Нет. Думать не хочу, чтобы ты просто взяла в один момент и такая: «Ну всё, больше не могу!». Невозможно поверить, что ты сломалась. Фрэнк, ты же такая… Такая сильная, бесстрашная… Другая… И не одна, у тебя есть родители, приятели, Кирстен с твоей улицы, Дак из музыкальной группы.
Кстати, через пару дней после того, как я отвозил коробку, я решился подойти к ним, твоим друзьям. Представляешь, насколько меня загрызли вопросы? Дак попался мне первым. Этот гавнюк со мной разговаривал, как обычно, высокомерно и злобно. Надо отдать ему должное, при своём тщедушном видочке, он меня никогда не боялся, а когда я ходил к вам на факультатив, он старался меня всячески уколоть. Ну, типа, какого хрена? За что? Я ему ничего плохого не делал. Разумеется, он мне ничего полезного говорить не стал. К тому же, вопросы у меня такие неловкие получались, кошмар. Дак ляпнул только какую-то чушь, вроде: «Ну что, теперь, вспомнил о старой подружке, Генри Маршалл?» и слинял.
Подружка? Ну какие мы с тобой, Фрэн, были друзья? Сколько раз мы обмолвились после музыкального класса, посчитать на пальцах одной руки можно, но да ладно.
Мне нужно было узнать хоть что-то. Я успел изучить твою страницу наизусть и не находил ответов. Блять, я реально помешался. Обновлял и обновлял страницу, в течении дня и ночи, словно на ней появится новая информация. Реально ждать начал, что статус «заходила тогда-то уже давно» поменяется, ты напишешь: «Это пранк, ребята, я уехала на родину, в Корею или Филиппины, путешествовать в Европу, саёнара, аривидерчи, идите нахуй!» Но ни хера, твоя улыбающаяся уголками рта милая и невзрачная мордашка неизменно таращилась в ответ. Стало казаться, что ты насмехаешься.
Надежда оставалась на Кирстен, и она оказалась очередной проблемой. Бывало мы с ней развлекались раньше, потом мне наскучило, я не придал этому значение, а она, в обратку, явно осталась не лучшего мнения обо мне. Хотелось объяснить ей: «Девочка, пойми, ничего личного. Дело-то не в тебе. У меня сценарий неизбежно один для всех, чего ты обижаешься?» Признаться себе, что я был конченным мудаком, получилось гораздо позже. И всё-таки Кирстен, спасибо ей большое за снисхождение, нашла мужество со мной обменяться чуть большим, чем парочкой слов.
— Меня уже допрашивал директор, психолог, коп, теперь ты ещё, ну что за пиздец! — Кирстен сложила руки на груди.
— Ты с ней дружила, живёшь рядом…
— Это я и без тебя знаю, — закатила она глаза, — дальше что? В последнее время мы почти не общались. Она стала сама не своя. Ты, что слепой, Генри? Вы же в одном классе учитесь. Блять… учились.
— Не замечал. Думаешь, она была в депрессии?
— Депрессия-шмепрессия. Все мы немного типа грустные ребятки. Но нет, она была злой какой-то, не похожей сама на себя. Она меня даже послала куда подальше, прикинь. Моя Фрэнки, тихая и благовоспитанная крошка!
— Может, она обиделась на что-то?
— Тебя природа обидела, Генри Маршалл.
Я не обратил никакого внимания на оскорбление.
— Френки была не обидчивая, за это я её и любила, — продолжила Кирстен, как ни в чём ни бывало. — Она тут единственная была адекватная, без желания создавать драму на пустом месте и исходить желчью.
— Зато какую драму создала напоследок, — задумчиво сказал я.
— Страшно представить насколько весомая причина этому могла послужить, — отмахнулась Кирстен. — Френки же всегда была такая спокойная, рассудительная. Что-то разбило её сердце в дребезги… Будь на её месте кто-либо другой, я бы сказала — любовь всему виной, а что ещё? Но Френки никогда ни в кого не влюблялась. Её не интересовали парни вообще. Я ей даже завидовала иногда. Что у неё, в отличие от меня, мозгов хватает не связываться с эгоистичными и холодными мудаками.
Кирстен осуждающе глянула на меня, но, не дождавшись никакой реакции, устало вздохнула и продолжила.
— Может, она была ассексуалкой, не знаю… Иногда мне казалось, что она высматривала будто кого-то во дворе и коридорах, но сколько я её не допрашивала, она просто смеялась… Френки… Бедная Френки, может, и правда, втюрилась в кого-то и не выдержала, с непривычки.
— А вариант, что она этого не делала, ты не рассматриваешь?
— В каком плане?
Кирстен не была глупой, но любила заигрываться в роли хорошенькой дурочки, меня именно это больше всего раздражало в наших коротких отношениях.
— Подумай, малышка, ну зачем Фрэнк это делать? — я удержал её предплечье, благодаря такому жесту она всегда становилась внимательной. — Она же вся из себя самобытная, бунтовала против штампов. А убиться из-за неразделенной любви такая банальность.
— Ты-то откуда знаешь, какая она? — с сомнением посмотрела на мою руку Кирстен, но не отстранилась. — Кто её динамил, типа вы не знакомы? Ой, не смотри на меня так, Генри, как баран на новые ворота. Один раз Фрэн поделилась со мной. Она искренне не понимала, почему ты себя так ведёшь. Я такая: «Чёёёё. В смысле Генри Маршалл?» Видите ли, по каким-то причинам Фрэнки считала, что вы друзья, переживала. Или жалела тебя… Наивная девочка, не знала, что ты эгоцентричное, бесчувственное чмо, и ты сполна показал это на Вельмонте, забыл что ли?
Да, она вывалила на меня обидку, прикрывшись тобой. Фрэнк, ну, правда, с чего ты решила, что мы друзья? С чего ты решила, что в Вельмонте я мог повести себя иначе?
Я мудак. Я мудак. Я мудак.
Озеро Вельмонт, прекрасный природный уголок, окружённый плотным кольцом леса, являлось местной достопримечательностью по всем фронтам. Здесь закатывались громкие тусовки, и никто ничего не слышал на много миль вокруг, здесь можно было делать всё что угодно, и местная молодёжь этим успешно пользовалась. В ту ночь была огромная туса. Собрались все подряд из разных школ: девки красивые, парни нарядные. Машины стояли, мерцали неоновыми подсветками, алкоголь лился рекой, барбекю дымило. Ну, ты помнишь, всё по высшему разряду. В кузов моей Сиерры набралась откуда-то куча народа, я думал, по пути растеряю их на кочках, ехал медленно, а они веселились. Многие уже туда приехали готовенькие, а я не пил.
Стою, значит, весь вечер с банкой пива, чтобы не докопались, а сам трезв, как стёклышко. Наблюдаю за сборищем без интереса. Одна девчонка, Венди или Мэгги, не помню, меня увлекает подальше. Думал я присунуть ей по быстренькому у дерева, таким девчонкам большего и не надо, уже и презерватив достал… Ладно. Прости… Неважно. Короче, стою недалеко от берега, слышу непонятные звуки. В сумраке вижу, круги по воде бегут. И я бросил всё и пошёл смотреть.
Вот что мне в голову стукнуло? Это же мог просто кто-то отливать или так же баловаться по кустам. Но нет, в тот момент я об очевидном не подумал.
Не сразу понял, что это ты, Фрэнк. Стоишь себе спиной, в воде по пояс, в одном топике. В жизни ты немного смуглая, вечно загорелая, а тогда совсем чёрной выглядела, как дух лесной. Руки тонкие и такие длинные. Волосы мокрые, как змеи. И ещё так пугающе стоишь, не шелохнувшись. На мои слова не отвечаешь. Не понимаю в чём прикол. Я уж и забыл, что меня девка ждала, стою кричу, пытаюсь твоё внимание привлечь.
Вот с чего я решил в благородного рыцаря поиграть? Снял ботинки, полез в воду. А вода холодная, бррр, не лето же на дворе. Тина облепляет одежду, ступни утопают в грязи и водорослях. Иду. Иду к тебе. Ведьма.
Эх, Фрэнк, что же с тобой творилось? Я тебя поворачиваю, трясу голые ледяные плечики. Ты не смотришь на меня, а куда-то вдаль, вникуда, глаза сверкают, зрачки огромные… И тут я понимаю, сознание твоё сейчас очень далеко. Что ты приняла? Зачем? А, главное, нахера? Ты? Ладно все остальные тут в Вельмонте, и и девчонки, и типы упарываются, но ты…
Сука, меня такая злость пробрала. Я был уверен, что ты-то уж не станешь уподобляться стаду.
— Эй, пианистка…
Не знаю почему я так сказал, не по имени. Пианистка. Я тебя так никогда, даже в мыслях не называл. Очень злился, похоже. Или хотел напомнить, что ты существо другого вида.
— Пойдем-ка обратно, а? Давай?
