Я снова завопила от боли, и листья встрепенулись и разлетелись бабочками. А затем на мой крик пришёл Он. Не знаю его имени до сих. Я назвала его Шу, потому что это первое и единственное, что я услышала от него. Он поднес палец к губам, стянутым черной нитью, и издал короткое:

– Шшш.

У Шу были черные глаза-дыры, которые словно поглощали весь свет этого мира. Тёмно-синие волосы падали на невозмутимое лицо. Болезненно вспухшие губы как у мертвеца, из одежды драные лохмотья в заплатках. Но самым необычным было его сердце. Оно билось прямо у него под кожей, и я видела эту пульсацию и безумно хотела прикоснуться.

Шу не отпрянул. Позволил мне это сделать. И я впитывала каждое биение этого обнажённого сердца, а он в этот самый миг забирал мою боль.

Мир снова задрожал. Фиолетовое небо начало пропускать яркий свет, и он тысячами ножей резал пространство, грозя вот-вот уничтожить это странное место и забрать у меня нового друга.

Не хочу. Хочу остаться здесь. Хочу попробовать те оранжевые плоды, распугивать листья с деревьев. Хочу обрезать нити на губах у Шу и заставить его улыбаться.

– Я вернусь. Слышишь?

Он кивнул, а я очнулась в больничной палате.

– Ты так напугала нас, милая! – сказал отец, когда я открыла глаза

Давно не видела вокруг себя такой толпы. Вианор дремала рядом, положив голову на мою койку. Бабушка ругалась с мамой в коридоре и грозила лишить её родительских прав при помощи армии своих адвокатов. А я лишь спросила со слезами на глазах:

– Где мой Шу?

Когда меня выписали, первое, что я сделала это, смастерила нелепую игрушку. Каждый день я ложилась спать, обнимая того, кто забрал мою боль, и каждую ночь я переносилась в мир под фиолетовым небом. Оранжевые плоды были горько-сладкими, листья-бабочки со временем привыкли ко мне и перестали разлетаться. Сама я тоже изменилась. Моя кожа стала нежно зелёной, волосы превратились в розовые лепестки. На теле начали расти гибкие шипы. Однажды я оторвала один и потянулась им к губам Шу, чтобы перерезать наконец его нити. Но он не позволил мне. Привычно покачал головой.

– Тогда разреши хотя бы поцеловать тебя!

Эта просьба вызвала легкое недоумение в его непроницаемых глазах. Этого секундного замешательства мне хватило, чтобы коснуться своими губами его. Он тяжело сглотнул, а его неистово бьющееся сердце было красноречивее любых слов.

Нужно ли говорить, что настоящего парня у меня не было никогда. Как-то я пыталась начать отношения с довольно симпатичным одноклассником. Но когда у нас дошло до поцелуев, я осознала, что ему явно не хватает нитки, которая зашила бы ему рот. Потому что он чуть не сожрал меня, и это было отвратительно, как и его длинный язык. В жизни не чувствовала себя хуже. Рассказала об этом Шу следующей же ночью. Кажется, он посмеялся. По крайней мере его плечи характерно подрагивали. А потом он поцеловал меня, как я люблю. Поклялась в тот же миг, что в жизни больше не буду целоваться ни с кем кроме него. А он лишь потрепал меня по волосам и прижал к своему уязвимому сердцу.

Он нужен мне сейчас. Сжала в руках свою игрушку. Вот уже несколько ночей я не возвращалась в наш мир. Уверена, Шу забрал бы мою боль без остатка. Он умеет. Он был рядом, когда не стало отца. Но сейчас я не готова делиться с ним, потому что сама не понимаю, что же чувствую. Я хочу здесь и сейчас заплакать, но не могу. Поэтому я просто трусливо спрятала своего друга обратно в сумку и забралась в тёплую ванну. Нам нельзя встречаться пока. Надеюсь, он поймёт и дождётся.

Устало вытирала влажные волосы, забравшись с ногами на свежую постель. Душ не помог избавиться от всего, что случилось за день. Да что там, даже грозы с ливнем было мало. Я все ещё терзалась вопросами. Смотрела на пухлый конверт передо мной и гадала, что там, и что меня ждёт, когда я сломаю причудливую сургучную печать и открою его.

В очертаниях угадывался небольшой предмет. Флешка? Даже если так, у меня все равно сегодня нет компьютера, чтобы посмотреть. В доме наверняка найдется ноутбук, но я боюсь выходить из комнаты, мне кажется, бабушка прямо сейчас караулит за дверью и прислушивается к каждому шороху.

Откинулась на кровать и легла мокрой головой на подушку. Как я, черт возьми, вообще оказалась здесь, вдали от дома, с чокнутой родственницей под одной крышей?

Проанализировать все это было несложно. Во-первых, я родилась в необычной семье. Во-вторых, моя мама недостаточно хорошо от них всех спряталась. В-третьих, у них слишком много власти и денег. Они бы и на Луне нас достали.

И это я только начала перечислять!

В-четвертых, я теперь единственная наследница могучего рода, и на моих плечах лежит вся тяжесть и ответственность семьи, включая родовое проклятье, от которого в любой момент может остановиться и моё сердце.

А в-пятых, этот самый конверт с закрытым завещанием моей сестры. Конверт, который так жаждет получить бабушка. Чего она боится, что проходу мне давала с тех самых пор, как я вышла от нотариуса? Переживает, что вскроется, что к смерти внучки причастна она?

А чего боюсь я? Выяснить, что моя драгоценная Ви стала жертвой амбиций семьи и не дожила до совершеннолетия? Так я и сама об этом догадалась

Нет. В этом конверте что-то другое. Я боюсь, что, прочитав последнюю волю сестры, не смогу покинуть особняк. Жажда докопаться до истины и найти виновных будет сильнее моего отвращения к этому месту: к этим чертовым лесам, дому, гаражу с дорогими тачками, вертолётной площадке, фамильному склепу…

Что я забыла?

Ах да… Ещё есть поле для гольфа.

Ви паршиво играла в гольф, вспомнила я слова рыжего паренька, и боль от утраты все-таки догнала меня. Я поджала к ноги к груди и наконец-то заплакала.

В пустыне Атакама пошёл дождь.

Теперь я смогу увидеться с Шу. Теперь я готова. Я не пустая кукла и всё ещё могу чувствовать. Спрятала конверт под подушку, достала из сумки детскую игрушку и задремала, поджав ноги.

***

Сегодня под фиолетовым небом было особенно тихо. Даже листья-бабочки не трепыхались на стволах деревьев. Позвала Шу, но он не откликнулся. Обижен? Обошла наши привычные места, заглянула под мост через зелёную реку, навестила поляну с чёрной травой.

– Шу! – я уже срывалась на плач. – Это не смешно. Выходи!

Не стоило бросать его так надолго. А что, если ему тоже стало плохо, а меня не было рядом? Он всегда помогал мне, а когда я оказалась ему нужна, то пропала.

Что-то было не так в этом мире. Но я не могла понять, что именно. Слишком тихо и пустынно.

– Шу…

Встряхнулась и закрыла глаза. Расправила крылья-лепестки за своей спиной. Ещё никогда я не летала тут одна, мой Шу всегда меня страховал. Но друга нет рядом, и я должна отыскать его срочно. Неловкий взмах. Страшно. Сейчас у меня куда меньше сил, чем в обычные дни.

Ещё раз.

Так ничего не выйдет. Нужно разбежаться! Мои ноги легко пружинили по гибкой траве, ветер щекотал лицо, смахивал слёзы. Быстрее. Быстрее. Последний толчок, и крылья неистово забили воздух. Получилось. С высоты я точно смогу найти Шу.

Кружила над миром Снов, жадно вглядывалась, искала хоть какие-то следы моего друга. Тщетно. Он просто пропал, словно его тут никогда и не было. Я выбилась из сил и приземлилась около самого большого дерева. Выдрала у себя один с шипов и вскрикнула от боли. Перестаралась, в этот раз из раны сочилась кровь. Ну и чёрт с ней. Разогнала назойливые листья-бабочки и принялась царапать на коре послание:

Где ты? Я скоро вернусь. Ты мне нужен.

Каждую ночь буду отрывать у себя по шипу и писать деревьях послания, пока он не отыщется.

Посидела ещё какое-то время в тишине, а затем почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Но не здесь, не в этом безопасном мире, а где-то там наверху в пугающей реальности.

Открыла глаза. В комнате было темно, и я с паникой ждала новой вспышки молнии за окном, чтобы убедиться, что я одна. Что мне лишь чудится чьё-то присутствие. Бешеный перестук в груди мешал прислушаться, а липкий страх не позволял подняться с постели и проверить дверь. Я точно закрывала её.