Когда Лувиан протянул ей тарелку лепешек, она взяла немного, обмакивала в соки, а потом бросила ложку и зачерпнула рагу лепешкой, как делали остальные. Вкусы взрывались на ее языке: корица, имбирь, паприка и перец. Она так не лакомилась неделями, и от этого она была еще больше рада сидеть с остальными за столом, даже если не все тут хотели ее видеть. Она ела, наслаждалась моментом, зная, что, когда ужин закончится, ей придется отвечать на вопросы.

Ее инстинкт угадал, она опустила ложку, когда в нее уже не влезала еда, и Беата встала и сказала.

— Ты, со мной.

Она вышла из комнаты. Было понятно, кого она имела в виду в этот раз, и, хоть она была канцлером Раннона, и ее учили приказывать, Печаль тут же отодвинула стул и пошла за Беатой.

Она ждала в небольшой гостиной, украшенной скромно, как и все в Точке. Там было два кресла с высокими спинками голубого цвета, они стояли у камина, схожий был в комнате досуга. Стол на длинных ножках между ними был с тремя книжками и маленьким подносом с чаем. Тумба с выдвижными ящиками у дальней стены и камин. Никаких картин, ничего на полке над камином.

Печаль знала достаточно об играх власти, чтобы знать, что так показывали статус и доказывали, что все карты не у тебя. Веспус был мастером этого. Но Беату не интересовали такие игры. Она не села в кресло, как на трон, даже не встала властно у камина. Она присела на корточки перед ним и смела пепел. И такое домашнее поведение удивило Печаль. Разве у нее не было тех, кто мог сделать это за нее? Что она пыталась доказать, делая это самостоятельно?

Печаль закрыла за собой дверь, надеясь сохранить немного достоинства, глядя, как Беата чистила камин и разводила огонь, Печаль много раз видела, как слуги делают это — даже в Истеваре им нужны были костры глубокой зимой. Печаль не знала, смогла бы развести огонь сама. Только когда пламя радостно затрещали в камине, Беата встала и повернулась к ней. Сажа покрыла ее фартук, была и на ее лице, но Печали казалось, что ей все равно.

— Лувиан сказал, что вы хотели со мной поговорить, — сказала Печаль, когда тишина стала невыносимой.

Беата прошла к Печали, снова окинула ее взглядом.

— Ты и твоя семья причинили мне и моей семье много бед, — сказала она. — Но ты это знаешь.

— Ваши тоже не были для нас подарком, — сказала Печаль, не уступая прямоте женщины.

Беата рассмеялась.

— Думаешь, это та часть, когда ты проявишь свою храбрость, и что ты не просто девчонка, а ровня мне, и я с неохотой выражу уважение к тебе? — сказала она с улыбкой, но выражение не было добрым. Ее глаза были по-волчьи желтыми в свете огня.

Печаль поняла, откуда у Лувиана был его острый язык.

Она сглотнула.

— Я не должна ничего вам доказывать.

— Точно. Ты уже показала себя такой же презренной, как вся твоя семья.

Пульс Печали трепетал в ярости, огонь пылал в ее горле. Беата продолжала:

— Твой отец — зависимый. Твой дед — подстрекатель войны. Прадед — бабник. До него — фанатик, расточитель и скряга. Алкоголик, идиот и сбитый с толку. И началось все с раскольника, убившего короля. Теперь ты, марионетка. Но не только у тебя есть кличка, выдающая твой характер, — Беата прибила Печаль к месту стальным взглядом. — Меня зовут волчицей, потому что я защищаю свое. Выживание стаи важнее всего, это моя работа. Ты — угроза для меня и моих, Печаль Вентаксис. Ты была угрозой раньше, когда я переживала, что твой идеализм погубит наш образ жизни, потому я отправила своих мальчиков против тебя. Но теперь ты еще опаснее, ведь твой идеализм сделал тебя марионеткой Веспуса Корригана. И я отвечаю на угрозу быстрыми действиями.

Печаль смотрела в тишине, пока Беата наливала себе чай. Она не предложила чашку Печали.

Она дважды назвала Печаль марионеткой, что вызвало у нее мысли, хотела ли Беата помочь, если Печаль согласится делать то, что она хотела.

Старое шоу с новым режиссером.

Но Печаль не будет выступать.

— К чему вы клоните? — сказала она. — Потому что я не буду вашей марионеткой.

— Ты могла бы, — ответила Беата. — У меня достаточно грязи на тебя, чтобы это произошло. Но я не хочу канцлера на привязи, спасибо.

— Тогда чего вы хотите?

Беата оценивающе смотрела на нее.

— Обещание, что ты ничего не сделает. Что бы говорила Каспира Блу — или кто-то еще — ты не попытаешься выгнать отсюда меня и моих. Все останется так, как есть.

Печаль смотрела на нее.

— И все?

Женщина почти улыбалась.

— Если подумать, я была бы рада, если бы стражи порядка пропали из Архиора.

— Эта цель у нас совпадает.

Беата кивнула.

— Хорошо.

— Это точно все? — насторожилась Печаль. — Вы просто хотите, чтобы я вас не трогала?

— Это наш дом. Мои сыновья родились тут. Мои внучки родились тут. Мой муж родился тут. Я хочу, чтобы ты дала слово, что мы тут останемся и сможем заниматься своими делами.

— Я не могу позволить вам и дальше совершать преступления.

— Я не хочу позволения. Если поймаешь нас, ладно, сами виноваты. Я хочу твое слово, что ты не используешь убежище, которое мой сын предложил тебе, против нас. Ты не лишишь нас этого.

Печаль выдерживала тяжелый взгляд главы Рэтбонов, не могла поверить тому, что слышала. Все это, чтобы сохранить дом?

— Ты не понимаешь, да? — сказала Беата. — Даже сейчас, — она опустила чашку. — Ты боролась за свой дом. Почему сложно поверить, что я борюсь за свой?

— Потому что… я боролась за то, что правильно.

— И что у тебя получилось?

«Туше», — подумала Печаль.

— Зачем лишаться шанса давить на меня? — попыталась она.

— Мне хватает власти, — рассмеялась Беата. — Это моя республика. Я тут канцлер. Мне не нужна твоя сила. Мне нравится моя жизнь, Печаль Вентаксис. Я хочу, чтобы все оставалось как есть. Я не жадная. Я не хочу больше, чем мне нужно. Удержать власть сложно. Брать можно только то, с чем справишься. Я справляюсь со своей.

Печаль подумала о словах Веспуса, о том, что власть, как паразит, прыгала от носителя к носителю, искала больше еды. Беата хотела другую власть. Ту, которую могла удержать, с которой могла жить. Веспус говорил о симбиозе, но не имел его в виду. А Беата имела.

— А Аркадий? — спросила Печаль. — Его это устроит?

— Можешь считать, что Аркадий наказан, — Беата ухмыльнулась. — Мы договорились?

Печаль подняла голову.

— Вы поможете мне избавиться от Веспуса? — спросила она.

Беата указала на стены вокруг них, намекая, что уже помогала. И это, как поняла Печаль, было правдой. Ее семья была союзниками Печали.

Беата улыбнулась.

— Я сказала все, что нужно. Можешь идти.

Она ее отпускала, но у Печали оставался еще один вопрос.

Глубоко вдохнув, она начала:

— Я хочу кое-то спросить, — она склонилась ближе. — Вы ведете карету, и ваш сын и внучки в ней. Все, кто вам дорог. Впереди развилка, и на дороге ребенок играет в пыли. Если повернуть направо, ребенок погибнет. Если повернуть налево, карета сорвется с обрыва, и все погибнут. Какой путь вы бы выбрали?

Беата посмотрела на нее поверх чашки. А потом фыркнула.

— Я бы развернула карету и проделала свой путь. Какой дурак остался бы на таком пути, если есть только такие варианты?

— Теперь я это понимаю, — Печаль улыбнулась и повернулась уходить.

— Стой, — сказала Беата. — Кое-что еще.

Печаль казалось, что этого не было, пока она не упомянула проблему кучера.

Она посмотрела на волчицу, женщина оценивала ее. Беата тихо заговорила:

— Будь доброй с моим сыном.

Лувиан ждал ее снаружи, снова бодрый.

— Я подумал, что ты не против экскурсии? — он улыбался так, что вызвал у нее подозрения, губы изгибались как полумесяц, хитро и опасно. Ничего хорошего не могло быть от такой улыбки.

— Мне разрешена экскурсия? — она прищурилась. — Это ведь база преступников?