Мало-помалу четвёрка очистила Малую Бештию от чародейского присутствия. Беженцы им нисколько не препятствовали. Слух о карательной операции распространялся быстро. Апостаты начинали нервничать, ошибаться – и чуть ли не сами попадали в лапы персекуторов. Толпа быстро смирилась, впредь не возникая в большинстве своём: им хотелось верить, что это приблизит их к спасению.
Горькие слёзы тех, чьих родных не стало в седьмой день новой эпохи, мало кого интересовали. Силуэты плакальщиков растворялись в толпе зевак, у которых имелась одна весомая причина порадоваться: не по их души пришли – и ладно.
Закончив с зачисткой указанного района, команда Флэя вернулась на исходную точку – к фонтану ди Сперанца. Там они приняли решение отдохнуть и дождаться бойцов из остальных подгрупп. Их передышка обещала быть продолжительной. Ведь и со стороны монастыря, и в трущобах у Скальдвика то и дело слышались шумы боя.
Стало быть, Альдреду и прочим повезло освободиться пораньше. Настоящей заварушки персекуторам удалось избежать по воле случая.
Ввиду того каждый воспользовался передышкой по-своему. Толпа покинула площадь у фонтана, не желая попадаться на глаза инквизиторам. Как ни крути, до раздачи хлеба ещё далеко было.
Узелац уселся под платаном, решив прикорнуть. Шифтер сняла химеритовые перчатки, насобирала камешков и пристроилась на краю фонтана, бросая снаряды в воду. Ингрид устроилась на лавочке, поставив у неё гвизарму, и как будто закрылась в себе. Альдред остался не у дел, поэтому решил убить время с пользой: он чувствовал, что просто обязан поговорить с Бенеке по душам.
Собрав мысли воедино, Альдред выдохнул и направился к подопечной. Заметив его приближение, блондинка подняла скуксившуюся мордашку и жалобно поглядела на телохранителя. Тот почесал затылок, осведомляясь:
– Здравствуй, я присяду?
– К-конечно, – выдавила из себя Ингрид, не возражая. Она подвинулась, чтобы выделить больше места ангелу-хранителю.
Альдред присел, уже определившись, что скажет Бенеке. Но начал издалека, дабы их общение не наталкивало девушку на мысли, будто он на неё пытается надавить.
Хрупкие создания требуют к себе такого же трепетного обращения, как и стекло.
– Ты в порядке? – осведомился Флэй, глядя на блондинку.
– Более-менее, спасибо, – вздыхая, отвечала та. – Сейчас полегче.
– Почему ты заплакала тогда? – продолжал копать капрал. – Ну, когда мы брали того парня из палатки.
– Я… я не должна была давать волю чувствам. Это не в духе Инквизиции. Мне жаль, – бубнила Бенеке, подбирая колени.
Её закрытая поза говорила о том, что девчушка испытывала боль от заведённой темы. Обсуждать былое Ингрид не хотела. Но Альдред считал это чрезвычайно важным.
– Нет-нет, – возразил охотник. – Я тебя не осуждаю, ты не подумай. Просто хочу разобраться, в чём дело.
– Вероятно, я… просто не готова к тому, что пришлось увидеть. Я ведь просто куратор. С детками занималась. У меня с ними никогда проблем не было. А тут – такое…
Слова полились, будто вода из кувшина. Ей всё-таки хотелось открыться. По крайней мере, человеку, умеющему слушать. Альдред мог и был готов для неё выступить в таком амплуа. Дру́гом, способным на сочувствие.
– Да, я слышала, у миротворцев и персекуторов жестокая служба. Но чтоб настолько… Меня это потрясло. Я ведь всё время в Янтарной Башне служила, ни с кем не общалась. Вас описывают, как героев, что борются со злом. Только со стороны кажется, будто Инквизиция – тоже зло. Точно такое же, как маги-отступники…
– Именно так, – согласился капрал. – Мы и есть зло. Ни мы, ни они не имеем ничего общего с добром. О таких плоскостях, когда рассуждаешь об Инквизиции и апостатах, заводить речь – это моветон. Приказ есть приказ. И либо ты убьёшь врага, либо враг убьёт тебя. Если бы я остался в стороне, хрономант мог всех нас погубить.
– Разве это правильно? Разве это… человечно?
Блондинку преследовали фундаментальные вопросы бытия. Но инквизитор, если хотел выжить и преуспеть, был должен отбросить их, как мусор. Вопросы, где легко может пустить корни демагогия, следовало опускать во что бы то ни стало. Поэтому Альдред склонил Ингрид сосредоточиться на реальности.
– Можешь мне поверить, я не оправдываю Инквизицию. Не оправдываю кого бы то ни было, включая себя. Такова данность нашего бытия. Хотим мы того или нет, с ним приходится считаться. Ради нашего же блага.
– Если бы мне пришлось поднять оружие на мага, не знаю… не знаю, смогла бы я, – опечаленно призадумалась Бенеке. – Убить кого-то и просто усмирить с применением силы – не одно и то же. Есть четкая грань…
– Так ты никогда никого не убивала? – перебил её Альдред, взглянув со значением.
Она поджала губы смущенно и залилась краской. Покачала головой.
«Этого следовало ожидать. Я ведь знал, где-то в подсознании я это знал! И видел её насквозь!» – размышлял Флэй. Всё тут же вставало на свои места.
– Черту я так и не перешла. Не успела, – объясняла блондинка. – Отец Дьюла часто водил меня в Казематы. Заставлял смотреть, как он пытает провинившихся магов. Получал разрешение на выход в Город и показывал публичные светские казни. Хотел, чтобы я постепенно приобщалась к убийству. Он говорил, для меня это должно быть естественно – точно также, как факт хождения солнца по небосводу. Всё бесполезно. Я видела много раз, как кто-то умирал. Но привыкнуть не смогла. Не смогла пробудить в себе равнодушие к боли, спокойно смотреть, как жизнь человека угасает…
– Действительно, далеко не каждому дано решиться на первый шаг, – признавал Альдред. – Однако через это проходит каждый инквизитор, так или иначе. Это обязательно. Меня такое испытание тоже коснулось, в общем-то…
– Как же ты справился? – озадачилась Ингрид.
У неё в голове не укладывалось, как из обыкновенного человека мог получиться хладнокровный убийца вроде Флэя. Она считала его таковым, инквизитором-профессионалом с холодным рассудком и притихшим сердцем. Просто плохо знала Альдреда. Во всяком случае, он готов был говорить откровенно.
– Тогда я ещё был куратором. И со мной работали точно также, как с тобой. Но часики тикали. Мой ментор привела меня в Казематы. Несколько лет назад это было, – вспоминал капрал. – К позорному столбу в одной комнате дознания приковали чародея-отступника. Сектанта. Я до сих пор помню его имя. Его лицо. Сестра Кайя изрядно постаралась, чтобы расчеловечить его. Он был из Культа Скорпиона. Подстрекал магов к бунту. Наставница дала мне стилет и приказала заколоть еретика.
– И ты убил его? Без колебаний? – Ингрид нахмурилась.
Флэй усмехнулся недобро.
– Если бы, – буркнул он. – Я мешкал, да ещё как! Меня совсем не восхитило то, что он враг Церкви, Священной Инквизиции и всего Равновесного Мира. Он был легкой добычей, ведь канцеляры переломали ему столько костей. Казалось, если снять его с позорного столба, он просто рассыплется и помрёт. А мне было плевать. Я до последнего боялся совершить убийство. Несмотря на то, что сестра Кайя описывала удар как «акт милосердия». И вправду, если бы он умер от моей руки, перестал бы мучиться.
– Что ты сделал тогда?
– Ничего, в сущности. Просто позволил ментору убить его моими руками. Сколько бы она ни билась надо мной, я тоже не мог перейти черту. Тогда она силой толкнула меня на ту сторону. Вела руку. Стилет воткнуло в глаз отступнику. Он верещал от боли, как резаный. Эти крики сводили меня с ума. Не оставляли выбора. Я был вынужден протолкнуть клинок ещё глубже, в мозг. Только тогда он затих. Как-то так. Вот я и убил своего первого чародея. Не без огрехов, но продвинулся дальше по службе.
Бенеке ответила не сразу. Ей становилось понятно, что и она, и её телохранитель – просто-напросто жертвы обстоятельств.
Убийство являет собой не больше, чем цену выживания. И всё же, до сих пор она не могла ответить себе же на вопрос о том, сумеет ли, когда придёт время, отнять жизнь другого человека.
Наконец, она заговорила:
