Я как сидел, чуть не упал. Догнал, что там твои вещи из школьного шкафчика. И понятное дело, меня понесло: «Что ещё за бред? Почему я? Да я с ней даже не общался. У неё свои друзья есть, пусть относят или родители сами забирают…» ну и прочее. Сам не понял, чего так взбеленился. Да мне легче было целиком здание по кирпичикам перебрать, чем ехать к твоей семье. Люди какие-то, которых знать не знаю и тут я, на пороге, с вещами их мёртвой дочки — здрасьте. Я тогда думал, какая же несправедливость и Андерс гандон. И лишь позже, вспоминая, до меня дошло, что это он применял свои психологические штучки, неплохо выучил за все годы, как со мной взаимодействовать.

Помню, с какой обидой я ехал к твоему дому, поглядывал на коробку. Незапечатанную, а мысли не возникло заглянуть. Только думал, почему из-за этого никому ненужного хлама мне приходится терпеть унижение. Ой, несчастный я.

Ты жила в престижном районе. В школе все называют этот буржуазный островок — Аутлэндом, с насмешкой, потому что, на фоне остального города здешние дома выглядят сюрреалистично, да и официальное название хрен выговоришь.

Мой старенький пикап выглядел неуместно на фоне этих стерилизованных особнячков, заборчиков и идеально ярких газонов, но мне было плевать. Да, я сюда закатывал частенько и раньше, и никогда не стеснялся. Заезжал за Карлосом и Дэвидом, чьи пластиковые машинки до тусовочных загородных мест не могли добраться. Или забирал очередную малышку и катил дальше с ней и с гордо поднятой головой. Именно с богатенькими девочками у меня как-то очень легко налаживались связи. Можно подумать, на хрена им такой нищеброд был нужен? Но нет, им, понимаешь ли, наскучивали удобства и золотые горы, и они хотели иногда пожрать дешёвых бургеров. Хотя ты тоже богатенькая… Но по тебе, правда, не скажешь.

Кстати, я знал где ты живёшь, но никогда не обращал особого внимания, видел только проезжающую мимо золотистую задницу твоего миленького маленького Гольфа и сейчас увидел снова. Странно, что тачку не загнали в гараж, она так и стоял на дороге, в тени дерева, перед домом, будто ты только подъехала.

В остальном ничего примечательного не наблюдалось, типичный домишко обеспеченных людей. Я докурил сигарету, ухватил коробку, в надежде быстро передать домработнице и отчалить. Неожиданно остановился рядом с твоей машиной. Заметил, что водительское стекло чуть опущено, наверно ты так оставила в последний раз…

Мда уж. Район пусть и безопасным считался, но всё равно это было откровенным приглашением «открывайте, забирайте». Твои родители вообще не парились и не подходили сюда что ли?

Ну, я оказался прав. Когда увидел твою маму, понял. Открыла-то она мне. Я сразу узнал, глаза у вас очень похожи, да и в целом тоже. Я слышал сплетни, что в крови у тебя понамешано что-то от Филиппин, Кореи, хрен знает ещё откуда. Отец твой какой-то успешный европейский коммерсант. Но я, признаюсь, не ожидал, что мама у тебя, окажется настолько красивой женщиной, у меня даже дыхание на миг спёрло.

— Миссис Рид, — заблеял я.

— Да?

Она точно настоящая? Я не мог поверить, что она вообще может являться твоей мамой, а не старшей сестрой, например. Мамашки с моего района, ходили в легинсах, цветастых футболках, с пучками или хвостиками на голове. А миссис Рид дома и в платье, в туфлях на каблуках, где такое видано? А эти тёмные длинные локоны, струящиеся по оголённым плечам… Она выглядела безупречно и, в то же время, скромно, натурально. Нетипично, как для богачей, так и для людей моего края. Городок у нас маленький, а я и не видел её раньше, точно бы запомнил. Как же это было странно. Всё-таки вы Риды — очень странные. Уникальные.

— Директор Андерс попросил передать вещи… — на твоём имени я запнулся.

Не знал, как скорбящая мать должна на подобное реагировать, и осторожничал. Но она не походила на страдающую. Лицо её выглядело непроницаемым, холодным и совсем не заплаканным. Не знай я о случившемся и в жизни не подумал, что она лишилась единственного ребёнка. Не предполагал, что люди могут реагировать на утрату по разному.

— А…вещи Фрэнки, — задумчиво посмотрела она на коробку. — Прошу, проходите, как ваше имя?

— Генри, — выблеял я.

Да, что ж за невезуха, я хотел просто передать и уйти, но она как-то так быстро развернулась, пошла в дом и не оставила мне выбора. Внутри стояла жуткая тишина, нарушаемая только стуком каблуков.

Интерьер, конечно, стильный и не претенциозный, в принципе в моём вкусе, но почему так неуютно?

— Воды или сока, Генри? — любезно спрашивает миссис Рид, а глаза холодные, меня аж потряхивать начинает, и в голове кроме «быстрее бы свалить» ничего нет.

— Нет, спасибо. Куда я могу поставить коробку?

— Комната Фрэнки наверху, — показывает она на лестницу.

Тут я — в осадок. Думаю: «За кого она меня принимает? Почему я должен идти в её комнату?!» Твою комнату. Стою по дебильному. Ничего против сказать не могу, а поблизости никакой мебели куда бы поставить эту проклятую коробку. Не на пол же бросать. А она смотрит, но вроде как сквозь меня. Тут я догадываюсь, что она не совсем в адеквате. Делать нечего, приходится идти.

Твоя комната вызывает у меня острый приступ непонимания и негодования. Ну что тебе в жизни не хватало? Богатенькая девочка, у которой всё было и было бы ещё больше в будущем.

Это тот самый момент, когда у меня начинает зреть главный вопрос: «Зачем она это сделала?».

Да, Фрэнк, зачем, а?

Я ставлю наконец коробку, выдыхаю, словно титан отпустивший небо. До чего же у тебя тут пусто, нет ни единой лишней детали. Даже какая-то музыкальная аппаратура на столе стоит идеально, проводочки подвязаны хомутиками, ничего не бросается в глаза.

Ты же девчонка, ещё недавно мы были мелкими, где всякая прикольная дребедень или милашная девчачья ерунда? Ни плакатов, ни фотографий, ни разноцветных штучек-дрючек, каких-нибудь игрушек, может? Всё так лаконично и лежит ровненько. И уже начало покрываться пылью.

Чёрная крышка пианино открыта. Этот инструмент, наверное, по стоимости, как дом, в котором я живу. Хочется прикоснуться. Невесомо собираю пыль пальцами с клавиш. Сюда никто не заходил с тех самых пор, да? Может, максимум, копы. Есть какие-то хаотичные следы, но уцепиться не за что. В кружке с недопитым чаем уже зацвела плесень. На заправленной кровати так и остался мятый след. Ты лежала здесь последний раз. Просто лежала, смотрела в потолок? Не знаю, что меня дёргает, но я бесцеремонно плюхаюсь на клетчатое покрывало. Тоже смотрю в потолок. И нахожу глазами кое-что, от чего бросает в холод. Надпись:

«Ты будешь помнить меня?»

***

Ты правда это сделала, да, Фрэнк?

Смешно, что первым и вероятно единственным, кто прочтёт твоё идиотско-пафосное послание стал я. Мы же с тобой и не общались особо. Ты всегда вроде как рядом, но отдельно от остальных. Странноватая, но недостаточно для клейма фрика. Как-то сама по себе, но и не изгой. Нейтральная, но при этом иногда, как выкинешь какую-нибудь фигню, что всем челюсти мести метлой приходится. Не стрёмная. Симпатичная даже, если присмотреться повнимательнее… Не знаю, не знаю… Я об этом обо всём начал задумываться, когда ночью, после визита к тебе домой, не мог заснуть. Нашёл тебя в соцсети, представляешь. Мы не были друг у друга в друзьях.

Обычная страничка непонятно кого. Мемный кот на аватарке, несколько фоток в альбоме, немного смешных картинок. В остальном музыкальные подборки в ленте.

Я вышел на улицу, всунул наушники, включил трек из последнего добавленного альбома.

Тан-тан-тадан… непривычно медленная для меня музыка. Я не любитель подобного, но для сидения в соломенном кресле под ночным небом, подходит вполне нормально. Я закурил. Сам не заметил, как сигарета закончилась, а потом и сам музыкальный тред.

Знаешь, я до последнего не хотел заходить в твои фотографии, но настроение заставило. Я почему-то не мог толком собрать в памяти твой образ, и это служило подобием защиты от лишних мыслей. Мне казалось, увижу, вспомню и… и что? Буду переживать? Но почему? Мы не дружили, не были близки. Я могу посмотреть на тебя. Могу.