– Он спит у огня.

Тулл улыбнулся: – Я должен был догадаться. Собака, которую они спасли вместе с Артионой, теперь была их домашним любимцем, а его любимое место было у большого очага в таверне. – Может быть, мы возьмем его с собой на прогулку попозже?

– Я бы с удовольствием.  – Артиона махнула рукой и вприпрыжку убежала.

Тулл смотрел, как она убегает. Она не была его кровной дочерью, но он любил ее так, как если бы она была его родной кровинкой. Он удочерил ее больше года назад и сделал своей единственной наследницей по его завещанию. Он всегда думал, что у него будут сыновья, но Сирона давно вышла из детородного возраста, и их мечте не суждено было сбыться. И все же Тулл был доволен Артионой даже больше, чем он мог себе представить. Она и Сирона были для него светом жизни, в то время как своих солдат из Восемнадцатого он считал, почти-что сыновьями.

«О, Боги, каким я становлюсь старым и мягкотелым», – подумал он, широко распахивая дверь и заходя внутрь "Вола и плуга".

Его обдало волной теплого воздуха, знакомой смесью мужского пота, вина, древесного дыма и готовящегося мяса. Зал был полон, почти все столики заняты. Посетителями были обычные легионеры и ветераны, с небольшим количеством представителей местных племен. Тулл повернул голову, оценивая настроение и, как всегда, выискивая признаки неприятностей. Не увидев ничего, он направился к бару, длинной деревянной стойке справа от комнаты. За ней находилась кухонная зона, где готовили еду для постояльцев.

Остановившись у очага, он наклонился, чтобы погладить Скилакса, который сонно махнул лапой.

– И это ты называешь шрамом? Взгляните на это. – Голос принадлежал коренастому ветерану с короткой белой бородкой. Задрав правый рукав туники, он обнажил пурпурный рубец, который тянулся до плеча и дальше. – Я должен был потерять руку, я должен был ...

Его спутники кивнули и пробормотали что–то в знак согласия.

Зеленоглазый мужчина с широкой ухмылкой ткнул большим пальцем через стол в худощавую фигуру с почти черными волосами, чуть длиннее, чем обычно у солдата. – Подумать только, Луций, ты прослужил почти двадцать лет и получил всего один маленький шрамчик.

– Первые несколько лет мне везло, – сказал Луций. – Потом я сломал ногу и несколько месяцев ходил на костылях. От меня не было никакой пользы моему центуриону, поэтому он отправил меня в госпиталь – видите ли, в то время там не хватало рабочих рук. К тому времени, как моя нога зажила, один из хирургов решил, что меня лучше использовать в качестве санитара. Так я там и остался.

– Тогда откуда у тебя вообще шрам, если ты не участвовал в схватках?

Тулл посмотрел в их сторону; Белая Борода указывал на шрам на внутренней стороне правой руки Луция, возле запястья.

– Железная накладка для прижигания или что–то в этом роде? – спросил Белая Борода.

Луций выглядел смущенным. – Нет.

– Что это было, расскажи нам, ты, собака! – потребовал зеленоглазый мужчина.

– Я обжегся горячей сковородкой, когда жарил мясо, когда был пьян, – пробормотал Луций.

Тулл улыбнулся, услышав гул веселья, вызванный этим откровением. Луций, по видимому, решил что еще некоторое время от него не отстанут с расспросами.

Сирона наблюдала за ним из–за стойки: – Один человек спрашивал о тебе.

Само по себе в этом не было ничего необычного: старые товарищи Тулла и люди, служившие под его началом, часто приходили выпить чашку вина, но в обычном тоне Сироны было что–то необычное. Тулл положил упаковку сыра на стойку. – Он назвал свое имя?

– Нет, но он сказал, что это срочно. Он зайдет позже, по крайней мере, так он заявил. – Сирона пожала плечами.

– Как он выглядел... недружелюбным? Мне нужно...  – Правая рука Тулла переместилась к тому месту на стойке, под которым были спрятаны его меч и кинжал.

Сирона покачала головой. – Нет, он похож на ветерана. Сказал, что знает тебя.

– Половина мужчин в форте меня знают. Не могла бы ты описать его получше?

Она слегка ударила его по руке. – Он выглядел так же, как большинство мужчин, которые сюда приходят. Загорелый. Крепкий на вид. Короткие волосы. Несколько шрамов. О-о, … у него была короткая седая борода!

Охваченный любопытством, Тулл не мог сообразить, кто бы это мог быть. – А ты...

Но Сирона отошла от стойки, чтобы позаботиться о ожидающем посетителе.

Бороды были обычным явлением среди германцев и галлов, но не среди римлян. Пораскинув мозгами, Тулл достал сыр и отнес его на место приготовления. Четверо рабов, три женщины, один мужчина – все германцы – кивнули и пробормотали приветствия. Тулл окунул палец в тушеное мясо, заявив, что оно вкусное, но нуждается в подсолке. Внутренне радуясь, что тушеное мясо оказалось лучше того, что готовила Сирона, он проверил, не подгорел ли хлеб – к большому негодованию рабыни, отвечавшей за духовку, – и тихонько отрезал себе ломтик сыра, прежде чем оставить этим заниматься рабов, и направился в заднюю комнату, которая служила Сироне (а теперь и ему) кабинетом.

Едва он успел положить ноги на стол, как до него донесся звук ломающейся мебели. Кричали мужчины. Властный голос Сироны восстановил порядок через несколько ударов сердца, а затем он услышал характерный звук удара чего–то тяжелого об пол. Тулл поспешил в обеденный зал.

Сирона и барменши стояли в безопасности за стойкой, наблюдая за схваткой двух мужчин. Стол лежал на боку; рядом валялись остатки табурета. Свободный круг посетителей уже окружил пару, подбадривая то одного, то другого, делая ставки на то, кто выиграет бой. Никто не пытался вмешаться. «Они иногда такое проделывают, – в отчаянии подумал Тулл – такими уж были солдаты». – Где твои мальчики? – спросил он Сирону.

Она окинула его хмурым взглядом: – Помогают возчику менять колесо на улице. Я послала раба за ними.

– К тому времени эти придурки разнесут половину заведения, – сказал Тулл, протягивая руку под стойку. Вооруженный своим витисом, игнорируя предупреждающий взгляд Сироны, он вышел из–за стойки. – С дороги! – взревел он, размахивая палкой налево и направо по плечам впередистоящих. Разъяренные солдаты обернулись, но выражение их лиц изменилось, когда они увидели, кто их ударил. Путь был расчищен.

Тулл, не теряя времени, пытался урезонить драчунов, которые катались по залитому вином полу. Не заботясь о том, куда попадают его удары, он обрушил свое орудие на пару переплетенных фигур. Оно поднималось и опустилось вверх и вниз с полдюжины раз. Мрачно улыбаясь вызванным этим воплям и злобно глядя на искаженные болью лица теперь уже разнятых драчунов, Тулл нанес каждому по увесистому пинку.

– Хватит! – Он крикнул своим голосом, как на плацу. – Всем встать!

С угрюмыми лицами они повиновались. Один из них, светлокожий, похоже, британец, был Туллу незнаком, но вторым был Луций, солдат, чьи пьяные проделки обычно были причиной шуток его товарищей. Он хотел что–то сказать, но витис  Тулла взлетел вверх и остановился прямо у его носа.

– Молчи, червяк.

Луций успокоился.

Внимание Тулла вернулось к светлокожему мужчине, судя по одежде, вспомогательной центурии. Разъяренный, не выказывающий никаких признаков того, что знает, кто такой Тулл, он сжимал кулаки и явно рвался в драку. Тулл без колебаний вонзил витис ему в живот. Задыхаясь, человек рухнул, как камень в колодец.

Тулл огляделся: – Сирона, здесь сломан один табурет. Стол вроде бы не поврежден. Что–нибудь еще поломано?

– Насколько я могу судить, нет.

Разделив стоимость табурета пополам и добавив к этой сумме штраф, Тулл повернулся обратно к драчунам. Слишком поздно он увидел приближающийся сбоку кулак. Это было похоже на удар молота, взорвавший его череп. Даже когда колени Тулла подогнулись, опыт подсказал ему сделать неуверенный шаг в сторону, подальше от нападавшего. Он поднял витис в качестве защиты, но у него не хватило сил ударить приближающуюся к нему дородную фигуру. «Сейчас у меня начнутся настоящие неприятности», – подумал он.