шелест. Между тем позади него началось движение…

Осознание, что что-то не так, пришло чересчур поздно. Только когда чужое присутствие уже невозможно было игнорировать. Флэй точно понимал: не призрак это. Существо вполне материальное. Да только не на ногах передвигается.

Мыслительный процесс оформился менее, чем за долю секунды. Альдред вздрогнул и инстинктивно отпрянул. Повалился с колен, разворачиваясь, и уселся на задницу, роняя аптекарский ларь. Содержимое шкатулки вывалилось в грязь. Он выругался, хватаясь за кацбальгер.

По большому счёту, Флэй сделал пару лишних телодвижений. Киаф Снов перед собой увидел гуля. Впрочем, отнюдь не типичного представителя заражённых. До нападения орды это был вполне обыкновенный отрок, чуть младше самого Альдреда.

Зараженные сотворили с ним страшное. Только потому, что не успели доесть. По-видимому, скопище отпугнуло скорое приближение солнца. Гули сожрали бедолагу наполовину. Никого так не изуродовали, как его. И всё же, чума дело своё сделала.

Твари ему переломали и объели ноги: левую голень упырь потерял где-то, продвигаясь ползком к добыче. Живот являл собой рвань, теревшуюся об траву и местами каменистый грунт. Челюсть выломали, пробили череп. Насекомые занялись остальным. Из пустой глазницы рвались потревоженные мухи. Звуков каких-либо ртом зараженный не издавал: выдрали зубами язык прямо с корнем. Только пыхтел и шелестел брюхом при движении. Страшная участь.