– Глупость какая-то.

Быстро прекратив лишенный смысла спор, он перевел дыхание и замолк.

С кем он переговаривался? Он не знал. Голос в его голове появлялся лишь тогда, когда он колебался. Но сейчас это было неважно.

Важно лишь то, что все его мысли и мысли второго голоса сводились к желанию вновь испытать прилив эйфории. Почувствовать, как он погружается в собственный выдуманный мир радости, блаженства. Он знал, что это биохимическая реакция в головном мозге. Ему хотелось вновь ощутить, как эндорфин соединяется с рецепторами нервных клеток, создавая ощущение бегущих мурашек по коже, импульсы, передающиеся дофамином по отросткам клеток. И он также знал, что если увеличить дозу эйфории без вмешательства медикаментозных препаратов, то эффект лишь усилится. И это была самая сладостная часть его желаний. И этого он возжелал сейчас больше всего.

Мужчина сглотнул тягучую слюну, которая мерзко проскочила по гортани, оставив после себя гадкое послевкусие. Он еще раз посмотрел в сторону леса, развернулся и устремился прочь. Шум листвы сопровождал его, как самого почетного гостя леса. Ноги сами несли к машине, которая была оставлена на обочине.

Через двадцать минут он вышел на опушку, где правее лежало поваленное дерево. Мужчина взглянул на наручные часы, которые показывали двадцать минут одиннадцатого. Нужно ехать домой, смыть с себя пыль этого никчемного дня и постараться уснуть. Так он и поступит. Наверное. Заглушить в себе желание эйфории было слабым. Нужна сильная доза эмоций, но где ее взять, он сейчас не знал.

Открыв машину, он сел на кожаное сиденье и, захлопнув дверь, еще с минуту сидел неподвижно, положив руки на руль. В салоне пахло хлоркой. Этот запах напоминал о незаконченном деле. О беглянке, которой удалось сбежать. Он думал о том, что стоит еще раз прочесать окрестности, ведь девчонка не могла далеко уйти. У нее нет столько сил. Она явно где-то лежит на стылой земле в ожидании ЕГО.

Громкий звонок разорвал мертвую тишину салона. Мужчине это не понравилось. Злость подступила к горлу оттого, что кто-то посмел позвонить ему в столь поздний час. Стиснув зубы, он подавил в себе очаг разгорающихся гневных эмоций, просто сделав три размерных вдоха носом и один выдох ртом. Такой трюк он проделывал неоднократно. Ему сейчас меньше всего хотелось отвлекаться на такой пустяк, как звонок.

Но тот, кто звонил, был чересчур настырным. Достав телефон из внутреннего кармана кожаной куртки, он увидел на экране надпись «К».

– Да?! – с недовольством ответил он.

– Не отвлекаю?

– Это срочно?

На том конце провода послышалась сирена «Скорой». Кто-то громко говорил, а шум дождя по ткани зонта создавал неприятное эхо. Его это сильно раздражало.

– Да… просто хотел узнать, не нужна ли помощь…

Сжав кулак, он посмотрел на белеющие в свете луны костяшки.

Растущая луна напомнила ему, что скоро полнолуние. Девочка не дотерпела каких-то несколько дней до своего судного часа. Сбежала, как трусливая свинья из роскошного загона. Она говорила, что будет ему служить, он хорошо запомнил ее слова и молитвы о сохранении ее жизни, а теперь что?

И что с того, что он сам захотел ее убить раньше?!

Он злился на себя, что дал ей сбежать. Он был слишком увлечен другим делом – тщеславно упивался получением звания лучшего психиатра России, распивал дорогой виски и расхаживал по начищенному белому камню, попутно обмениваясь гнетущими до скрежета в зубах любезностями, которые ничего не значат. А она тем временем совершила побег, как крыса из мышеловки. Уж откуда у нее взялись инструменты, чтобы открыть наручники, он не знал. Вернее, догадывался, но не хотел признавать поражение.

– Все хорошо? – Голос в трубке слышался как в вакууме, он был глухой, утопал в водяном шаре.

Нет. Нет. Нет. Она игралась с ним. Он теперь точно знает, что эта маленькая дрянь заговаривала ему зубы, пока сама планировала свой побег. Она такая же, как и он, – гениальная снаружи и уродливая внутри. Он чувствовал своим нутром, что она блестящий соперник, который в кои-то веки попался ему.

Мысль о ее поиске опьяняла. Пленила неведомым адреналином, барабанила в висках. Артериальное давление подскочило от негативных мыслей, а сердце пыталось вырваться наружу, как голодный зверь, терзая хрупкие ребра изнутри.

– Ян?

– Она сбежала. – Наконец-то вырвавшись из своих мыслей, мужчина смог сказать хоть что-то внятное.

В трубке воцарилось молчание. Оно томило.

– Как сбежала?

– А как грызуны сбегают из ловушек?

Мужчина начал трясти ногой, чтобы успокоиться. Ярость, подступающая к горлу, вызывала тошноту. Нужно было успокоиться. Сделать простое упражнение, и оно поможет…

– И… и что дальше?

– Ее нужно найти.

Ян знал, что собеседник ему подчинится, как всегда подчинялся. В этом не было сомнений.

– Но… вдруг она…

– Ты этим займешься. Мне нужно залечь на дно. Конец связи.

Ян резко нажал на значок красной трубки на телефоне. Экран погас, стоило только коснуться боковой кнопки сенсора.

Мужчина начал вспоминать, мог ли он коснуться девушки в последние пять дней без перчаток. Ян прекрасно знал криминалистику, знал, какие отпечатки мгновенно исчезают, а какие сохраняются. Но сейчас ему нужно было найти в своей памяти те дни, когда эта мелкая дрянь еще могла быть уликой.

Наручные часы показывали без десяти одиннадцать. Он поставил будильник на двадцать три часа и десять минут, свернул приложение на телефоне и включил электронный метроном на 60 ВРМ, то есть один удар равнялся одной секунде. Ян отложил телефон в сторону и закрыл глаза.

Тот, кто таился в самом темном уголке его разума, лишь ждал своего часа триумфа. И этот час настал.

С первыми лучами солнца, которые лениво тянулись сквозь плотные вельветовые шторы, Ян распахнул глаза. Практически не дыша, он лежал неподвижно, сверля взглядом белоснежный потолок. Прищурившись, мужчина заметил небольшую трещину, которая незаметна, если не вглядываться в полотно потолочной краски. Трещина тянулась ровно на два сантиметра, по крайней мере, так показалось мужчине. Если он затянет с реконструкцией, то, скорее всего, трещина будет разрастаться, как холера. И тогда уже идеально-белесый потолок превратится в потрескавшийся кусок краски. Ян не мог такого допустить. Нет. Только не в его доме.

Звук противного будильника разорвал полумрак комнаты, и мужчина резко поднялся на кровати. Половину лица освещали лучи солнца. Ян размял шею и осторожно спустил ноги с кровати. Он всегда вставал с правой ноги. Таков был его утренний ритуал. Вначале правая нога сорок пятого размера опускалась в мягкий темный тапочек, потом левая. Он знал, что если встанет с левой ноги, то день пойдет наперекосяк. Ян был суеверен, но не до фанатизма. По крайней мере, он так считал.

Поднявшись на ноги, Ян обогнул кровать и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет озарил комнату. Три минуты мужчина стоял и смотрел в окно, выходившее на тихий дворик. Газон уже изрядно потерял приличный вид. Трава не была идеально подстрижена, зелень выглядела небрежно. Ян нахмурился.

Мужчина жил в собственном доме в тихом районе, его участок был обнесен высоким забором. Ему казалось, что соседи слишком любопытные и при удачном случае не упустят возможность подсмотреть за мужчиной. А ему это меньше всего нравилось. Ему вообще не нравилось, когда за ним наблюдают. Ян предпочитал сам выступать на этой стороне медали, но никак не на противоположной.

Через секунду умиротворяющую тишину разбил новый звук мерзкого будильника.

– Алиса, выключи будильник! – тихо воскликнул Ян.

– Доброе утро, мой господин, – ответила умная колонка. – Выключаю будильник.

Ян ненавидел умные дома. Он предпочитал делать все по старинке – руками и ногами – и думать головой. Мужчина считал, что умные дома лишь отупляют человечество. И имел устройство, которое помогает людям, а не снимает с них обязанности.