– Алиса, включи мой утренний плейлист, – озвучил новое требование Ян и ритмичным шагом направился в ванную.

– Включаю ваш утренний плейлист.

Тихо, на громкости не более двадцати процентов, весь дом залила классическая музыка. Первым в списке был Фредерик Шопен. Ян довольно улыбнулся, поднимая стульчак унитаза. Струя мочи брызнула на белоснежную керамику. Ноктюрн в си-бемоль миноре, опус девять, мужчина считал лучшим произведением для утренних ритуалов, которые он тоже проводил в определенной последовательности.

Вначале туалет. Следом контрастный душ, который продлился пять минут. Мужчина просто стоял под струей воды, насыщаясь энергией. Следом он намылил руки и начал массировать свой половой орган до эрекции, закрыв глаза. В течение семи минут он проводил ритмичные движения рукой вверх и вниз. Когда он почувствовал, что скоро произойдет эякуляция, движения рукой стали быстрее и четче. Семя вылилось на темный кафель душевой, и вода унесла миллионы сперматозоидов в водосточные трубы. Мужчина оперся рукой о кафель, тяжело дыша.

Ровно семь минут он посвящал этому грехоподобному делу и ни капельки не чувствовал себя виноватым. Хотя Ян был верующим человеком, старался соблюдать посты, молился на ночь и перед трапезой. Он считал, что есть кто-то, кто дарует ему силы, помимо матушки-природы.

Намылившись мылом с ароматом грейпфрута и растерев спину жесткой мочалкой, он смыл с себя прохладной водой все и почувствовал, как его кожа «задышала». Вытеревшись насухо полотенцем, он повесил его обратно уголок к уголку. Далее почистил зубы и прополоскал рот. Все это заняло у него не больше двадцати минут. За это время в плейлисте трижды сменилась музыка.

Выйдя голым из ванной, он спустился на первый этаж. В его доме царил порядок. Даже несмотря на то что мужчина не отставал от моды дизайна отделки, он дважды в неделю заказывал клининг. Жил он в достатке, даже большем, чем ему желалось. Яна до дрожи бесила пыль, которая была видна на темных столешницах.

Кухня была совмещена со столовой в стиле лофт – темные каменные стены и светлый паркет. Свет по-прежнему едва проникал в дом, отчего мужчине пришлось раздвинуть шторы на трех больших окнах.

На кухне он сделал себе кофе и принялся готовить завтрак. Ян каждое утро ел омлет с помидорами, подсоленными щепоткой адыгейской соли, и белым тостовым хлебом, на который он намазывал мягкое авокадо. Каждое утро одно и то же. Он называл это «стабильность жизни».

Перед трапезой он прочитал коротенькую молитву, которой выдрессировала его покойная мать. Она тоже была верующей, фанатиком религии. И Яну приходилось постоянно заучивать новые постулаты и заветы, которые его раздражали.

К вере он пришел лишь тогда, когда совершил свое первое убийство.

Ему было девять лет. И он убил свою мать. Задушил крестиком на леске. Вот тогда он и поверил в то, что Всевышний есть. Крестик, принадлежавший его лучшему другу, который его предал и которому доставалось все, вершил судьбы людей, достойных очищения. Ян спасал их. Давал возможность уйти в лучший мир. И он свято верил, что делает великое дело.

От мысли, что его идеальный план дал трещину, Ян чувствовал себя разбитым. Нужно было придумать, как действовать дальше, пока его подельник подчищал все допущенные им ошибки.

– Товарищ майор, почему вы такой серьезный?

Юный стажер Филипп, которого привязали к Алексею, лишь действовал на нервы. Худощавый мальчуган, которого едва оторвали от сиськи матери – так можно его описать. В меру тупой, в меру веселый. Кудрявые белые волосы, большие голубые глаза, юношеская щетина и полные штаны наивности.

Юмин кинул озлобленный взгляд на юнца, который раскачивался на деревянном стуле, да так умело держал равновесие, что следователю захотелось дать тому подзатыльник.

– Я уже сорок восемь часов не спал, а ты спрашиваешь, почему я такой серьезный?

Вскинув бровь, Юмин уткнулся в многочисленные бумаги, которые были разбросаны на его столе.

– А зачем тогда вы так часто бываете в отделении?

Следователь тяжело вздохнул. Внутри него разрасталась злоба к юнцу, который еще ничегошеньки не знал о преступлениях и методах следствия. Ему просто нужно было болтать без умолку, говорить о том, что ему скучно и что он уже готов к настоящему расследованию. А на самом деле он не был готов ни к чему. Даже просто сидеть и слушать у него плохо получалось.

– Когда дорастешь до моего звания, быть может, и дольше не будешь спать.

– Да бросьте, – поморщился Филипп, – невозможно не спать столько времени!

Юмин отложил листок бумаги с отчетом и несколько раз моргнул. Единственным плюсом от этого стажера была возможность получить стаканчик с мерзким кофе, когда понадобится заряд энергии… Хотя кого он обманывает? Юмин считал, что Филипп ни на что не сгодится, пока не станет серьезным.

Алексей кинул взгляд на Филиппа, который внимательно рассматривал свой белокурый локон, торчащий у лба. «Будто бы заняться нечем», – подумал следователь и сжал плотнее губы. Быть может, если бы Филипп был просто прикрепленным студентом, то было бы проще. Но этот «аппендикс», как называли его в шутку Юмин со своим напарником, был племянником капитана отделения. К Дмитрию юнца приставить было сложно, он сразу же встал бы на дыбы, принялся бы отпускать пошлые шуточки. Да и самому Филиппу не понравился бы такой наставник. Впрочем, в мужском коллективе всегда отпускают пошлые шуточки, и даже Юмин здесь превосходил всех. Но он человек дела. Алексей не только подавал отличные надежды, но и был человеком чести.

– Тебе заняться нечем?

Серьезный тон следователя заставил Филиппа обратить на него внимание. Юнец округлил глаза, будто бы не понял, о чем идет речь, но быстро спохватился и поправил форму, которая была ему велика.

– Я просто хотел разрядить обстановку… – виновато произнес он и едва не упал со стула.

Противный стук деревянных ножек о паркет окончательно вывел из себя Юмина. Паренек заметил, что следователь недоволен его поведением, и нервно сглотнул.

– Лучше сходи кофе налей, обстановщик хренов.

Огрызнувшись, Юмин опустил взгляд в бумаги, которые он уже и так выучил наизусть. Парень же перевел дыхание, молча встал со стула и направился к кофейному автомату.

Однако после его ухода тишины в кабинете не прибавилось. Юмин ненавидел работать днем, когда все кому не лень пытаются перекричать друг друга. Стоящий гул мужских голосов и смрад пота мешали ему сконцентрироваться, а вечно ошивающиеся коллеги рядом и вовсе выводили из равновесия.

Алексей хотел было расслабиться, откинувшись на спинку кресла, но в помещение зашла девушка, стуча каблуками.

– Доброе утро!

Звонкий женский голосок разбавил грузную обстановку кабинета, однако никто из мужчин и глазом не повел.

Евгения Носова была кладезем Отделения Следственного комитета по борьбе с преступностью. Стройная, молодая, с большими карими глазами и темными, как смоль, волосами, собранными в высокий хвост. Одета она была в форму со строгой юбкой ниже колена. У Жени обязанности были простые – разносить новые дела, если капитан отделения не мог сам созвать на планерку старших следователей, что сегодня и произошло. Женя – секретарша. Не более. Но Юмин ко всем относился хорошо, а к коллегам-женщинам – в особенности.

Женя подошла к Юмину и коротко сказала:

– Привет. Вот новое дело.

Девушка протянула тонкую папку Юмину. Следователь посмотрел на эту папку в надежде, что внутри его ждет не удручающее задание.

– Что за дело?

Аккуратно взяв папку из рук коллеги, Юмин сразу же раскрыл ее.

– Вчера сотрудники ДПС подобрали на обочине испуганную девушку, – начала тараторить Женя, сложив руки перед собой в замок. – При ней не было документов, она была напугана и голодна. Попросила отвезти ее в безопасное место.

– И что я могу с этим сделать? – Юмин выгнул бровь, быстро пролистывая протоколы, отпечатанные на серой бумаге. – Это не мой отдел.