В знак примирения я взял листочек и взглянул на номер. В середине номера в глаза бросались три пятёрки как какой-то волшебный знак, который подсказывает герою игры, куда надо идти. Может, и мне надо? В конце концов, её работа – слушать. Мне есть что рассказать. Я положил листочек в карман и аккуратно сказал:

– Спасибо за номер. Думаю, он мне пригодится.

– Я надеюсь, что пригодится, – он искренне улыбнулся, и у меня на сердце отлегло.

Сергей допил свой чай и достойно поставил кружку. Он потёр лицо, остывая. Я решил пока ничего не говорить.

– Надо признать, я погорячился, – заговорил он, явно пытаясь сгладить разговор. – Ты, конечно, увлёкся фантазиями о себе… Но ты действительно особенный. Ты единственный общался с единорогом и был в том мире. Сделал первый шаг туда, где не ступала нога человека.

– И уже не ступит, – мрачно констатировал я.

– Да ладно тебе пессимизма. У нас сейчас такой век, что каждые десять лет мир меняется. Сначала компьютеры, потом смартфоны… Я слышал, что всё больше успеха у биоинженерии… Может, кто-нибудь да попробует попасть в новые миры. Может быть, даже ты? – подмигнул Сергей.

– Да дело ведь в другом. Ты же читал мою рукопись?

Сергей замялся с ответом. По его лицу было видно, что к этому вопросу он не был готов и что он усиленно пытается не выпустить на язык полную рецензию на мой труд. С который я бы, скорее всего, согласился.

– Читал… Скажу сразу, что первые главы я тогда не осилил… Вообще помню всё плохо, короче.

Я многозначительно кашлянул и продолжил:

– Твайлайт… – было так непривычно вновь вслух называть её имя, что я немножко завис. – Твайлайт рассказывала, что границы между мирами слишком плотны. Туда едва что может просочиться… И поэтому я не смог надолго удержаться в Эквестрии.

– Но ведь она сама как-то оказалась здесь и вернулась?

– Верно, – солгал я.

– Причём даже с книгами, если я правильно помню… Может, она ошиблась?

– Не знаю… – честно ответил я. – Я сам так и не понял её объяснений, сколько ни думал. Теперь уже узнать не смогу.

– Я думаю, шанс есть. Было бы желание. Вот насколько сильно твоё желание вернуться в тот мир?

Я посмотрел Сергею в глаза. Он понял, что выбрал ветку диалога с длинным ответом.

– Когда батя был жив, а я был мелочью, он однажды поехал к своему другу и взял меня с собой, – начал рассказывать я. – Так вот, его друг жил в шикарном двухэтажном коттедже. Там у него была комната с телевизором и приставкой, а рядом – красиво так оформленный компьютер. Вообще в каждой комнате было что-то интересное. Мне хотелось исследовать каждый уголок, потрогать всё, посидеть на всём, найти тайные проходы. Для меня это был дворец возможностей. Мечта. Но мы побывали там всего около часа. За компьютер я так и не сел, в комнаты успел заглянуть лишь слегка. На фоне этого дома наша с отцом квартирка казалась тесной, серой и унылой. Я ещё долго фантазировал о нём…

Я замолк, думая, что сказать дальше. Но сказать уже было нечего.

– Сейчас я чувствую такое же желание, как тогда.

Сергей понимающе вздохнул.

– Да уж… Будем надеяться, что при нашей жизни дорога туда откроется. Я бы посмотрел на этот дворец, – он покивал как будто самому себе и встал. – Так! Хватит о грустном, а то мне всё больше хочется налить спирта в чай. Давай ещё твоей ядрёной семёрки или доставай что-нибудь ещё для гостей из коллекции. Я тут вспомнил один случай с работы…

***

Шум в пабе всегда действовал умиротворяюще. Речи в нём не распознал бы ни русский, ни американец, ни канадец, не купив себе универсальный словарь, который здесь продавали во внушительных кружках и различной крепости. Сюда приходили разные люди, настолько разные, что в воздухе висела негласная солидарность с теми, кто пришёл молча спасти себя от мира похожих друг на друга людей.

И за это я был благодарен этому месту. Все эти чужие спины, выглядывающие из-за столов и стоек, были мне роднее любого знакомого лица. На что, возможно, повлияла моя заметно опустевшая кружка. Впрочем, сейчас меня волновало именно лицо – лицо моего нового собеседника, слова которого выветрили из меня несколько градусов алкоголя.

– И зачем ты мне это рассказал, разреши поинтересоваться? – спросил я у него, стараясь говорить чётко. – Предположим, ты не шутишь… Зачем?

– Скажем так, твоя история меня зацепила. И поразила, чего скрывать, – ответил собеседник. – Из группы ещё никто не знает, что я нашёл тебя. И об этом разговоре тоже никто не знает.

– Ну здорово… Серёга, правильно? – уточнил я его имя.

Он кивнул.

– Что ты собираешься делать, Серёга? Ну сказал ты мне, что ты из какой-то там группы под ФСБ, которая следит за мной. Не скажу, что я тебе верю, но глаза у тебя честные. А дальше?

Серёга щурился и жевал губы.

– Я и сам не знаю.

– Давай спрошу иначе – какое у тебя было задание?

Вдруг у меня волосы встали дыбом, когда я подумал над его вариантами ответа, и мне уже не захотелось узнавать. Голова окончательно протрезвела.

– Мне нужно было узнать от тебя всё, что связано с инцидентом. Я узнал от тебя всё, и теперь понимаю, что это слишком много.

– Что за инцидент? – спросил я.

Сергей снова замялся, будто не зная, говорить или нет.

– Наверное, стоит тебе рассказать, с чего всё началось. И как ты попал под наблюдение.

– Расскажи, будь добр.

– В общем, мы в нашей аналитической группе, грубо говоря, занимаемся всякими подозрительными явлениями в стране. Сам понимаешь, когда поезда неожиданно ломаются, техника почему-то выключается и прочие чудеса, которые всегда кому-то на руку, кроме нашей страны. Так вот, нас привлекло то, что сделал твой питомец…

– Какой нахрен «питомец»?! – неожиданно даже для себя сорвался я и повысил голос. Некоторые люди обернулись, но вряд ли кто-то что-то понял в моей речи.

– Хорошо, успокойся. «Друг» сойдёт?

Я, ещё не до конца успокоившись, кивнул.

– Твой друг, мягко говоря, хорошо наследил перед тем, как ты его нашёл. Это же было прямо под Новый год, верно? Моей группе всегда старались докладывать о всяких аномальных отключениях света. Обычно это ерунда всякая, но тут прям первого января докладов прилетело штук тридцать, причём все из разных, но близких друг к другу мест, и по времени отличались где-то на секунды. Подозрительно интересно, короче. Только на третий день мы поняли, куда нам стоит наведаться.

Сергей запустил руку в свою сумку и вынул бумажку. Это оказалась карта России, распечатанная на А4, на которой были расставлены точки. Места тех самых докладов, понял я. Я также понял, о чём говорил Сергей – первая точка стояла недалеко от восточной границы, где-то в Якутии, и все точки выстраивались в почти линейную цепочку, которая оканчивалась… в моём городе.

У меня глаза полезли на лоб от количества точек.

Охренеть.

Тридцать два раза. Столько раз она телепортировалась. Немудрено, что я нашёл её еле живой. Страшно представить, что было бы, если б она устала колдовать на разочек раньше или позже.

– Я с выездными отправился сюда, – Сергей ткнул пальцем на конец цепочки в моём городе. – Отключение происходило в радиусе 50 метров, поэтому эпицентр было найти несложно. Он находился где-то метрах в двадцати над мусоркой…

Я сглотнул от ужаса.

– Мы, конечно, заметили вокруг эпицентра какой-то аномально сильный электромагнитный фон, целый букет из волн, но он нам ничего не дал. Зато следы крови на разбитом стекле и мусорном бачке кое-что нам подсказали. Анализ не нашёл совпадений ни с одним живым существом на Земле. Мы обыскали все свалки вокруг в поисках обладателя крови, но ничего не нашли. Решили оставить камеру на той мусорке на всякий случай. И не прогадали, как ты понимаешь.

Да. Уж я-то понимаю. Я стиснул зубы – надо было замести там следы ещё в январе. Какая-то мальчишеская досада одолела меня, будто я проиграл кому-то в напряжённой игре. Сергей достал из сумки фотографии и швырнул их на стол. Свет в пабе был не слишком ярким, но я без проблем узнал на очень качественных снимках себя и Твайлайт.