Хлопки шампанского, крики «горько», лепестки и букеты. Вопли «Ура» и здравицы, команды фотографов, клаксоны автомобилей – всё это сливалось в единую праздничную какофонию.

– Смотри, Даша, – обвёл я рукой весь этот свадебный шабаш, – что ты видишь?

– Ну свадьбы, – неуверенно сказала Даша, машины, люди…

– Дальше, дальше., – подбодрил я её, – люди, это хорошо, а что за люди?

– Гости, женихи с невестами…

– Кто здесь главные действующие лица в этом спектакле?

– Спектакле?

– Конечно. Ведь свадьбы ИГРАЮТ. Слышала такое выражение? «Сыграть свадьбу». Сыграть, Даша, сыграть. Не «отпраздновать», «не отметить», а именно, что «сыграть». Поэтому смотри на это как на большой спектакль.

Его могут «поставить» на уровне художественной самодеятельности, а могут привлечь профессионалов. По сценарию, с репетициями, или на импровизации, но это всё равно будет лишь спектакль. Игра. Понимаешь?

Даша кивнула.

– А какое название ты дала бы этому спектаклю?

– Не знаю… что-нибудь про счастье, наверное.

– Именно, Даша, про счастье. Хотя я однажды видел название лекции «Ключи от счастья женского у партии в руках», но это немного другая история.

Так вот – счастье. Ты видишь счастливые лица вокруг?

– Ну да, все счастливы…

Я молчал.

Даша подумала и добавила:

– Во всяком случае, они выглядят счастливыми.

Я хлопнул три раза в ладоши.

– Браво, Даша! Ты делаешь успехи в Игре.

– Игре? А мы уже играем?

– А ты разве не заметила? – усмехнулся я. – Конечно, моя Игра не так заметна, как твоя,

Даша слегка порозовела

– Но ты в самом деле молодец. Я был впечатлён. Ещё раз браво. Но давай вернёмся к нашим …хм… счастливцам. Ты знаешь статистку разводов, Даша?

– Нет

– 50%

Дашины глаза округлились.

– Нет, правда? ПОЛОВИНА?

– Половина, половина. Каждая вторая пара, которую мы здесь видим, и которая ныне буквально истекает счастьем, неизбежно разведётся. Расстанется. С руганью, ненавистью, дележом имущества, алиментами и всеми прочими атрибутами уже финальной сцены того спектакля, кульминацию которого мы видим сейчас.

– И в чём же наша Игра? – уже серьёзно спросила Даша.

– Игра в том, чтобы не просто угадать, кто из тех, кто сейчас входит в эти двери – показал я на Дворец – расстанется, а кто нет, а в том, чтобы глядя на них, на их родителей, гостей, весь антураж, придумать ИСТОРИЮ.

– Это очень жестокая Игра, – тихо сказала Даша, и слегка отодвинулась от меня. – Я не хочу в неё играть.

– А это от нас не зависит, – пожал я плечами. – Дело в том, Дарья, что мы УЖЕ В ИГРЕ. Нас не спросили. Нас просто выпихнули на игровое поле, даже не объяснив толком Правила, и Игра началась.

– А кто же нас выпустил, и главное – кто зрители?

– Ты задаёшь ПРАВИЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ, но ответа у меня нет, – я развёл руками. – Впрочем, я показал тебе Игру именно здесь, чтобы стала ясна её суть. А играть можно где угодно. Вон, например, та продавщица мороженного, – я показал рукой, – ничуть не хуже персонаж. Ведь у неё тоже есть СВОЯ ИСТОРИЯ. И её тоже можно разгадать.

– Или придумать, – задумчиво протянула Даша.

– Или придумать, – кивнул я. – Даша, я тобой восхищаюсь, – добавил я, – ты настоящая умница.

Даша немного помолчала, затем подошла ко мне практически вплотную и негромко спросила:

– И многим ты устраивал здесь такой экзамен? Приводил сюда, показывал "Игру"?

– Никому. И это абсолютная правда, Даша. Просто я не встретил ещё никого, кому хотел бы показать это. И это никакой не «экзамен». Это, если ты предпочитаешь школьную терминологию, скорее «внеклассный урок». Факультатив. Не каждому он нужен, не каждому интересен, не каждый готов слушать, и очень далеко не каждый способен его понять.

Даша немного подумала, затем вскочила на низкую ограду газона, не глядя, уверенная, что я её поддержу, протянула руку, и спросила:

– Так что там ты говорил насчёт взорванных замков?

– Хочешь повторить свой давешний триумф? – засмеялся я,

– А может просто хочу проверить твои слова? – парировала Даша.

– «Внимание! Дарья Щербакова вступает в Игру!» – возвестил я, но в общем гаме никто на мои слова внимания не обратил. А зря.

– Валяй, – сказал я Даше. – Иди, круши семейное счастье глупцов.

– Что нужно сделать?

– Просто войти и выйти. Ну можешь ещё зайти «попудрить носик».

– И что будет?

– Увидишь сама. После расскажешь. Если захочешь.

Дарья кивнула и неспешно направилась ко входу во Дворец своей крышесносной походкой.

Я устроился поудобнее у ближайшего дерева и засёк время. Даша вышла через 12 минут. Лицо её горело, а в глазах были слёзы.

– Два назойливых предложения помочь «потерявшейся девочке», одно предложение поехать со всеми кататься на кораблике. Количество взглядов разного свойства не считала. Но чувствовала себя раздетой и униженной.

Она передёрнула плечами.

Я заглянул ей в глаза:

– Вот поэтому, Даша. Поэтому.

– Но почему? Почему?! – возмутилась Даша.

Я не ответил, а показал рукой на ближайший ларь с мороженным и на парк.

Мы долгое время молча бродили по пустынным дорожкам, выбирая самые дальние уголки парка. Даша не хотела разговаривать, и я не лез. Позже, когда мы стояли на берегу пруда, глядя на уток, Даша, не отрывая взгляда от воды, спросила:

– Ты считаешь, что мне не стоило этого делать?

– Ты девочка – пожал я плечами, – Ты должна нравиться, и тебе должно это нравиться.

– Но я не хочу ТАК!

– Даша, – повернулся я к ней, – Я твой друг; во всяком случая, я хотел бы им быть, но даже не брат, и ты мне не невеста. Я не могу указывать тебе, как и что делать.

– Но ты можешь дать совет.

– Я могу научить. Что я сегодня и сделал.

– Твой урок был слишком горьким.

– Не думаю, что рассказал тебе что-то, чего ты не знала до этого. Просто одно дело абстрактное знание, и совсем другое – перенести это абстрактное знание в реальную жизнь и по отношению к себе.

Даша помолчала, обдумывая мои слова, а потом вдруг покрутилась, расставив руки, рассмеялась (девчонка – она и есть девчонка!), и сказала:

– Нет, ну ты видел, КАК я шла! Оценил? А какие у них были лица!

– Ещё бы, – подтвердил я. – Сам чуть не умер.

– Надеюсь не от смеха? – с подозрением спросила Даша.

– От стрелы Купидона, – заверил я её.

– Но увернулся? – обвинительно ткнула она в меня палец.

– Повезло… на этот раз.

– Ах, повезло? – Даша возмущённо стукнула меня кулачком. – А скажи, Кирилл, я что, тебе совсем-совсем не нравлюсь? Ну как… ну в общем ты понял, – порозовела она.

– Даша, не говори ерунды. Разумеется, ты мне нравишься, и я сказал это уже столько раз, что уже боюсь показаться тебе навязчивым. Если ты не забыла, то вечером я вообще собираюсь знакомиться с твоей мамой.

– Сказал. Но я про другое «нравлюсь»

– А про «другое» мы поговорим позже. Потому, что я не хочу вносить двусмысленность в наши отношения.

– «Двусмысленность в наши отношения» – скривившись передразнила Даша. – Ты говоришь, как противные взрослые. Словно поставил меня в угол и отчитываешь, – Даша отвернулась

– Ну извини, – я помолчал, – Возможно, я слишком много читал, когда …болел. Я слишком долго болел, Даша. И слишком мало общался со сверстниками. Потому и разучился говорить просто. И у меня теперь слишком «книжная» речь "противного взрослого".

Даша подошла и взяла меня под руку

– Не обижайся. Я глупая. Я забыла.

– И не думал обижаться. Я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь, Кирилл Ракитин. Ни-че-го!

Она вновь закружилась, запрокинув голову.

– Вот вроде и умный, а дурак дураком.

– Есть такое, – развёл я руками, – Мужчины, Даша, они в отношении женщин всегда были несколько туповатыми. Не знаю уж, почему.

– Так, хватит уворачиваться! Скажи прямо: я красивая?

– Ты великолепна, Дарья Щербакова! И я говорю это абсолютно честно, без стёба или подколки.