Странно, что он вспомнил о том случае со мной в детстве.
Мне стало намного легче после моих молитв, после определения номерка туда, где он должен быть, после сожжения вещей, теперь никому не нужных. Шла с опасением, что теряю едва уловимую связь с ее душой, наивной и светлой, но страдающей.
Она приснилась мне ночью, с 25-го на 26-е декабря, такая веселая и красивая. Потом я пойму, что это было ее последнее предупреждение.
В своем сне я шла по узким темным коридорам. И вот в подвальной нише увидела отца и мать, и их друзей, за одним большим столом, я им представила Зою, но оглянулась на нее и она уже была старой, и в том же одеянии, в каком я разглядела ее на фотке Лерки. Зоя имела отстраненный вид, была бледна, скованна и прятала взгляд, – она сидела будто привязанная к стулу, недвижимо, как покойница.
Я проснулась вся мокрая от пота, подо мной простыня, – хоть выжимай. Я испугалась, что у меня воспаление легких, уже было раньше такое, когда скорая с помощью стетоскопа не смогла определить пневмонию, потому что не было хрипов, а была вода.
Но Слава Богу, сегодня той болезни нет. А вот сон…, я прекрасно знала, что это значит, как не пыталась отогнать плохие мысли.
Пошла в туалет и под стук моих шлепанцев в ушах прозвучало: «Ждите в семье смерть». Но как с этим смириться?
Утром я зашла в кабинет отца, и мне бросился в нос тот же самый запах, как в подъезде. Позвонила маме на работу. Почему папа не ночевал дома? Набрала ему – он сбрасывает, в семейном чате «Телеги» тоже не реагирует. Прислал сообщение о терновнике и «ушел в туман».
…Все эти месяцы я находилась будто в другом измерении, под преследованием каких-то видений и призраков; ловила «стрёмные» запахи; шарахалась от каждого звука.
Судьба этой несчастной женщины не случайно так раскрылась передо мной. Не оставляло темное удручающее чувство, что все в ее жизни было не так, и она ждала помощи, но не дождалась, а теперь события вышли из-под контроля, и покатился наш поезд под откос.
Должно было наступить 27-е декабря. Если это число что-то значило, почему я так и не предупредила маму и папу? Та и не ответила на этот вопрос.
Включила свою давнюю игру в воображаемые ситуации, представила себя на допросе, в камере следствия. Передо мной был циничный следователь, которому до лампочки мои переживания, но от моих ответов зависит судьба родителей, и я все равно не знаю, как ответить на вопрос «Почему не поделюсь с родителями своими предчувствиями насчет 27 декабря?».
Они же совершенно беззащитны и не подозревают ни о чем, – талдычила я себе ежеминутно. Мама была озабочена моим аппетитом, мол, совсем пропал, – меня выручал мой терновник, я вдруг ощутила, что он неспроста был в моей жизни. Даже отец заметил.
Мой друг детства – терновник, разросшийся за оградой бабушкиного дома, с большими колючками. Когда с ним случилась беда. Я поклялась ему, что он всегда будет со мной, что я его не забуду.
Конечно, я помню то жаркое лето, меня не пускали на речку. Стоят девчонки, они меня постарше, пришли за мной, а меня не пускают. Возраст 8 лет – это трэш – это никакого доверия к твоей персоне со стороны взрослых, – поэтому, покружись в платьице перед шкафом, где бабушкино зеркало с разбитым углом, книжку под мышку, и в беседку под черемухой…
Подруги ушли, опустив головы, а за двором загудел трактор, он привез доски для сарая, и ковшом влез в разросшийся старый куст терна. Чтобы терн не засыхал, сломанные ветки спилили. Помню серединка ствола у них коричнево-красноватого цвета, будто выступила кровь.
«Ну вот – сказала я ему, – колючки, которыми ты гордился, тебя не защитили. Но не переживай, у тебя много веток».
Весной терновник расцвел, как ни в чем не бывало. «Здорово», – сказала я, но похвалиться было некому. Оценить красоту цветков пришлось в одиночестве, хотя цветы терновника имеют особый аромат, с кислинкой, его трудно сравнить с чем-то, пожалуй, с фруктами, хотя это мое субъективное мнение. Мне показалось, он расцвел, чтобы доказать мне, что он не погиб, – в жизни всегда есть выход.
Утром 27 декабря я едва открыла глаза, как обнаружила, что передо мной стоят родители, как в детстве, когда у меня был День рождения. Но быстро сбросила иллюзии. В комнате я была одна. Отец по-прежнему не появился, и даже, даже не просмотрел мои последние сообщения к нему. Но я ничего тревожного не почувствовала, наоборот, даже какое-то облегчение.
Я села за свою любимую запись, посмотрела слова, наполненные моими категоричными намерениями.
«Я не буду зверьком, которого бросил дрессировщик. Я не ударюсь мотыльком в стекло дома, обещавшего тепло и свет. Я не отмою стакан от лживых губ, твоих и моих – он улетит в мусорное ведро. Я не удалю буквы так знакомого имени из списка абонентов – просто переименую тебя в того, кем ты стал. Я не поднимусь из той Марианской впадины, куда упала по ошибке. Я не стану скручивать рассыпанную жизнь жирными веревками абстрактного экспрессионизма, – абстрактного в моей жизни через край. Я не вспомню слов, подаренных словарем для оправданий. Я просто буду стойкой, как мой терновник за околицей бабушкиного дома».
И тут я отчетливо поняла, что похожа на нее, на Зою. У Зои была примерно похожая запись: «Когда мне было 14, я думала, что выгляжу ужасно. Я носила типичные словацкие ботинки с металлической подошвой (поэтому меня всегда было слышно), уродливую юбку, как у принцессы, и блузку, застегнутую на все пуговицы. У меня было лицо, покрытое прыщами, огромный нос и мальчишеская стрижка».
Я тоже подростком имела ход мыслей примерно в таком ключе.
Как же мне нравится шуршание маркера по бумаге. Давай-ка напишу одну фразу: «Чему быть, того не миновать».
Я знаю, кто стоит у меня за спиной, поэтому открываю первую страничку блокнота, чуть выше своего автопортрета и пишу: «Посвящается З.Х.».
Мама приезжает с работы пораньше, с пакетом, где виднеется коробка конфет, бутылка Просекко, и еще что-то, но мама выглядит абсолютно потерянной. Мы с ней понимаем, отец уже две ночи не ночевал дома, не реагировал на звонки, не выходил в Интернет, он просто исчез. Не успел выздороветь до конца и исчез. Накануне вечером за окнами завьюжило, и на Рамблере появилось сообщение «сильная метель в Москве». Мы подумали, не занесло бы его вчера где-то по дороге.
Рыскаю по новостям, пока на канале Лента.ру не появляется прилетевшая новость РИА Новости об обрушении в Москве двух подъездов жилого дома. Причем, я сразу обратила внимание на улицу, но не хотела верить своим глазам.
"В оперативную дежурную смену ГУ МЧС России по г. Москве от очевидца поступила информация о том, что в ночь на 27 декабря произошло обрушение трехэтажного жилого дома, расположенного по адресу: г. Москва, Нижний Таганский тупик, 1А. На месте обнаружено обрушение первого подъезда дома", – указали в ведомстве.
Информация о пострадавших уточняется. В ходе разбора завалов спасатели объявили минуту тишины.
На месте дежурят бригады скорой помощи.
Работает горячая линия.
СК устанавливает причины обрушения, решается вопрос о возбуждении уголовного дела. Прокуратура начала проверку.
"По первой информации, это не взрыв газа, это обрушение конструктива здания", – сказал Префект Центрального административного округа города Москвы Сергей Ковалев журналистам.
На месте происшествия работают съемочные группы всех центральных телеканалов, периодически прерывающих свои программы для экстренных выпусков».
Я просто окаменела.
– Мама! – кричу чужим срывающимся голосом, – я не могу узнать свой голос, он похож на вой.
…Мы знаем, что будет дальше. Мы все прекрасно знаем. Нужен только звонок. Простой звонок на телефон мамы и ближе к вечеру он раздается.
Я смотрю на лицо мамы, и мне уже не надо ее спрашивать ни о чём.
Ей сообщают, что в доме сначала появилась трещина, дом был эвакуирован, но в завалах найдены тела мужчины и женщины из квартиры № 4. Спасти их не удалось.
