– Метафорически, – снова улыбнулся Судья.

Дарина непонимающе моргнула. Так они собираются ее убивать или придумали что-то другое? Судья взял лист, на котором только что рисовала Дарина. Какая-то абстракция, чтобы отвлечь себя от того, что происходило вокруг.

– Никогда не понимал современное искусство. – Он пожал плечами и бросил лист в общую кучу.

– Почему Шаман не говорит? – поспешила перевести тему Дарина.

– Он видел, как людей превращают в птиц, как вместо душ вырастают грибы, – загадочно произнес Судья, убрав руку в карман.

Дарина заметила, как он сжал что-то крупное, и напряглась еще больше. Если громко закричать, то Кара услышит даже за закрытой дверью.

– Он же молчит. И как вы это узнали? – поинтересовалась девушка.

– Легенды так говорят, – не смутился Судья.

Дарина замолчала. Они все объясняли легендами. «Что-то не случилось» – так говорится в древней легенде. Древняя легенда сломала психику Шаману, дала цель Акулову, держала в секте Кару и Судью. Легенды приносил Тулуп, изучая местных. Люди в секту приходили, но покинуть ее уже не могли. Дарина подозревала, что Шаман хотел уйти, а его не отпустили. Заставили отправиться в лес. Что он там увидел, он унесет с собой в могилу. Шаман напоминал старого знакомого, поэтому ему Дарина сочувствовала больше остальных.

– Только Великое древо знает, что случилось тогда с нашим Шаманчиком.

Содержимое кармана Судьи беспокоило Дарину.

– Что за Великое древо? – уточнила она.

– Говорят, в Ладном мире есть дуб. Крона его упирается в небо и держит кронный мир, а корни хранят древние знания и держат корневой мир.

– Откуда вы это знаете?

– Из разговоров, сказок, что-то от знаток. – Судья склонил голову набок. – Мы храним знания о Ладном мире и ищем путь к нему.

– Сектанты чертовы, – не выдержала Дарина.

– А вот обзываться не надо! – ощерился Судья. – Мы не секта.

– Кто же вы? – Она мысленно молилась, чтобы Кара перестал возиться на кухне и поскорее пришел.

– Мы – ведомые. – Судья поднялся и буквально навис над девушкой. – Нас ведет знание о существовании параллельных миров.

Он него пахло серой, алкоголем и чем-то неприятным, химическим. Дарина снова отстранилась, дышать его запахом не хотелось.

– И чем это от секты отличается?

– По твоей логике любых людей, интересующихся какой-то темой, можно в сектанты записать. – Он снова приблизился. – Читаешь про кельтов – сектант, изучаешь викканство – сектант, веришь в макаронного монстра – сектант.

Он был совсем рядом, чуть ли не утыкался в лицо своим длинным прямым носом. Дарина видела веснушки, которые со временем превратились в грязные серые пятна.

– Вы – сектанты в самом худшем проявлении, – процедила она и оттолкнула Судью от себя подальше.

– Договоришься! – прорычал он, схватив Дарину за запястья.

– И что вы сделаете? Убьете? Надругаетесь? – Голос перешел на крик. – Вы уже держите меня тут против воли! Опоили какой-то дрянью, а потом еще что-то вкололи, до сих пор шатает.

Она пыталась вырвать руки, но хватка у Судьи была крепкой.

– Мне никто не помешает сделать с тобой что угодно! – Он резко повалил ее на пол, опрокинув стакан с водой для краски. Навалился сверху.

Дарина завизжала, срывая голос. Судья не обращал на это внимания, грубо ощупывая молодое тело. Дарина попыталась его укусить, получила по лицу. Удар оказался сильным, голова дернулась, стукнулась об пол, сознание поплыло.

Она не сразу обратила внимание, что стало легче дышать и чужое тело больше не душило своим запахом.

– Охренел? – Кара буквально выкинул Судью из комнаты, тот не удержался и полетел с лестницы. – Не трогать ее! Тебе сказано было, и не раз!

Дарина лежала на полу, глотая слезы. В доме затопали.

Вернулся Тулуп, появился Акулов. Судью выволокли на улицу и долго били.

Кара собрал разбросанные по полу краски и оставил Дарину одну. Та свернулась калачиком на полу и ревела. Она не слышала, как в комнату зашли, поставили на столик возле кровати поднос с едой. Не слышала, как машина выехала со двора, оставив ее одну в доме.

Можно было убежать именно сейчас, в этот момент. Но ее трясло, мутило, казалось, что весь мир схлопнулся до одной секунды. Что все теперь пропиталось мерзким запахом Судьи. Дарину тошнило.

Кажется, она забылась. Когда пришла в себя, рядом сидел Шаман и ковырял вилкой салат.

– Можешь не переживать, – заговорил он впервые с тех пор, как вернулся из леса. – Ты больше никогда его не увидишь.

Дарина села, глядя на Шамана во все глаза.

– Есть правила, которые нельзя нарушать, – серьезно заявил он. – А Толик нарушил их.

– Толик? – не поняла Дарина.

– Судья, – пояснил Шаман. – Анатолий по своему первому имени, теперь всякие-разные его узнают.

– Что с ним сделают? – Во рту пересохло.

– Не думаю, что его пожалеют, как когда-то меня, – пожал плечами Шаман. – Он уже давно живет со знанием, должен понимать, что нарушение правил влечет за собой последствия.

Послышался шум машины.

– Вернулись. – Шаман поднялся. – Если что, я не говорю.

С этими словами он вышел из комнаты. Дарина все сидела на полу и слушала, что происходит внизу. Зло говорил Тулуп, с ним соглашался Акулов, оправдывался Кара. Где-то там стоял Шаман. Что они сделали с Судьей? Дарина очень хотела узнать и боялась. Боялась получить подтверждение, что Ладный мир, который они ищут, существует на самом деле.

Открылась дверь, в комнату зашел Тулуп. Вид у него был очень усталый.

– Проблем с вами не оберешься. – Он сел на кровать, спиной к Дарине. – Говоришь, подруга твоя въедливая?

– Что с Агатой? – Дарина встрепенулась.

– Да лучше бы что-то случилось, – ругнулся Тулуп. – Пристала, как вошь. Не планировали ее трогать, а теперь другого выхода нет.

Дарина ждала, когда он что-нибудь еще скажет. Пауза затягивалась. Новости об Агате помогали не потерять веру, что ее спасут, вытащат из этой компании. Агата ищет и, судя по реакции Тулупа, стремительно приближается к своей цели. Снизу доносились разговоры.

– Он не вернется. – Тулуп повернулся к Дарине. – Лес забрал. Мы сами не судим, отдаем все на волю леса, тумана. Как они решат, так и будет. Они решили, что правила были нарушены. Поэтому можешь не переживать, он тебя никогда больше не тронет.

Дарина кивнула. То же самое сказал Шаман, Тулуп лишь подвердил его слова. Но сейчас девушку беспокоило совсем другое.

– А что Агата?

Тулуп уже собирался уходить, подошел к двери, остановился.

– Избавиться от нее надо, – хмуро произнес он и вышел.

Десять лет назад

На дереве висел колокольчик. Когда ветру удавалось пробиться в гущу леса, колокольчик тихо звенел. В ответ звенели поганки на земле. Они кучковались, сбивались в общие грибницы. Бело-серые поганки с глазом на полупрозрачной шляпке охраняли ее. От нее осталась пологая крыша, упиравшаяся в мягкий мох. Доски-стены давно сгнили, осталась только дверь, державшаяся углом за крышу, – былое величие. Она сидела, вытянув вперед длинные истлевшие ноги, заканчивающиеся тремя пальцами с острыми когтями. На одной ноге коготь сломался, торчал неровным краем. Белые кости ног поросли мхом, травой. Крышу присыпало сухими иголками и старыми листьями. Лес укрывал ее вековым одеялом, баюкал и жалел. Жалели глазастые поганки, тянувшиеся к тому, чем она когда-то была.

Ведьма стояла на краю полянки, не подходя ближе. Если подойти, то заметят поганки, поднимут шелест, намекнут туману, что пора, пора спускаться с гор, слишком близко подошли люди. Ведьма смотрела на сидящую избу на курьногах, на то, что от нее осталось. Память говорила, что когда-то это был путь в Ладный мир, но время закрыло его. Кот оставил избу одну, и та сгнила, никому не нужная. Ведьма сплюнула на землю, развернулась и пошла в сторону своего дома. Сегодня должна была прийти новая ученица, принести свою силу и душу, которые ведьма возьмет себе, а взамен даст знания. Она всегда щедро делилась знаниями с теми, кому оставалось недолго жить. Все равно знания потом возвращались, так что ведьма ничего не теряла. Чтобы новая ученица пришла сама, пришлось постараться. Девочка оказалась дотошнее и внимательнее, чем можно было подумать, встретив ее в первый раз. Мальчик мешал, от него надо было избавиться, как и от матери, – важного человека в жизни будущей ученицы. В жизни той, что посвящает себя знаниям, не должно быть важных людей. Знания должны занимать всю сущность, чтобы множиться и давать собой пользоваться.