Однажды Мора уже поступила подобным образом. Отошла в тень, поставив на передовую того, кто, по ее мнению, мог отвлечь Бешеного Пса на себя. Валерия погибла, а Мора снова ищет того, кто должен уберечь ее от Ангелара Рица. Очередная жертва.

Особенная ирония крылась в деталях. Женщина, что разменяла уже второе столетие жизни, но сохранила силу и молодость, могущественная колдунья, наделенная властью, а бегает от мужчины, смертного человека, к тому же хромого на одну ногу.

– Кто он? – Тереза сконцентрировала взгляд в одной точке, где в стыке сходились напольные доски.

Она зареклась удивляться.

– Мой сын.

Полоска стыка задвоилась в глазах, зарябила, дразня, а после вернулась в единую линию.

Гончие порой практиковали кражу детей прямо из-под носа у их родителей. Но такое бывало крайне редко, гораздо чаще наемники забирали тех детей, что оказывались беспризорными при живых родителях, либо же вовсе коротали свои дни в сиротских домах. Кто-то сам добровольно продавал своих отпрысков. Торан Паса не скупилась на цену, предлагая взамен свежей души как деньги, так и любую другую услугу, кою попросит нерадивый родитель. Такое случалось часто.

– Как давно он там? – Тереза подняла на Мору глаза.

– С рождения, – холодно ответила княгиня.

– И ты не пыталась его вернуть? – озадаченно спросила Гончая.

– Не пыталась.

– Почему?

Мора дернулась всем телом и что-то проскользнуло в ее лице такое, что заставило Терезу похолодеть. То, что отразилось на лице княгини, казалось чуждым. Как трещина на мраморном лице прекрасной статуи. Черная, уродливая, вековая. Презрение и ненависть. Не поверхностные, а впечатанные в душу, выпестованные долгими годами, взращенные в самой глубине естества.

– Мора, почему ты не пыталась его вернуть?

– Не имеет значения, – дала она свой излюбленный ответ.

– Почему!? – выкрикнула наемница, теряя самообладание.

– Потому что я сама его отдала!

Тереза растеряно моргала, глядя на раскрасневшееся лицо княгини. Она глядела в пустоту, что имела янтарные глаза и княжеский венец на голове. Гончая засмеялась. Хрипловато, нервно. Она недоверчиво смотрела на княгиню и не могла перестать смеяться.

– Ты морочишь мне голову. Я не верю.

Строгий взгляд княгини прогнал все сомнения. Нет, это не было шуткой. Тереза бездумно и глупо улыбалась, в отчаянной попытке зажимая рот ладонью. Она не верила, не хотела верить.

Мора не ненавидит Гончих из-за того, что у них ее сын. Мора ненавидит их всех потому, что ее сын один из них.

Отвращение. Паучьими лапами оно скребло по ребрам, подкрадываясь к горлу, предвещая, что укоренится надолго. Тереза пыталась сохранить надежду на то, что Мора хотя бы извинится. Хоть за что-то. За украденный год, за выставление Рея безумцем и посмешищем, за то, что не защитила свою сестру, за жестокость к своему родному сыну.

Но Мора молчала.

Ее названная мать, отказавшаяся от родного сына. Идеальный образ разрушился о лицемерие реального мира.

– Когда ты сможешь его привести? – непринужденно спросила Мора.

– Никогда, – отчеканила Гончая. – Он из Торан Старацы. Во-первых, мне в нельзя в башни. Карающая вероломных хоть и не показала еще себя, но вряд ли обо мне забыла. Во-вторых, Гончим из Пасы дорога в Старацу закрыта. Мне туда не попасть, хоть живьем сожги. И в-третьих, я не уверена, что хочу тебе помогать.

– Дафна …

– Хватит, – Тереза закрыла глаза. – Хватит так меня называть. Это давно не мое имя.

Мора осеклась, даже растерялась.

– Он единственный, кто сможет все наладить, – смягчившись, сказала она. – Это в его силах.

– О Валерии ты тоже так думала, когда оставила на нее разборки с Гончими? – огрызнулась Тереза. – Она знала, на что ты ее подписала? Ты хоть немного пыталась ей помочь?

– Разумеется, она знала! – рассерженно выпалила Мора.

– И была действительно на это согласна? – княгиня едва слышно чертыхнулась, дернув подбородком.

– Убеди его помочь. Александр не лишен здравого смысла. Он поймет и согласится, стоит лишь донести ему всю глубину проблемы.

Тереза поморщилась. Год назад она оказалась в похожей ситуации, лишь с небольшими отличиями. Объединяющее начало этих ситуаций: «главное донести важность проблемы». Наверное, это личный девиз сестер Розы. Или нет. Только одной Розы.

– Это ты тогда подослала Валерию ко мне? – поинтересовалась Тереза, глядя на княгиню через прищур. – Удивительно, как вы, не общавшиеся друг с другом, говорите одними словами.

– Нет, не подсылала, – отрезала Мора.

Тереза еще какое-то время неотрывно смотрела на нее. Если та и лгала, Тереза не хотела этого замечать.

– Ты собираешься впутать Заклинающего слова во что-то, что грозит обернуться для него смертью, – сказала она. – Повторно, если считать, что вместо обычного приюта ты выбрала для него Торан Паса. Если в тебе есть хоть толика сострадания, не делай этого. Не вмешивай его, не заставляй идти против собственного клана, что вырастил его.

Мора даже не собиралась задумываться. Не колеблясь, она выжидательно смотрела на Терезу.

– Донеси сама всю глубину проблемы, – Гончая встала и придвинула стул вплотную к столу. – Я не могу выполнить твою просьбу.

– Это не просьба, – сказала Мора, вскинув бровь.

– Твои приказы я не выполняю, – с пониманием, как ей казалось, добавила Тереза.

– Ты у меня в долгу, – произнесла княгиня железным тоном. – Поэтому ты должна это сделать.

– Что ты сказала? – глухо отозвалась Тереза.

Мора обошла стол, приблизилась. Она всегда казалась Терезе статной, крепкой, занимающей все пространство женщиной. Подойдя почти вплотную, княгиня оказалась на полголовы ниже.

– Ты сделаешь то, что я говорю, – повторила она мягко, даже улыбнувшись, – потому что ты у меня в долгу. Если бы не я, где бы сейчас была Марин?

– Да если бы я знала, – в тон ответила Тереза, – я никогда бы не доверила ее тебе.

– Но ты это сделала. Мне жаль, но ты не оставляешь мне выбора. Не думала, что до этого дойдет.

Гнев, отчаяние и снисходительная жалость. Триада разрушенных отношений.

– Ты отослала меня год назад не из соображений моей безопасности, – к горлу подкатил ком, – а чтобы я ненароком не решилась раньше времени уйти из клана. Тебе ведь нужна была Гончая, да? Своя, на привязи? Чтобы через год, полтора или два привести твоего сына из башни Гончих.

Мора изменилась в лице и долго ей не удавалось вернуть невозмутимый вид. Тереза на миг поверила, что ей удалось пробить стену из льда и пламени и донести пресловутую важность.

– Не говори ерунды, – выпалила Мора, отводя глаза.

– Ты говоришь, что заботилась обо мне, а потому отправила на поиски Валерии. Но ведь еще ты говорила, что сможешь укрыть меня от Гончих, если я отрекусь от них. Так почему же ты поручаешь мне одну работу за другой вместо того, чтобы действительно дать мне шанс начать новую жизнь?

– На кону безопасность и благополучие всего народа. Будь ты Миротворцем, разве отказала бы? Дафна бы не испугалась риска, понимая, что княжество важнее всего.

– Будь я Миротворцем, я бы выполнила свой долг с честью, – сквозь зубы выдавила Тереза. – Но я Гончая. Дафна, быть может, не испугалась бы, но я не она. Пойми ты это уже наконец, Мора. Я Тереза Анцафел, Гончая из Торан Паса. И ты заставляешь меня идти против клана, что дал мне шанс жить. Ты заставляешь меня идти против себя.

– И кого в этом стоит винить? – с жаром спросила Мора. – Из-за кого тебе приходится идти против себя? Из-за кого тебе приходится быть Гончей, а не Миротворцем?

А кого стоит винить? Кто еще за все не ответил?

За весь минувший год не было дня, чтобы Тереза не думала об этом. Это стало болезненной навязчивой мыслью. О том, чье имя пока неизвестно. О том, кто держал за нитки своих марионеток. Из-за него теперь Терезе приходится трястись от злости и обиды, глядя в глаза той, которую считала своей названной матерью и которая оказалась демоном еще более худшим, чем некоторые.