– С ним Тамара работает. Мне для этого разговора свидетели не нужны, – пояснил ситуацию капитан.

Саша хотел объяснить, что нужен как раз Леня, а не он, но капитан так уверенно обратился к нему как к главному, что Саше было неловко его поправлять. Кроме того, пришлось бы оттаскивать Леню от буфетчицы, за что тот тоже спасибо не сказал бы. Так что Саше пришлось играть роль главного, но, к сожалению, только за переговорным столом (хотя, может быть, это было и к лучшему – в коммерческих метаморфозах металла он разбирался куда лучше Лени).

Леня все еще «ходил за сигаретами», а между тем ватерлиния на бутылках опускалась все ниже и ниже. Капитан в расстегнутой рубахе говорил:

– Саш, а теперь встань на мое место.

– Сейчас... – попытался подняться Саша.

– Нет, ты сиди, это я в переносном смысле, – жестом остановил Сашу капитан.

– Понял. – Саша сел обратно.

– Так вот. Я привожу этот титан назад, а денежки-то за него уже уплачены. Счетчик-то уже пошел щелкать. И меня спрашивают: «Какого хрена, старый дурак, ты привез это железо обратно? Кто неустойку будет платить?»

– Это не железо, – наставительно сказал Саша. – Это тита-ан! – И он показал пальцем куда-то вверх.

– Железо, это я в общем смысле, металл, – поправился капитан.

– А ты им радиограмму, – подсказал Саша. – С объяснением причин.

– Они эту радиограмму мне в гроб положат. Я одного, Саш, не пойму: если этим занимается КГБ...

– Тсс, – приложил Саша палец к губам, призывая капитана к осторожности.

– Понимаю, – кивнул капитан. – Но если этим занимаетесь вы, то почему допустили арест? И эта радиограмма. Зачем из меня дурака делать? Чтоб я поперек полумиллиардной сделки встал? Я не мальчик, Саш. Если я титан в Калининград верну, меня же прямо в порту ваши мальчики в этот титан закатают.

Капитан махнул рукой и снова налил смертоносный коктейль себе и собеседнику. Выпили залпом.

– Ты прав, – сказал Саша, зачерпнув чайной ложкой черную икру и отправив ее в рот. – В этой истории много небрежности с нашей стороны. Сам понимаешь, настоящих профессионалов, – он показал на себя, – все меньше. Набрали по блату, работают спустя рукава... Но ситуацию ты, Валер, оцениваешь правильно. В случае возврата – закатают. Но я уполномочен сделать тебе одно предложение. – С этими словами Саша достал из внутреннего кармана пиджака длинный белый конверт.

Леня и полуодетая буфетчица удовлетворенно курили среди сваленных коробок и ящиков.

– Черт, – вспомнил Леня, – меня же капитан ждет.

– Сиди, – неожиданно строго сказала Тамара. – Никто тебя там не ждет. Капитан знает, что ты у меня. – И она показала глазами на небольшую телекамеру в углу под потолком. – На, держи. – Девушка протянула Лене пиво.

– «Жигулевское», – прочел тот и открыл бутылку о край ближайшего ящика.

Капитан достал из конверта доллары и мгновенно их пересчитал.

– Так куда ты отсюда должен был идти? – меланхолически спросил Саша.

– В Аргентину, с генеральным грузом. Потом в Панаму.

– А когда домой?

– Месяцев через десять. Маленький вопрос, – сказал капитан, вкладывая деньги в конверт. – Радист-то должен будет исчезнуть?

– Какой радист? Совсем? – слегка испугался Саша.

– Нет, но чтобы я радиограмму о возврате железа, титана, – моментально поправился капитан, – получил с большим опозданием, с радистом должно что-то произойти: напился, сбежал... – Капитан вопросительно взглянул на Сашу.

– Понятно, – сказал Саша, достал еще один конверт и положил перед капитаном. – Крепко напился и сбежал.

Через пятнадцать минут Леня и Саша, стоя у своей машины, уже наблюдали, как разворачиваются разгрузочные работы. Начал накрапывать дождик, добрый знак при любом деле по славянскому верованию.

На капитанском мостике им махал фуражкой капитан Валера. Потом Валера запел красивым баритоном: «Чому я не сокил, чому не летаю? Чому мени, Боже, ты крыла нэ дав? Я б зэмлю покинув, тай в нэбо злитав».

– Ну что, Саш, поздравляю с первым миллионом зелененьких, – радостно сказал Леня, и друзья обнялись. Они не заметили, что из салона автомобиля, стоявшего неподалеку, момент объятия снял фотокамерой с телевиком мужчина, в котором они могли бы опознать незваного гостя на свадьбе.

С корабля торопливо сошел человек с небольшим чемоданом. Он почти бежал, пряча во внутренний карман длинный белый конверт.

– Хочешь, я угадаю его профессию? – спросил Саша, показав на незнакомца.

– Попробуй. – Леня скептически оглядел стремительно удалявшуюся фигуру.

– Это радист.

– С чего ты взял? – удивился Леня.

– Не взял, а дал. Ты видел, он прятал конверт? – спросил Саша, показывая, как это делал радист. – Это был наш второй резервный конверт.

– С чего это ты начал раздавать конверты радистам? Я вон даже буфетчице ничего не дал, хотя она как раз заслужила, – проворчал Леня.

– Он тоже заслужил. Если бы он не взял эти деньги, мы бы не взяли свои. Вообще-то мне жалко этого парня. Представляешь, сидишь в своей каюте, планы самые радужные – коньячку попить или чего они там квасят?

– Чифирь, наверное. Все, кто с ночными сменами связан, к чифирю привыкают, – предположил Леня.

– Ну вот. Сидит, мечтает, что, как только закончится его мудацкая вахта, пойдет и оттянется как следует, а тут приходит капитан, конверт в зубы и пинком под зад, чтобы в тридцать три секунды духу на корабле не было. Куда? В ночь, в дождь... – Саша подставил раскрытую ладонь под редкие крупные капли.

– Ну и хрен с ним, нашел кого жалеть. У него были и другие варианты: просто под зад получить, без денег, а то, например, в воду кануть с дыркой в голове. Так что еще повезло козлу. Жалко ему шваль всякую! – вдруг взорвался Леня и схватил приятеля за лацканы. – Каждый имеет то, что имеет. Нам для того, чтобы свой миллион получить, в геи пришлось перекреститься, нас тебе не жалко?

Этот момент тоже был зафиксирован из машины наблюдения. Дождь усиливался. Леня и Саша сели в машину, еще несколько минут полюбовались на разгрузку судна и поехали обмывать сделку. Стоявшая поодаль машина тоже плавно тронулась и тихо направилась за ними.

В сопровождении агента по продаже недвижимости Леня и Саша осматривали разные квартиры: новые, в домах без истории, построенных не более года назад, старые, вписанные со всей современной требухой в здания тринадцатого или четырнадцатого века. Они твердо не знали, чего хотят, и потому капризничали, заставив агента перетряхнуть весь его архив. «Свобода выбора, вот что погубит человечество», – думал агент, доставая очередную папку. В конце концов он махнул рукой и показал клиентам свой самый экстравагантный вариант.

Когда приятели увидели квартиры, оборудованные в зданиях старого порта, складах, мастерских, в трехэтажном красно-коричневом здании товарной биржи, бывшей конторе портового управления и таможне, рты их раскрылись от восторга и больше не закрывались.

В каждой квартире здесь была своя изюминка: в одной, например, посреди большого зала стоял гигантский чугунный трубогиб, смазанный и готовый гнуть трубы любого мыслимого диаметра; по просторной, как футбольное поле, кухне другой квартиры ездил небольшой, но настоящий портальный кран, выкрашенный под цвет кухонной мебели. Портовое оборудование было везде бережно сохранено и вписано в интерьер, как драгоценнейший антиквариат.

Агент, руководствуясь планом, водил Сашу и Леню из комнаты в комнату по выбранной ими квартире и показывал, где находятся встроенные шкафы, где – компьютерное управление электрическим освещением, как включается грузовой лифт, как работает токарный станок в кабинете. Убрав за собой металлическую стружку, агент вручил клиентам ключи и, поздравив с удачной покупкой, с облегчением сел в автомобиль и укатил в свою небольшую квартирку с видом на брандмауэр городской котельной.