Но от насмешек Бог-судьбоносец не отказался. Каждый раз, когда Тереза считала, что уже близка к своей цели, сильф вновь указывал новое направление, заставляя продолжать путь. А Валерия Розы все это время была мертва и неподвижна.

Тереза оглянулась по сторонам, прислушиваясь к звукам пробуждающейся деревни, что была в каком-то километре от редеющего леса и края поля, на котором сошлись некромант, ведьма и останки. В другой же стороне от этого поля на горизонте темнели горные пики, с такого расстояния казавшиеся небольшими холмами.

– Что это? – поинтересовалась Тереза, кивая на горизонт.

Старик презрительно фыркнул. Его крючковатый нос клонился к земле, и лишь длинный посох не давал некроманту упасть в крепком сне.

– Ты здесь в первый раз, что ли? Дальше Столицы из Джахары не уходила?

– Я в пути год, – в свою защиту сказала Тереза. – Представь, сколько городов и деревень у меня перед глазами сменилось. В конечном итоге все населения становятся одинаковыми.

Она даже не запоминала тех мест, в которых была. В какой-то момент это стало пустой тратой памяти.

– Вон там Кассандрийские горы, – некромант указал на горный хребет, а потом наставил палец в западном направлении. – Там портал в Бездну. Лес Теней. Он далеко, дальше, чем горы, но все равно он виден. А вон там, – повернулся на восток и махнул рукой на бесконечный земельный простор, – граница.

– Какая граница? – удивилась Гончая, так и не исправившая ситуацию с собственными познаниями в географии.

– Шелег, – преисполнившись чувством значимости мудрого деда, ответил некромант.

Она оказалась не так уж далеко от Столицы. Самый ближайший крупный город – Кассандра, что скрывалась за горным перевалом, а София – чуть севернее. Но чтобы оказаться здесь, ей пришлось оставить за спиной десятки других городов и княжеств.

– Через порталы путь от Столицы в Ул-Кассан занимает не больше суток, – хмыкнул некромант. – Лихо же тебя закрутил сильф, если тебе потребовался год, чтобы добраться сюда.

– Ул-Кассан, – бесцветно повторила Тереза. Подумала и кивнула старику: – Уничтожь останки.

Некромант от неожиданности крякнул, распахнув белесые глаза с паутиной лопнувших капилляров на пожелтевших белках.

– Это же княгиня, – пробормотал он.

– Знаю. Это я тебе об этом сказала, – парировала Тереза. – Уничтожь. Оставь только одну маленькую кость. Скажем, ключицу.

– Левую или правую?

– Любую, – отмахнулась Гончая, устремляя взгляд на далекие горы.

Принято считать, что нет непревзойденной силы. Любую магию можно отразить или отвести. Любая магия может дать осечку или оказаться вовсе бесполезной. Но этот мир полон не только колдовством, есть в нем связи куда более прочные. Родственные связи.

Мора Розы, родная сестра, неужели она не знала, что Валерия мертва? Но если знала, то для чего отправила Терезу в путь с сомнительным началом и без видимого конца?

Тереза поджала губы, испытывая неудовольствие оттого, что кто-то однозначно ее дурит. Либо ее собственная сила, либо Мора Розы. Выбор пал на нечто среднее – обе хороши.

Гортанные звуки резали слух. И без того скрипучий голос некроманта превратился в песню несмазанных дверных петель.

– Левая ключичная кость женщины на четвертом десятке жизни, – некромант протянул желтую кость, в которой застряли крошки черной земли в выщербленных мелких рунах.

Тереза осторожно взяла кость в руки. Она не узнавала происхождение рунической вязи. Сколько она ни вглядывалась в нее, с трудом могла разобрать лишь отдельные начертания.

– Чей это язык?

– Один раз я видел нечто похожее, – на удивление охотно ответил старик. – Много сотен лет назад практиковали ритуал посмертного безмолвия, когда хотели, чтобы даже дух не выдал прижизненных тайн. Но костоед разгрызет заклятие. Обратись к нему.

– Что еще за ритуал?

Некромант приспустил капюшон и, злобно щурясь на поднимающееся солнце, поскреб лысую макушку.

– Посмертное безмолвие, – проскрипел он, – так и зовется. Совершался, чтобы даже после смерти заставить молчать. Никакая сила не сможет этот завет сломить, только костоед может, потому что он других материй, других богов.

– И какого рода эта магия? Волхвовская? Ведьмовская? – допытывала Тереза, но некромант лишь снисходительно усмехнулся.

Он пребывал в своем прошлом, далеком, темном, диком.

– Своего собственного. Раньше не было таких делений, магия была или созидающей, или разрушающей. И боги тогда были другими. Не те, что сейчас, – некромант удрученно вздохнул. – Они ведь лишь жалкие потомки тех, великих. Все эти боги судьбы, провидения, войны, боги-творцы. Блажь это все, показушнечество. То ли дело …

– Сколько же тебе лет? – перебила его Тереза, находясь в замешательстве от нездорового красноречия.

– Я не жил в те времена. Только родился.

Тереза сглотнула, бросив на старика быстрый взгляд. Теперь ей меньше хотелось срывать на нем злость. С него вполне станется поклоняться именно тем, древним богам. А с такими персонажами всегда были шутки плохи.

– Так ты можешь рассказать об этом ритуале? – осторожно спросила она.

– Я же сказал, я не застал то время воочию. То, что мне довелось увидеть, лишь искра от огромного пожара. Да и молод я был совсем. Каждая клеточка моего тела еще была живой. Меня не интересовала та эпоха, я стремился постичь новое. Так что нет, я знаю только то, о чем уже сказал. Но костоеду все времена нипочем. Он живет вне времени и ведает все.

– Так этот ритуал времен Иных Богов? – уточнила Тереза.

Некромант кивнул с мечтательной улыбкой на пергаментных губах. Гончая передернулась.

– Ладно, – вздохнула она, убирая за пазуху костяной артефакт. – Иди с миром. Только помни, что теперь у тебя тоже есть тайна, которую надо хранить. И я жду, что ты все сделаешь правильно. Но если что-то пойдет не так, то ждать придется тебе.

Маска на лице зарябила живой волной, подкрепляя значимость сказанных слов. Некромант едва заметно посерел, но ответ держал достойно.

– Мне не надо проблем с Гончими. И новой встречи с тобой или тебе подобными ждать не хочу.

Бросив очередной ненавистный взгляд на солнце, старик натянул капюшон до самого подбородка и заковылял в сторону деревни.

Тереза долго еще стояла на месте, вслушиваясь в шелест деревьев на ветру, в голос деревни, в шуршанье дождевых туч, поглощающих небо, да в ропот земли, в которой совсем недавно скрывалось то, что ей не должно было принадлежать.

Не так, не здесь, не в это время. Терезе стало жаль Валерию.

От деревни редколесье складывалось в дорогу. Прямую, широкую. Эта дорога звала и ждала. Но хоть и была она видимо прямой, на деле же представляла собой повороты и обрывы, сюрпризы и откровения, а также некую роковую тайну, узнав которую, лишишься возможностей с этой дороги когда-либо сойти. Дорога вела в Столицу. Прямиком к Море Розе.

***

Тереза ждала и боялась своего неминуемого возвращения. Ступить на земли Столицы означало вновь окунуться в прошлое. Увидеть свое сожженное жилище, увидеть Миротворцев, увидеть то, чего лишилась.

Четверка Миротворцев, с которыми Тереза необдуманно провела слишком много времени, подстрекнули ее к небывалому душевному раздраю. Это необходимо было исправить, чем, собственно, наемница и занялась, пользуясь своим странствием. Чуть больше года она не слышала о Рее Коттерштейне, Дикое Онеце, Эльвире Ронаш и Майе Гош. Она даже думать себе о них запрещала. Особенно о Рее.

Несмотря на подспудное желание вернуться, она не была к этому готова. Все еще свежи воспоминания. Тереза умерла в Лесу Теней – ее сердце буквально перестало биться. Она была близка и несоразмерно далека к Рею – они касались руками и даже губами, о чем, правда, Тереза не помнит. Увы, в этот момент она умерла, а Рей пытался ее спасти. Чуть не умерла повторно – ввязываться в бой с несколькими Гончими гиблая затея. Она вновь надела мундир Миротворца – чтобы выдать себя за другую. Один год – слишком малый срок, чтобы забыть об всем и снова отдалиться. Вернуться в Столицу означало, что она опять будет близка к ним, но без права стать ближе.