– Поветрие на то и поветрие, что по воздуху распространяется – добавила от себя капрал Дора. – Народ слабеет, и зараза будет к ним липнуть на раз-два.

– И в этом виноват, как никто другой, человек в высоком замке. – Для наглядности Альдред показал в сторону твердыни Вальперга. Подчеркнул: – Сознательно виноват!

– Что ж, вероятно, вы правы, – не стала спорить Ингрид. Как вдруг ударилась в сантименты: – Только Альдред, пожалуйста, когда мы прибудем в замок, не заводи с Герцогом такие разговоры! Это плохо кончится…

Капрал фыркнул в пренебрежении.

– Да плевать я на него хотел. Все знают, что Освальдо Барбин – сукин сын. Корпус, народ, он и сам догадывается, готов поспорить! Знает, что следующий. Вот и оттягивает без конца неизбежное. Увы, перед смертью не надышишься.

Ловчая захохотала, следя за ходом мыслей Альдреда. Ей понравилась небрежность, с которой простой инквизитор отзывался о помазаннике Света и Тьмы. Вселяло уважение, показывало истинное лицо Флэя. Хотя по-другому не могло и быть.

Главы Зусканской республики капрал никогда в глаза не видал – что он есть, что его нет. Барбины также не выходили показаться в народ, лишь отдавая свои указания с высоты башен Вальперги, которые уже доносили публике глашатаи.

Альдред всегда находился в тени для высших эшелонов власти. Никому не мешал, никого не интересовал. Так что если владыки и представлялись для него злом, то скорее уж абстрактным, лишенным человеческого лица. Разумеется, это не так. И за каждым законом, каждым приказом стояли вполне реальные, живые люди.

Но всё же, впечатление капрал на капрала произвёл.

– Заявление сильное, этого не отнять, – мямлила Ингрид, выбирая слова тщательно.

Телохранитель уже смирился, что она такая застенчивая. Больше всего охотника волновало, чем обернётся гибель Бенеке для него как инквизитора и Киафа, если блондинка всё-таки попадёт под чью-то горячую руку.

– И тем не менее… – хотела было продолжить она, но её перебил сокольник.

– Удача! Ну наконец-то! – ликовал Узелац. – Чародей совсем рядом.

Для подгруппы Флэя пространство и время вновь заимели значение. Капрал подошёл к Драго, мановением руки подзывая за собой девушек. Он встал за спиной гервата, заглянул за плечо на алмазный маятник. Минерал тянуло по диагонали налево.

– Кто? Где? – наседал Альдред.

Персекуторы оказались на одной из узких улочек Маленькой Бештии. Беженцы тут расположили палатки прямо на проезжей части. Стало понятно: в одной из них скрывается чародей. Один-единственный, судя по ровному ходу алмаза.

«Хм. Уже неплохо. Для начала», – думал про себя ренегат. Он украдкой выхватил Костолом и держал за спиной на всякий случай. Не хотел пугать цель.

– Сейчас и узнаем, – с будничной отстранённостью отозвался Драго. Сокольник полностью включился в охоту, став серьёзнее некуда. – Все готовы?

– Да, – решительно откликнулась Дора.

Ингрид Бенеке не ответила. Лишь крепче прижала к себе древко вверенной гвизармы. На убийство идти она была не готова. Впрочем, никто и не требовал. Особенно – её телохранитель. Ему не хотелось, чтобы девушка проходила через ту же насильственную науку, что и он. Место и время, увы, не те. Да и человек тоже.

– Пошли искать, – призывал Альдред. – Я прикрою.

– Надеюсь на тебя, – отозвался Драго, делая шаг вперёд.

Беженцы заметили, как напряглись инквизиторы. Они всей толпой чувствовали: должно произойти что-то вопиющее. Так что, сами того за собой не замечая, подходили всё ближе, образовывали полукруг около места, где, согласно маятнику, скрывался маг.

Алмаз указывал прямиком на один из тентов. И действительно, внутри кто-то сидел, только-только проснувшись. Драго подошёл вплотную, глянул мельком на Альдреда. Тот кивнул.

Шифтер держалась поодаль, готовая спалить чародея заживо. Но это крайняя мера. Ингрид, не ведая, куда себя деть, просто стояла рядом.

Узелац вздохнул полной грудью, не чувствуя себя в безопасности. Собрался с мыслями и громко, чётко позвал мага:

– Выйдите из палатки! Немедленно.

Дважды упрашивать не пришлось даже. Беглому чародею даже стало интересно, кто к нему так обратился. Он выполз недовольно, высовывая голову. Когда увидел пару рослых, вооруженных до зубов персекуторов, у него отвисла челюсть.

Апостат заблеял:

– Йа-а… я что-то сделал, г-господа оф-оф-офицеры?..

Вытянул несчастливый билет.

– Живо из палатки, – властным тоном призывал Драго.

Ингрид замялась, подозревая: вот-вот произойдёт страшное. Флэй не винил её. Ему и самому стало неловко. Перед ними в полный рост вытягивался его одногодка.

Обыкновенный горожанин, в жизни не державший ничего тяжелее кухонной утвари. Сухой, болезненный на вид, напуганный чуть ли не до смерти.

Его потерянный взгляд блуждал от Альдреда к Драго – и обратно.

Маятник указывал прямо на него, слепо и неуклонно, даром что Флэй стоял плечом к плечу с сокольником.

– Наш клиент, – подытожил Узелац еле слышно. Сомнений быть не могло.

Капрал хотел было уже расколоть ему грудную клетку одним махом. Но тут их уши оцарапал женский визг некой дородной женщины:

– Что вы делаете? Вьери! Вьери! Отойдите от него!..

Дамочка вклинилась между персекуторами и своим ребёнком, укрывая его за собой. Будто взбешенная кошка, она встала на защиту детёныша. Толстушка, свирепея, бросила инквизиторам с вызовом:

– Мой сын ничего не сделал! Чего вам от него надо?!

– Вот сука… – прошипел Драго еле слышно и добавил уже громко, настойчиво: – Отойдите от него немедленно, синьора! Он – чародей!

– Параграф сто семь предписывает… – начал Флэй, пытаясь вразумить даму.

Естественно, это было невозможно. Ни при каких обстоятельствах.

– Грязные душегубы! Народ, все сюда! Инквизиция хочет забрать моё дитя! – верещала взбешённая горожанка.

От раздражения вены на висках у Альдреда всдулись. Капрал проклинал каждую долю секунды, пока дамочка исторгала из себя столь болезненные, едва различимые звуки. У него из-за толстушки попросту пухла голова.

Сынишка сам встал, как вкопанный. Понятия не имел, что и делать. Едва ли он вообще осознавал, что является магом. Оно и понятно: инквизиторы не обходят каждый дом и не заковывают целенаправленно в кандалы всякого встреченного мага.

Казалось бы, сущая глупость. Инквизиция сама потворствует преступлениям чародеев. Шутка ли, в этом и смысл. Если бы репрессивный потенциал Мечей Церкви зацвел пышным цветом, злодеями выступали бы они. А так, ценой малой крови миряне раз за разом убеждались: чародеи должны находиться под замком.

И все счастливы! Разумеется, окромя магов и их семей, а также случайных жертв.

Здесь и сейчас персекуторы шли наперекор давно выработанной, хитрой стратегии. Нынешнее положение вещей, близкое к полному краху, обязывало.

«Цирк с конями…» – презрительно оценивал ситуацию Альдред.

Публика сужала полукруг, подбиралась всё ближе. Честной люд легко купился на несправедливость Инквизиции, ведь Герцог, представитель власти уже светской, поступил с ними гнусно, бросая тень и на Мечей Инквизиции.

У Драго лопалось терпение. Толстушка всё бесновалась. Беженцы шептались, выставляя их демонами во плоти. Сокольник ненавидел скудоумие толпы. Зная, как спровоцировать подозреваемого, он пошёл на отчаянный шаг.

Жаль, что при стольких свидетелях. Инквизиторы в зелёной зоне любви не сыщут. Однако иначе попросту было нельзя.

Подавшись вперёд, Узелац грубо оттолкнул синьору. Буквально швырнул её на ребристую мостовую. На глазах у её же сына. Глаза Вьери широко раскрылись. Вены его зажглись, уподобляясь чуть золотистым узорам на смуглой коже. Маг он – в том нет сомнения. Да ещё какой! Хрономант. Потенциальный повелитель времени.

– Мама! – в отчаянии крикнул мальчишка.

В следующий миг могло произойти что угодно. С хрономантами – с самыми проблемными после сновидцев из тех, что содержались в Круге – никогда не угадаешь.