Сердце Тулла бешено заколотилось, когда воины противника приблизились. Это для него был самый лучший шанс, погибнуть в этой схватке – на таком близком расстоянии германские копья были смертельны. Вместо страха он почувствовал странное спокойствие. В такой ситуации не стоило ожидать сюрпризов, и с ним были надежные люди. Людьми, которые готовы были умереть за него, как и он за них.

– Готовы, братцы? – крикнул он и бросился в атаку.

Бой был коротким, горячим и жестоким. Тулл и Катон били вслепую по передним воинам, пригибая свои головы под края щитов во время ударов. На два–три шага они отбросили воинов назад. Не поднимая головы, из-за щита, Тулл нанес удар мечом. Лезвие заскрежетало по дереву и наткнулось на что–то более мягкое. Мужчина закричал; затем позади него раздался странный сдавленный звук. Вытащив меч, он рискнул выглянуть поверх щита. И его противник, и противник Катона были ранены и отшатнулись назад. Люди позади него тоже сражались; наконечник копья одного из них был в крови.

– Вперед! – крикнул Тулл, опуская нижний край своего щита. Треснула кость на лишенной шлема голове его раненого противника. С пустыми глазами тот привалился к зданию слева от Тулла.  Катон прикончил своего соперника, и они вместе перешагнули через тела, защищаясь щитами от острых копий двух оставшихся херусков.

– Они вот–вот развернутся и побегут, – господин, пробормотал Катон.

Тулл пригляделся и увидел, что рослый ветеран оказался прав. Воины были на десятки лет моложе его и Катона; даже имея преимущество в старте, они бы их не догнали, если бы те побежали. – Тогда нам лучше всего атаковать!

Через несколько мгновений все было кончено. Один из двух противников, поворачиваясь, поскользнулся, и налетел на своего товарища. Тулл и Катон быстро расправились с ними. Они обменялись удовлетворенными взглядами, затем повернулись. Медведя с ними не было.

Тулл выругался.

– О, Аид!, –  чертыхнулся Катон.

Они увидели Медведя, чья кровь текла из раны от копья херуска. Он лежал на спине, совсем неподвижно. Кровавая жидкость вытекала из остатков его левого глаза.

– Херусские ублюдки, – произнес Катон дрожащим от гнева голосом.

Тулл почувствовал то же самое, но взял себя в руки. Ему нужна была холодная голова, иначе все для них закончилось бы одинаково. Он вывел их на улицу.

Держась поближе к зданиям с одной стороны, они тихонько стали подкрадываться к причалам, которые располагались за небольшим изгибом береговой линии. Поблизости не было видно ни одного местного жителя, но, когда они проходили мимо, из окон и приоткрытых дверей выглядывали испуганные лица.

Догадка Тулла заключавшаяся в том, что оба воина, бежавших от столкновения возле таверны, предупредили своих товарищей оказалась верна. Когда они приблизились к последнему зданию, прикрывавшему их от причалов, среди криков и лязга оружия он услышал топот ног. Взглянув туда, он сразу же загнал троих своих людей в ближайший дом. Улыбка осторожно прикрыл дверь и приложил глаз к щели между балок. Свирепо жестикулируя и приложив палец к губам, Тулл показал перепуганному мальчику и его матери, единственным людям внутри помещения, чтобы они молчали.

– Сколько их? – прошептал он Улыбке.

– Десять, … двенадцать. Пятнадцать, господин.

«Спасибо тебе, великий Марс, – подумал Тулл. – Мы подождем еще немного, пока они не уйдут, и продолжим движение».

Ожидание затянулось, но несчастной женщине и ребенку, которые, без сомнения, предполагали, что их вот–вот убьют, оно, должно быть, показалось вечностью. Когда Тулл решил, что пришло время, он оставил на столе горсть серебра в знак благодарности.

Множество херусков - около пятидесяти, если цифры, которые ему сообщили, были верными, - копошились в конце одного причала. «Они еще не пробились к нему с боем, – подумал Тулл, восхищаясь отчаянным Фенестелой, – но их подавляющий перевес будет сказываться с каждым мгновением».

Между их позицией и причалом оставалось полсотни шагов – долгий путь, чтобы пройти его незамеченными и неуслышанными. Тулл тщетно оглядывался в поисках переулка, который мог бы завести их за ближайшие здания и вывести поближе. – Ничего не остается, братцы, как идти напрямик. Только тихо, как мыши!

С решительными лицами Катон и Улыбка пробормотали: – Слушаюсь, господин.

– Держитесь поближе. Мы ударим по ним у причала.

Аккуратно переставляя ноги, благодарный за отсутствие мостовой, Тулл сделал первый шаг на открытое место. Херуски в тылу подбадривали ревом своих товарищей, сражавшихся с людьми Фенестелы.  Тулл сделал пять шагов, затем десять и пятнадцать. По–прежнему все вражеские воины стояли к нему спиной.

Тулл сосчитал двадцать пять шагов. Пройдена половина пути. Во рту пересохло, но он чувствовал, как по спине стекают струйки пота. Тридцать. … Тридцать пять шагов.

Один воин обернулся и увидел их. Взревел сигнал тревоги.

Перейдя на бег, Тулл устремился к кромке воды. Противники, находившиеся там, услышали крик своего товарища, но все еще не были готовы к его нападению, подобному тарану. Отброшенный щитом Тулла назад, первый враг упал задницей на мелководье. Следующий получил удар клинком Тулла в зубы. Третьему удалось нанести удар копьем, но он промахнулся, а затем отступил перед жестокими комбинациями Тулла на «раз-два» с мечом и щитом.

Позади него Катон и Улыбка ревели: – Рим! Рим!

Сбитые с толку, не совсем понимающие, что происходит, ближайшие воины отошли от воды. Тулл проскочил дальше, на открытое пространство. Он рванулся один, и не знал, сколько человек последовало за ним: один или двое.   . Рядом с ним был причал. Фенестела и еще несколько человек сражались за свои жизни. Тулл не колебался. – За мной! – взревел он и направился к концу причала.

Что–то заставило Фенестелу обернуться и увидеть их. Он идеально рассчитал свою атаку, направляясь к стоящим перед ним воинам как раз в тот момент, когда Тулл нанес удар сбоку. Четверо херусков пали, еще несколько были ранены, а затем вся масса воинов отступила.

Тулл и Фенестела уставились друг на друга, оба забрызганные кровью, потные, ухмыляющиеся, словно одурманенные.

– Я думал, ты никогда не придешь, – сказал Фенестела.

– Временами казалось, что у нас ничего не получится. –  Тулл повернулся и увидел только Катона. Его сердце упало. – Где Улыбка? – спросил он.

– Где–то там, сзади, господин, – мрачно ответил Катон.

«Фортуна, ты, старая сучка, – подумал Тулл. – Неужели ты не оставишь мне никого из моих людей?»

Фенестеле пришлось почти так же тяжело, он потерял двоих из трех своих людей. К сожалению, одним из них был Луций.  Он убил несколько херусков, прежде чем его отсекли от остальных и зарубили. Десять германских матросов присоединились к Фенестеле, и именно поэтому, как он объяснил Туллу, он все еще жив. Из этих членов экипажа пятеро уже пали, но с возвращением Тулла вся группа отступила вниз по причалу, удерживая воинов на расстоянии стеной своих щитов.

Капитан увидел их приближение; к тому времени, когда они прибыли, все концы веревок были отвязаны, и корабль дожидался их у причала. Как только Тулл осознал это, они с  Катоном и Фенестелой стали удерживать херусков, пока остальные запрыгивали на борт. Увидев, что их всего трое, вражеские воины удвоили свою атаку, их копья синхронно стали наносить удары взад и вперед. «О, Аид!, –  подумал Тулл. – Тот, кто шел последним, рисковал быть убитым».

– Ты следующий, – приказал он Катону.

– Нет, господин. Идите вы.

– Делай, что тебе говорят, будь ты проклят. – Занятый защитой от решительной атаки воина с длинным мечем, Тулл не мог даже взглянуть на здоровяка.

– Мы теперь не в легионе, господин. Прыгайте на борт! – Катон выставил щит вперед и быстро, как молния, глубоко вонзил свой меч в херуска. Почти сразу же его место занял другой воин.