– Тебя мать моя покусала? – закатила глаза Мира. Голос разума она сейчас не слушала. – Это же бесплатно, а сосед опыта набирается. До этого он у других машинку брал, тренировался, а теперь свою наконец купил.
Мира говорила с придыханием, вспоминая, как ловко орудовал машинкой сосед. Его не отвлекало ни жужжание аппарата, ни тихое попискивание Миры. Будто весь мир сошелся там, где на коже вырастала осока.
– Набила свою любимую траву! – Мира снова закатала рукав, демонстрируя рисунок. – А мать увидела, так истерила, что, мне кажется, у пляжа слышали. Грозилась взять пемзу и содрать все до кости.
Мира знала, что мать этого никогда не сделает, но даже слышать такую угрозу было неприятно.
– А тебе не надоест? – Мангуст старался говорить осторожно, зная взрывной характер подруги. – Ты вроде недавно выкрасила волосы в синий цвет, а через неделю пыталась его вывести.
– Синий – не мое, – возразила девочка. – Мне не понравилось, какой цвет приобретает при этом кожа. Решила перекрыть красным. Говорят, может вообще какой угодно цвет вылезти при таком сочетании.
Мангуст слушал молча, свое мнение он уже сказал, и спорить дальше было бессмысленно. Он, может, тоже хотел бы сделать татуировку у соседа, но не обладал смелостью и решительностью Миры. Он знал, что родители ругаться не будут, мать просто посмотрит на тату, спросит что-нибудь для приличия и больше не будет доставать. Отец вообще не отреагирует. Родители доверяли ему, зная, что сын не сделает что-то из ряда вон.
– Он скоро в столицу уезжает, – говорила тем временем Мира, ожидая реакции. – Говорит, студию там свою откроет.
– Кто? – Мангуст уже потерял нить разговора.
– Ставр. – Мира закатила глаза. – Сосед мой.
– А. – Он знал, что подруга мечтала уехать из этого города. Вот окончит школу, и, как исполнится восемнадцать, ее тогда ничто не остановит. – Он совсем переезжает?
– Ага, – грустно сказала девочка. – Но обещает, что будет ждать меня, даже работу даст, если смогу приехать.
– Тоже татухи бить будешь? – Мангуст удивленно посмотрел на подругу.
– Не знаю, – призналась она, – я вообще еще не думала, что будет, когда уеду отсюда. Лишь бы свалить.
Она нахмурилась – у соседних домов показалась компания ребят.
– К счастью, – Мира посмотрела на свежую татуировку, – осталось всего три года, и я буду сама отвечать за свою жизнь!
Мангуст улыбнулся. Он не разделял нелюбовь Миры к родному городу, но спорить не стал.
– Пойдем отсюда?
Не дожидаясь ответа, она быстро пошла со двора. Мангуст еле поспевал за ней.
– Ты избегаешь одноклассников? – не понял он.
– Не хочу с ними пересекаться, – коротко отрезала подруга.
– Почему? Они тебя достают?
– Нет, просто не хочу.
Мира и Мангуст учились в разных школах, обоим повезло с одноклассниками: никто не травил, не пытался самоутвердиться за счет другого. Но и близких друзей особо не было.
Мира со всеми держалась отстраненно, а Мангуст не мог ни с кем найти общий язык. Им обоим был чужд мир быстрых трендов, гаджетов и брендов.
– Не хочу ни с кем сближаться, – говорила Мира. – Как окончу школу и исполнится восемнадцать, так сразу уеду. А если с кем-то сближусь, то будет сложнее.
Мангуст грустно смотрел на подругу, качая головой.
– А ты со мной поедешь. – Она говорила так, будто все уже давно решено и уже прошел выпускной.
Друг на это ничего не отвечал. Он вообще не думал о том, что будет после выпуска. Еще несколько лет до этого. Дожить надо.
Если пойти в одну сторону, там были море и пляж. Они притягивали туристов и любителей красивых фотографий для блога. В другой стороне – лес и горы. Туда мало ходили, боялись заблудиться, а местные еще боялись ведьмы – женщины, которая смогла отстоять свой родовой дом и осталась жить на самой границе леса. Мире нравилось тайком приходить смотреть на старые стены и наличники, увитые диким виноградом. На то, как поднимается и опускается в колодец ведро, придерживаемое сильными руками.
Девочка старалась наблюдать так, чтобы ее не видели, пряталась в кустах, за забором. Но ощущение, что о ее присутствии знают, не отпускало.
– В ней нет ничего ведьмовского, – с уверенностью говорила Мира Мангусту. – Для нас любой человек, который умеет кур душить, – колдун. Я так точно не смогу.
– Рассказывают, она уходит в лес и там колдует! – не сдавался тот.
– Ты сам это видел?
– Нет, но есть те, кто видел, как ведьма уходила в лес с кем-то, а возвращалась одна, как ей волки приносили какие-то кульки!
– А медведь на балалайке играл, ага, – хохотнула Мира. – Сколько раз я там сидела, ничего подобного не видела.
– Это потому, что ведьма знала, что ты там, – не сдавался Мангуст.
– Говори что хочешь, но мне там нравится.
Упрямству Миры можно было позавидовать, как и умению выбираться из неприятностей и втягивать в эти неприятности Мангуста. Он только успел забыть, как удирал с частной яхты, чуть не накормив собак своими пятками, как Мира придумала что-то новое.
Она направилась прямо к стройке, рабочие там только недавно вырыли котлован под будущую гостиницу. Место выбрали удачное, не самый центр города, но возле вокзала и до моря всего ничего. Эта гостиница должна была стать главным украшением города. И конкурентом любой другой гостинице.
– Говорят, благодаря этой махине город расцветет, – сказал Мангуст, глядя на паспорт объекта.
На баннере изобразили макет со счастливыми людьми вокруг огромного стеклянного здания.
– Или наоборот, – пожала плечами Мира. Ей не нравилось, что из-за стройки в городе стало шумно и очень пыльно. – Идем посмотрим, что там?
– Где? – не понял Мангуст.
Мира кивнула на котлован. Из-за заграждений не было видно, что на самом дне, и от этого становилось только интереснее.
– Да ты чего?! Туда нельзя!
Мира лишь хитро улыбнулась и пролезла между ограждениями. На стройке никого не было, даже охраны, наверное, ушли на обед. Девочка аккуратно, стараясь не споткнуться о стройматериалы, пробиралась к котловану, сзади крался, трясясь от страха, Мангуст.
– Мы сейчас быстро глянем и уйдем! – заверила его Мира.
Ей самой было страшно, да и свежая татуировка вдруг начала чесаться.
Первыми стали видны металлические прутья, они торчали из ямы, вызывая неприятные ассоциации. Если туда упасть, то живым уже не выбраться.
– Странно пахнет, – сказала Мира, потянув носом воздух.
– Словно что-то сгнило, – согласился Мангуст.
Мира подошла ближе к краю и заглянула в котлован.
– Что там? – Мангуст не решался сдвинуться с места и постоянно озирался.
Девочка побледнела и посмотрела на друга.
– Как думаешь, а наша ведьма может помогать при стройке?
– Чего? – не понял Мангуст и, шагнув вперед, тоже заглянул в яму.
Дно было залито серым бетоном, влажным и мягким на вид. И по этой вязкой субстанции яркими всполохами были рассыпаны белые перья и алели лужицы, очень похожие на кровь. На дне котлована, медленно погружаясь в еще жидкий бетон, лежали дохлые куры.
– Вы что тут забыли?!
Голос вырвал их из транса. Оба вздрогнули. Со стороны ворот ковылял охранник, припадая на одну ногу.
– Бежим!
Мира бросилась прочь, Мангуст что есть силы ломанулся следом.
Забор остался далеко позади, как и крики охранника, но ребята все не могли остановиться. Спотыкаясь о собственные ноги, они влетели в лес, завалились под густые лапы ели и только тогда перевели дух.
– Ты это видел?! – Горло саднило, но поделиться эмоциями хотелось больше, чем ждать, когда перестанет болеть.
– Зачем им топить в бетоне столько кур? – Мангуст, тяжело дыша, лежал на спине. – Кто вообще такое делает?
– Это жертва, – уверенно сказала Мира. – Они в бетоне замуровывают жертву.
– Зачем?
– Я не знаю, – выдохнула Мира, – но тут явно замешана ведьма.
– А я говорил, что она ведьма! – торжествующе выпалил Мангуст.
– Теперь мы получили доказательство, – согласно кивнула Мира.