Гефистокл стоял залитый кровью с головы до ног. Как своей так и тварей Темных Богов. Прекрасные позолоченные доспехи были полностью уничтожены. От львиного плаща остались одни клочки, держащиеся из последних сил на плащевом крепеже. Молот насквозь пропитался гнилью козлоногих. В одной руке он держал оружие, а в другой оторванную морду своего последнего противника. Такая беспощадная атака оставила след на лице тысячника. Половина головы была опалена. Расплавленный шлем частичной позолотой остался на его обугленной щеке. Сквозь кровавое одеяло я увидел, что вены командира налились чернотой, и вздулись, как до этого было у Медеи. Скверна поразила его, но он продолжал сопротивляться приглашению Смерти до последнего. Гефистокл еще мог сражаться. Еще мог убить сотню другую монстров во славу Спарты, что посмели напасть на его дом. Он был обязан бороться до конца, только перед этим ему хотелось сделать еще несколько глубоких вдохов, чтобы перевести дыхание, и с новыми силами отправиться в свой финальный бой.

— Вы пройдете только через мой труп, — бормотал в бессознательном состоянии командир, посмеиваясь себе под нос. — Ничтожества… Я заставлю вас страдать!

— Сейчас или никогда, — выпалил Рейн, стараясь не повышать сильно голос. — Он скоро умрет, тогда некому будет отвлекать этих паскуд от нас!

— Согласна, — вжавшись в землю, пробубнила Луна. Рыжуле еле хватало самоконтроля, чтобы не вскочить и не побежать в панике. Ее зубы стучали так сильно, что ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы заглушить стукающий звук. — Иначе до самой смерти останемся в этом рве, заполненном трупами чудовищ.

— Сука, — ребята были правы, но меня по рукам и ногам сковали беспомощность и шок. Я страшился того, что может произойти ближайшие пять минут. Животные инстинкты брали вверх, поэтому я уже не думал о скорой кончине Гефистокла. В конце концов он умрет счастливым, отдав все возможное, ради величия и процветания своей родины. В отличии от меня. — Как только он побежит в атаку, сразу срываемся с места!

Тысячник завопил раненным зверем. Его отчаянный, наполненный безумием, рев пробрал до глубин души. Козлоногие тоже испугались, отступив от него на несколько шагов. Только это замешательство было недолгим. Это был призыв всем врагам, окружившим Гефистокла, нападать на него всем скопом сразу. Как только обе стороны кинулись друг на друга с желанием разорвать в клочья, мы побежали в воротам. К несчастью, наш план накрылся мохнатой мочалкой в самом начале. Мы совсем забыли о том, что стены Родиса, как и его защитники, в большинстве своем давно пали. Нам летели на встречу сатиры, которые так же желали разорвать неугомонного спартанца. Сами того не подозревая, мы загнали себя в ловушку. Вашу мать, уроды!

Рука сама выставилась вперед. Ближайший сатир на всем ходу насадился на лезвие моего меча, а спустя секунду полностью обмяк на нем. Козлоногие, не ожидавшие на своем пути других людей, кроме Гефистокла, сначала остановились, не понимая, что происходит. От нас несло «своими», но мы были людьми. Чудовища быстро раскусили нашу маскировку, поэтому с удовольствием, закинув язык в предвкушении на плечо, побежали в нашу сторону с утроенным рвением. Луна успела выпустит пару стрел, а после перешла в ближний бой. Ее прикрывал Рейнхард, который размашистыми ударами отгонял от рыжули похотливые козлиные морды.

Мне же было повезло меньше. На меня сразу прыгнуло несколько тварей. Я уклонялся до хруста в суставах и позвоночнике от их нападок, стараясь выждать момент для атаки. Мы не были подготовленными бойцами. Всего лишь обычные люди из другого реального мира, которые хотели спокойно поиграть в интересную игру. Не мудрено, что буквально через пару минут нас начали теснить. Повреждения получались одно за другим, а полоска ОЖ, которая и так не могла похвастаться целостностью, на всех порах неслась к нулю. Если бы не «каменная броня», которую я успел применить, пока сатиры были в раздумьях, меня бы давно завалили. Только вот ОМ тоже не бесконечно. Рейнхард получил критическую рану в руку, из-за чего ему стало в разы сложнее сражаться булавой. Луна, имевшая нож, полностью перешла в защиту и уклонения, не в силах что-либо сделать.

Противников было слишком много. Лунафрейя, не успевающая реагировать на все атаки разом, получила сразу несколько ран. Рейн из последних сил закрывал ее своим массивным телом, чуть ли не в рукопашную разбираясь с чудовищами. В одну такую борьбу ему сильно досталось по голове, из-за чего левую сторону его лица начало заливать кровью. В припадке ярости он умудрился оторвать руку одному из своих обидчиков, а после зарезать трофейным оружием еще троих сатиров. Только вот этого все равно было мало. Их сейчас убьют. Разорвут. Сожрут. Надругаются над их останками. Меня будет ждать та же участь…

Копье пробило мне ногу, повредив голень. Обломок меча с безудержной яростью всадился ответом в козлиную морду, убивая сатира на месте. Полоска ОЖ была на пятнадцати единицах. Я получил дебаф замедления скорости передвижения, вдобавок не мог двигаться, потому что копье пригвоздило меня к земле. Передо мной был еще с десяток козлоногих тварей, которые посмеивались на своем языке, предвкушая трапезу человечиной. Рейна и Луну так же окружили со всех сторон. Мы не выберемся отсюда. Здесь, в воротах Родиса, будет наша могила…

НЕТ! Я не хочу умирать! Выжить! Выжить! Выжить, чтоб тебя, мудила!

Сатиры радостно бросились на меня, размахивая оружием из человеческих костей и кожи. Я, превозмогая боль, попытался уклониться или хотя бы ответить кулаком по козлиной роже в последний раз в своей жизни, но все было бесполезно. За монстром, который был ко мне ближе всего, я видел очертания фигуры госпожи Смерти. Она была классической дамой, с белоснежной косой в руках, в черном, потрепанном временем, балахоне. Ее изъеденные червями пустые глазницы, зазывали мою душу в бесплотные бесконечные чертоги небытия. Топор засиял над моей головой в бликах пылающих кровавых небес. Будьте прокляты, чертовы толстосумы со своими радужными повестками!

— Мне противная твоя слабость, — неожиданно для меня все окружение остановилось, покрывшись мраком иссиня-черных теней. Сатиры, ворота, Родис, мои соратники, словно погрузились во тьму моего беспамятства. Я знал, кто и что скрывается в них, но было ощущение, будто я не помню их образов. — Как же низко я пал.

В голове разразился низкий бас, сетующий на свою плачевную ситуацию. Разум, словно накрыла пелена из вязкой жирной пленки, которая заполняла собой все свободное пространство между извилин. Двигаться мне было не позволено. Я мог лишь беспомощно созерцать топор перед своим носом, который остановился в паре дюймов от моего лица. Что происходит⁈ Кто это говорит⁈ Внезапно мое нутро свело от боли. Без малого у меня было ощущение, будто меня пытаются разорвать изнутри. В голове вновь послышался голос неизвестного.

— Если ты, ничтожество, умрешь здесь, — меня не покидало знакомое ощущение того, будто внутри меня елозят склизкие мясные щупальца. Такие же, которые досаждали в кошмарах Аргироса. Только не говорите… — То у меня никогда не получиться ощутить вкус свободы вне этой проклятой клети. Я одолжу тебе свою силу, ради собственного выживания.

— Кто ты⁈ — Кажется я догадываюсь о личности своего гостя, и это мне трындец как не нравится! — Прочь из моей головы! Вернись туда откуда выполз!

— МОЛЧАТЬ! — Мозг испытал такое колоссальное давление из вне, что у меня со всех щелей пошла кровь. Было чувство того, что мою голову сейчас нахрен раздавят, превратив в кровавое месиво. — Делай как велено или я вовсе вымещу твою бесполезную душу из твоего тела, заняв твое место!

Перед глазами появилась рамка, содержащая в себе информацию. На ней показались очертания знакомой иконки артефакта. Так и думал, что эта хрень не простой фонарик. Даже не знаю теперь радоваться или горевать тому, в какую глубочайшую задницу я попал. С другой стороны, у меня появился шанс не отбросить копыта в этом богом забытом месте. Мне прямо везет…