– У мужика виски седые? – я поняла, что он описал моего отца.

– Да, ну солидный такой. Два пакета в руках, «бухло», закуска, все такое… Я спросил закурить, он поделился, говорит, вот, мол, с дочкой навестить Зою приехали. Я еще подумал, ей хлеба некому было принести, а тут прямо с шампанским родственники объявились. Он еще так нервничал, ага. Видно, Зойке плохо было, и он переживал. «Зойку не видно, может «скорая» нужна?» – говорю.

«Нет», – говорит. Категорично так: «нет!»

Ты, стало быть, младшая у него?

Я решила не выдавать секрет, что кроме меня у отца дочек нет, хотя допускала, он вполне мог наделать детей на стороне и теперь разъезжать с ними по городу.

– А как моя сестра выглядела в тот день?

– Я ж говорю. В черном плаще, на лице килограмм косметики и на руке намотаны разные бусинки. Она старшая твоя?

– Да, старшая, – соврала я. – Ну я пойду?

Старик сделал вид, будто не слышал, он попросил меня отойти в сторону, и ушел в комнату за медикаментами.

Я прижалась спиной к стене. У меня сестер отродясь не было, папаша явно привалил с любовницей, потому и скрывал все про тетку. А мне говорил, что сестру навещать не приезжал.

Не получилось бы у него как в том анекдоте про Изю: «Изя, ну ты просто половой гигант!!! Встречаемся всего две недели, а я уже на третьем месяце».

Ну это ладно, алкаши собрались вокруг этого… недобитого, я, судя по всему, заложница, видимо на случай, если он не выживет, чтобы свалить все на меня.

«Так, «околевший» начал приходить в себя, пробую открыть дверь ключом, который лежал тут рядом».

Но тут «ирокез» вскочил, как ошпаренный, и прижал дверь носком ноги. Он почему-то был в шортах и без майки. На левой половине его выбритой головы я заметила татуировку, изображавшую ветку колючки. Странно, что дед меня обозвал индейцем из-за цвета волос, когда тут перед ним бегал этот полуголый «ирокез».

– Убери ногу, ублюдок!

Это его развеселило. Он оскалил беззубый рот и ждал, что я предприму дальше. Я стала бить его по голове, он прикрывался и это развеселило его еще больше.

Когда ты в опасности, сознание работает с утроенной силой. Судорожно стала вспоминать, что говорят в таких ситуациях маньякам, алкашам и прочим козлам. В сознании билось одно только одно: «отвлечь», «отвлечь», «отвлечь».

И тогда я выпалила, что в мою квартиру кто-то вошел и надо помочь, – но у них это не вызвало никакого энтузиазма, тогда я стала рассказывать, что тетка им кое-что оставила, пошли, мол, заберем, и наконец, дошла до мистики: тетка не умерла, она вернулась и десять минут назад звонила в дверь… Правда, здесь, я поняла, что «Штирлиц на волоске от провала», ведь в дверь тогда могли стучать именно они, и тогда я пропала.

Нет, они, оказывается, не звонили. Старик опять куда-то пошел, а «ирокез» стал меня сватать за стол.

– Ну б…ть, раз ты к нам пришла, посидим?

– Пусть идет, – высунулся хмурый старче.

– Какой «идет»? Обслужит нас «по полной», тогда пойдет, – заявил этот похотливый самец, обхватил меня сзади руками и потащил в комнату.

– Ты знаешь, с красными волосами я меня еще девок не было, – разоткровенничался «ирокез».

– Стой! Стой! – я орала из всех сил, мотала головой, и начала рваться к столу, заставленному едой и бутылками.

Агрессор толкнул меня, и я уже ракетой летела на диван. Но там я быстро сгруппировалась, юркнула на пол, на коленях поползла к журнальному столику, и схватила нож. Это немного остудило горячего парня, и он уже не скалился как прежде, похоже, он вообще не знал, что теперь делать с тем приведением, которое к ним завалило.

– А ты чем-то похожа на Зойку… Только волосы у нее не красные были. Та тоже, как что, за нож хваталась.

– Что вы с ней сделали?

– Ничего, «не боись». Да ты не спеши, я тебе вот что расскажу про тетку твою… Я раз шел вон по той стороне, думаю, а кто там в мусорке копается? Глянул, Зойка! Вот думаю, мать твою! До чего ж скатилась. Еще помню – ну, лет двадцать назад, тут много жило народу, но по культуре, по шику с Зойкой никто не мог сравниться. Если парфюм услышал в подъезде – Зойка значит идет. Вот на таких шпильках, с цветами.

– А что с ней случилось тогда, ну почему она такой стала?

– Да хрен его знает, ее сильно вышибло, когда пацан ее погиб. Вот стала собирать все для этой, как ее, медитации, вот. Сдается мне, где-то померла гадалка, и ее имущество пошло на мусорку, а Зойка-то подобрала эти предметы, и взялась за эзотерику.

– Так, мне пора!

– Куда? – молодой активист, оказывается, все это время был на стреме.

– Дернешься, прирежу, – я все это время не выпускала ножа из рук, и сама не ожидала от себя таких слов, да еще каки-то железных ноток в голосе. Хотя, когда тебя могут изнасиловать средь бела дня, и не на такое пойдешь.

Я оттолкнула его плечом и затопала в коридор, – на меня смотрели глаза тетки. Она уже здесь. Она закрыла собой выход из квартиры алкашей. Я схватила ее за волосы и стала бить лбом.

Кто-то сзади обхватил меня за плечи и оттянул от двери, – алкаш в майке? Нет, он сидел с перевязанной башкой и закрытыми глазами, – видно ушел в нирвану. А от двери меня сдвинул старик, внимательно глянул на меня, будто засомневался, я ли это, и тут же спокойно сказал:

– Да угомонись, кого ты за волосы тягаешь, нет тут никого. Ко мне тоже она после смерти стучалась, и летом, и осенью. Я в глазок глянул – она стоит. Я обомлел, как из гроба что ли? И двери ее квартиры были нараспах. Я подождал, потом смотрю – никого, а потом звук услышал. Она, когда уходила, шаркала своими тапочками по керамической плитке на площадке.

– А Вас Володя зовут?

– Нет, Костыль.

– В смысле? Вы же ходите.

– А имя тебе надо? Называй хоть груздем, а мать звала Николаем.

– А в другой квартире?

– Там никто не живет уже давно.

Отец соврал нам имя соседа. Вова, Вова, – говорил он, а тут Вовы отродясь не было.

В метро вошла с таким видом, будто меня все-таки изнасиловали. Все косили взгляды в мою сторону, хотя на мне были шапка и пуховик, и непонятно чем я привлекла внимание. Все события крутились в голове, и я уже не верила, что со мной это произошло. Вот только отец не выходил у меня из головы. Зачем он соврал, что не навещал тетку? Что разговаривал с мифическим соседом?

Оказалось, навещал, да еще с любовницей. Она-то и позабыла свои безделушки, браслетик и колечки с руки. Зачем-то их снимала, а потом забыла. Но зачем женщине снимать украшения в чужом доме?

У отца там, в присутствии больной сестры были свидания с какими-то б…ми. Ну он подлец. Маме такое говорить пока не буду.

Дома я сразу взялась за компьютер и задала ему вопрос: «Если открыть дверь на стук покойника?».

Ответ пришел шокирующий: «Он кого-то заберет с собой».

Шептала же: «Не открывай!» И вот. Жуть и мороз по коже.

Зачиталась разными статьями на тему возвращения покойников.

Но вот один интересный момент был про кладбище. Женщина одна, потом другая, поделились в комментариях к одному посту: когда с ними было такое, – выяснилось, что была потревожена могила покойника. Завалился памятник, провалилась земля, осквернили могилу.

Люди, которые столкнулись с этим, писали, что встреча с покойником неминуема, он напоминает о себе и, значит, он придет за кем-то, нужно поймать сигнал, который он посылает, нужно снять проклятие.

Сигнал, который он посылает… Сколько этих сигналов я уже поймала.

У отца в телефоне я зашла в «Заметки», там обнаружила место захоронения тетки.

…Чтобы добраться до кладбища, я взяла такси (хотя метро «Улица 1905 года» там рядом), и под слова водителя из южной республики: «Красивая дэвушка одна едет на кладбище?» громко хлопнула дверью и вошла в ворота Ваганьковского.

Мне казалось, что меня здесь ждали, а почему – не могу сказать.

Я могла бы сказать: «Зимнее кладбище – это место, где тишина и холод создают атмосферу загадочной красоты и мистической уединенности», но у меня было только одно слово или точнее, один вопрос: «Как ты подашь мне знак?»