Мира кивнула.

На кухне было хуже, чем в подъезде. Вода из крана давно не текла, из него свисали нитки. Вместо тарелки мама поставила на стол механизм от швейной машинки, посыпала сверху иголками и придвинула Мире.

– Твой любимый, – радостно сказала она.

– Спасибо, очень вкусно. – Мира старалась не показывать лишний раз эмоции.

– Ты кушай, – мама похлопала дочь по плечу, – а я работу закончу. Вдруг заказчик придет, а ничего не сделано.

– Хорошо, – ответила Мира, комок в горле мешал нормально говорить.

Мама бегом, пригибаясь к самому полу, побежала в свою комнату. Все стихло, снова застучала игла в швейной машинке.

Мира встала, оглядела кухню, зашла в свою комнату и обновила на стене знак. Полгода назад она нашла блокнот с огромным количеством самых разных знаков. На обложке значилось: «Знаки Яка». По форме они напоминали руны, древние письмена и просто наскальные рисунки. Но неважно было, как они выглядят. Знаки на самом деле работали. И лучше всего работал знак отвода глаз, который закрывал квартиру, а теперь и весь дом от лишних людей.

Мира отдавала себе отчет, что однажды ей придется отпустить мать, но каждый раз, когда она приходила в старую квартиру, не могла заставить себя на это решиться. С каждым днем мать все меньше походила на себя, все больше на чудовище. Но она пока помнила дочь.

Возвращаясь домой, Мира дала себе зарок: когда мама перестанет вспоминать – уничтожить ее. Уничтожать с каждым разом было все легче. Внутри ничего не екнуло, когда она превратила предательницу Машу в деву-птицу. Зато ощущение власти и безграничной силы захлестнуло все ее существо. Интересно, чувствует ли то же самое Медведь, когда звериная суть одерживает верх над человеком?

Мира с досадой подумала, что надо пойти к Бурову и все рассказать. И если первый пункт не вызывал никаких вопросов, то второй переживать не хотелось. Не хотелось в очередной раз видеть ненависть в глазах человека, с которым только что хорошо общалась. С головой хватило родителей Мангуста, которые спят и видят, когда их мальчик перестанет общаться с ведьмой. А ведь было время, когда они обожали ее. Радовались каждому приходу, хотели помочь в сложный период.

– Как мама? – Мангуст терпеливо ждал подругу.

– Клубочек, – ответила Мира, закусив губу. – Каждый раз все запутанней.

Мангуст тяжело вздохнул. Ему страшно хотелось ее обнять и было страшно, что могут оттолкнуть. Мира с каждым таким походом к матери все больше замыкалась в себе. Все больше становилась тенью прошлой себя.

– Идем к Бурову? – спросил Мангуст.

– Туда мне тоже надо идти одной, – сказала Мира. – Кто знает, как он отреагирует на эту новость.

– А если в медведя обратится?

– Вот именно поэтому мне надо идти одной, – холодно сказала Мира. – Если он опять тебя через всю комнату швырнет, ты можешь приземлиться не так удачно.

Мангуст улыбнулся, она каждый раз вспоминала тот случай, когда другу надо было ехать к Медведю. Переживала и осторожничала.

– Он так больше не делал.

– Это потому, что ему еще не говорили, что его бывшая – крыса.

Спорить с Мирой было сложно, но удалось проводить ее через весь город до «Горки». Возле самой гостиницы Мангуст свернул и скрылся в технических помещениях. Мира пошла в кабинет к Ярославу.

– Есть новости по Маше? – вместо приветствия спросил Буров.

Мира осмотрела кабинет, задержалась взглядом на отпечатках кошачьих лап на книжных полках и повернулась к Медведю.

– Маша уехала, – серьезно сказала ведьма. – В город возвращаться не планирует. Думаю, тебе давно пора ее отпустить.

Ярослав покачал головой:

– Она не планировала уезжать.

– Людям свойственно принимать внезапные решения.

– Она не могла бросить брата, у нее брат болеет.

– Брата она бросить не могла, а тебя сдала без каких-либо угрызений совести.

Буров нахмурился.

– Ей могли угрожать, – попытался он оправдать свою бывшую.

– Слушай. – Мира села. – Сложно даже спустя много лет принять тот факт, что ты не интересен человеку. Даже если прожил с ним охренеть сколько времени. Но люди меняются, их желания меняются. Спрашивал ты у нее хоть раз, интересно ли ей с тобой?

Буров молчал.

– Узнавал, что она хочет от этой жизни? Что она вообще любила?

– Фотографироваться, – не раздумывая сказал Медведь. – А я это не выношу.

Мира покачала головой. Она все еще надеялась достучаться до него, чтобы он понял: не по той страдает который год.

– Вы все равно расстались бы. Это было только дело времени.

Ярослав все не верил. Не могла его прекрасная Маша предать.

– Да она избавиться от тебя хотела, – взорвалась Мира. – Ты не видел, что ли, как она сбегала при первой же возможности к завсегдатаю библиотеки?

Буров напрягся, какое-то лицо вылезло в памяти и спряталось, не хотело становиться четким.

– Нельзя быть таким тупым, – бесилась Мира. – Ладно если тебе будет так легче… – Она посмотрела на полку со следами кошачьих лап, встала, глубоко вдохнула и жестко проговорила: – Это я ей подсказала от тебя избавиться. – Потом добавила, немного помолчав: – Ты бы погиб в этих отношениях.

Буров уставился на ведьму. Лицо медленно покрывалось густой шерстью, руки сжали края стола, чуть не сломав дерево. Почему-то проще было принять, что во всем виновата Мира, а не то, что Маше было плохо, и она решила таким образом все закончить. И, конечно же, он не мог быть плохим парнем. Это просто невозможно.

– То есть по твоей милости я теперь чудовище? – глухо спросил Медведь.

– Ты не чудовище, – покачала головой Мира. – Ты над всеми нами. Сверхчеловек.

– Да я этот чертов город покинуть не могу! – Он смахнул со стола стаканчик для ручек, тот отлетел к стене и жалобно звякнул. – Давно бы уже забыл как страшный сон и это гребучее «Белое небо», и Машу. Над всеми вами, как же. Дня не проходит, чтобы я шерсть из задницы не доставал.

Он вытянул вперед руку, демонстрируя длинные когти.

– Ты сам себя не отпускаешь, вот и уйти не можешь! – Мира стояла ровно, не двигаясь. – Это я привязана к городу, пока не исполнится обещанное.

Буров перепрыгнул через стол и навис над знаткой. Мира чувствовала, как лезет из него медвежья суть, тяжело вздымается и опускается грудь. Он даже не пытался себя сдерживать, спасать человека, который в ужасе от того, что происходит. Если бы не Тулуп с дружками, он другим способом нашел бы свою медвежью шкуру. В блокноте со знаками Яка Мира нашла заметки про семейство Медведей. Буровы жили в столице, занимали важные точки, где граница с Ладным миром была тоньше всего. Семейство защитников этого мира. Жаль, что Ярослав ничего не знал о своем происхождении.

– Вали, пока я тебя не прибил! – зло сказал он. – Ты мне жизнь сломала!

– Ты сам справился. – Мира ткнула его пальцем в грудь. – В своей бараньей упертости не видел, что творится с отцом. Не видел, что делает у тебя за спиной твоя девушка. Сколько друзей тебя так же использовали? А Маша больше никогда не сможет тебе навредить. – Терять было нечего, может, хоть это его встряхнет. – Птица счастья она теперь, в лесу живет.

– ПОШЛА ПРОЧЬ! – заорал Медведь так, что с крыши «Горки» поднялась отдыхавшая там стая птиц.

Мира так же медленно, как вошла, покинула кабинет и вышла на улицу. У крыльца стоял испуганный Мангуст с топором наперевес.

– Дрова рубить собрался? – уточнила Мира.

Друг виновато посмотрел на лезвие, спрятал его за спину и улыбнулся.

– У вас все хорошо? – Он внимательно осмотрел Миру, не нашел ничего, что могло бы усилить тревогу, и отложил топор в сторону.

– Ладный мир меняет, даже если ты там никогда раньше не был, – горько сказала она. – Надеюсь, мозги нашему Медведю он все-таки подарит. Пока там только шерсть и чувство вины. И говна два пирога.

– Как бы горемыкой не стал. – Мангуст посмотрел на окна, где, по его предположению, должен был быть кабинет.

– Быстрее ты станешь мастером спорта, если займешься им прямо сейчас, чем этот баран утонет под гнетом эмоций.