Девушка достала из папки листок с подписью и протянула его мне.

— Вот. А зачем он вам? — нахмурилась она.

Я взял отказ и, разорвав его на мелкие кусочки, выбросил в мусорное ведро.

— Вы чего, Кацураги-сан⁈ — удивилась Акихибэ Акико.

— Не стоит подкреплять его к карте, — посоветовал я. — Вам не нужны лишние вопросы о том, почему пациент был госпитализирован даже после его отказа. С Кушикабой я сам разберусь. Старик, видимо, упёрся из-за клинических испытаний настолько, что был готов собой пожертвовать.

Переодевшись в белый халат, я пошагал в терапевтическое отделение. Накадзима Хидеки о чём-то беседовал с постовой медсестрой. Судя по всему, диктовал ей, какие препараты нужно раздавать пациентам.

— Накадзима-сан, что с Кушикабой Тэцуей? — спросил я. — Его должны были доставить полчаса назад.

— Еле откачали, Кацураги-сан, — ответил он. — Сначала думал положить его в реанимацию, но худшее уже позади. Пройдёмте со мной, я как раз хотел осмотреть его ещё раз.

Мы с Накадзимой Хидеки вошли в палату, где лежал мой пациент. Выглядел он бледным. Кожа покрыта липким потом. Мужчина пришёл в сознание совсем недавно.

— Кацураги-сан, и вы здесь? — вяло улыбнулся он. — Я как раз думал написать вам приглашение на свои похороны.

— Откуда такой мрачный настрой, Кушикаба-сан? — спросил я. — Лучше расскажите, что с вами случилось?

— А я, если честно, не помню половину событий, который со мной происходили в течение последних двенадцати часов, — заявил он. — Помню только, что у меня три дня не переставало болеть сердце. Вот именно так, как вы объясняли. Жгучая давящая боль за грудиной, которая распространялась в левую руку и шею.

Странно. Если он ничего не помнит, можно предположить, что спасли его в самый последний момент, когда из-за остановки сердца уже перестал нормально питаться головной мозг.

Накадзима Хидеки приступил к осмотру, а моё внимание привлекла рубашка пациента, которая висела на спинке стула рядом с кроватью. Из её кармана торчали какие-то таблетки. Поначалу я подумал, что это остатки «Нормотоникс», который он принимал во время клинических испытаний, но оказалось, что там находится нечто иное.

Нитраты короткого действия. Препараты, которые снимают боль в сердце посредством расширения коронарных сосудов. Вот только есть у них несколько неприятных побочных эффектов…

Пластинка была наполовину пустой. Судя по всему, Кушикаба Тэцуя съел, как минимум, четыре таблетки.

— Накадзима-сан, взгляните, — указал я на таблетки. — Кушикаба-сан, вы о них что-нибудь помните? По какой схеме вы их принимали?

— Точно… Это ведь те таблетки, которое мне дал Синдзиро-сан! — вспомнил Кушикаба. — Синдзиро-сан — мой сосед. Его тоже сердце беспокоит. Он отдал мне эти таблетки и сказал, что их можно принимать, когда начинается приступ.

— И вы, судя по всему, выпили сразу четыре за очень короткий промежуток времени, — догадался я.

— Правда… Кажется, так оно и было, — промычал Кушикаба Тэцуя. — Но приступ не проходил, поэтому я пил одну за другой, пока не стало лучше.

— С ума сойти! Кушикаба-сан, головой же надо думать! — воскликнул Накадзима Хидеки. — Вам ведь даже не объяснили, как правильно принимать этот препарат.

— Так что со мной случилось? — поёжился пациент.

— Передозировка нитратами, — подытожил я. — Эти препараты хорошо помогают от стенокардии, но в большом количестве могут вызвать сильные побочные эффекты. В частности — брадиаритмию. То, что мы сейчас наблюдали, это падение частоты сердечных сокращений и давления. Раз даже остановка сердца была, значит, упали эти показатели до нуля.

— Тьфу! — выругался Кушикаба Тэцуя. — Так и знал, что Синдзиро-сан хочет меня прикончить. Лучше бы сразу крысиный яд дал.

Пока Накадзима болтал с Кушикабой, я осмотрел его тело «анализом» и подметил, что коронарные сосуды действительно изменены. С подключением «гистологического анализа» можно точно сказать, что мышечные оболочки артерий расслабились совсем недавно. У него был мощный спазм в течение длительного времени. Возможно, эта передозировка, хоть и довела его до больницы, но предотвратила инфаркт.

— Накадзима-сан, если мой совет уместен, я бы предложил подержать Кушикабу-сан подольше. И вызвать кардиолога на консультацию. Может быть, имеет смысл перевести его в их отделение, — поделился своим мнением я.

— Думаю, так я и поступлю, Кацураги-сан, спасибо за совет, — кивнул Накадзима Хидеки.

— Стойте-стойте! — воскликнул Кушикаба Тэцуя. — Мне нельзя долго лежать в больнице. Я сбегу! Я заключил договор о продолжении тестов препарата «Нормотоникс». Я без него жить не могу!

— Нет уж, Кушикаба-сан, так не пойдёт, — помотал головой Накадзима. — Будете принимать то, что я вам скажу. Придётся обойтись без испытаний.

— Но… Кацураги-сан, пожалуйста, — обратился ко мне пациент. — Вы ведь знаете, что мне помогает только этот препарат. Без него мне станет только хуже.

Я обдумал ситуацию, затем обратился к Накадзиме.

— Насчёт выписки — вы правы, слишком рано его отпускать нельзя, — начал я. — Но всё же, Накадзима-сан, может, у нас получится договориться о проведении следующего этапа на базе нашего отделения?

— Кацураги-сан, вы идёте на поводу у пациента, — ответил Накадзима.

— Нет, Накадзима-сан, — помотал головой я. — Я точно знаю, что без этого препарата ему будет хуже. Я уже давно наблюдаю Кушикабу-сана. Он действительно покинет отделение, если мы не пойдём ему навстречу.

— Хм, — Накадзима почесал седую щетину. — Ладно, в целом это можно устроить. Но только при одном условии. Кушикаба-сан, вы будете строго выполнять все мои указания. Больше не думайте самовольничать!

— Конечно, — закивал пациент. — Спасибо вам, Кацураги-сан, Накадзима-сан!

Я знал, что такая тактика лечения точно пойдёт ему на пользу. При любом другом раскладе мужчина пострадает. Уж больно «капризные» у него клетки сердца, отвечающие за передачу импульса. Генерируют аритмию на ровном месте. Возможно, что после окончания испытаний «Нормотоникс» ему назначат пожизненно.

Покинув стационар, я решил написать смс-сообщение Ямамото Ватару, чтобы передать ему всю необходимую информацию. Звонить генеральному директору — идея плохая. Обычно у таких людей весь график забит, даже звонки строго распланированы. Но, к моему удивлению, пока я набирал сообщение, Ямамото Ватару позвонил мне сам.

— Да, Ямамото-сан? Я как раз хотел с вами связаться, — ответил я.

— Кацураги-сан, вы меня, конечно, сегодня удивили! — эмоционально воскликнул он. — Вместо пропаганды вакцинации сообщить зрителям, что их никто заставлять не должен, и выбор лежит исключительно на них!

Так и думал, что он будет отчитывать меня за это решение. Но я в своём выборе не сомневался. Исходя из нынешнего отношения к это процедуре, ничего хорошего бы из настойчивой пропаганды не получилось. Будет куда лучше и для людей, и для медицинского сообщества, если со временем появятся вакцины с хорошей доказательной базой и заметным эффектом действия. Тогда люди с большей охотой будут заниматься этим профилактическим мероприятием.

— Вы произвели фурор! — неожиданно заявил генеральный директор. — Со мной связались организаторы телепередачи. Сказали, что люди в восторге от вашего выступления.

— А я думал, что вы звоните, чтобы высказать своё недовольство, — подметил я.

— Кацураги-сан, скажу честно, поначалу я даже испугался, когда вы в своей речи начали гнуть совсем другое мнение. Но потом понял, почему вы так поступили. Это прекрасное решение! В комментариях под нашим прямым эфиром пишут лестные отзывы. Радуются, что им наконец-то доступно объяснили, в чём смысл вакцинации, и не стали настаивать на ней, лишая при этом свободы выбора.

— Я так и подумал, Ямамото-сан, — ответил я. — Людям не хочется, чтобы за них кто-то решал. И многие нуждаются во врачах, которым они смогут доверять на все сто процентов. Разве можно доверять человеку, который пытается раздавить своим мнением?