– Лютый зверь отметился в наших краях, – хихикнул некромант, еще больше уподобившись безумцу. – Дикий, свирепый. Давно я не видал таких, а уж прожил я достаточно. И не хотел бы я с таким встречаться.

Рей сочувствующе взглянул на Нохоя. Старик прожил слишком много лет. Стоило бы мирозданию как-то урегулировать процесс долговечной жизни, некоторые слишком близко к сердцу принимают тянущиеся века и закономерно повреждаются умом.

– Мне пора, – сказал он, вставая со скрипнувшего стула.

С лица Нохоя не сходила улыбка.

– Что есть дом? – прокряхтел некромант. – Стены и крыша? Нет, дом – это то, где обретается дух. Тело тоже дом. Демоны не вхожи в дом, если им не позволят войти.

Рей бездумно уставился на Нохоя.

– Позже приду с белками, как обычно, – сказал он, открывая дверь и переступая через порог.

– Не придешь, – напутствовал старик в спину. – Берегись лютого зверя. Он и тебя, и того, что внутри тебя может забрать. Не смотри в глаза тому, кто отдал душу Жнецу, Даророду, Пастуху, Пряхе и Калике. Если посмотришь, то знай – пропадешь. Пропадешь в его глазах. В его власти увести тебя той дорогой, по которой ты идти не хочешь.

Рей захлопнул дверь, оставив старика бредить в одиночестве.

Тереза смотрела на свое отражение в зеркале. Капилляры в глазах полопались, тем самым подчеркнув янтарно-зеленый цвет радужки. Отвратительное зрелище.

Плеснув в лицо холодной воды, она попыталась привести себя в чувство. Вместо облегчения она принесла себе дополнительные хлопоты. Задев неверной рукой стоящую на углу стола кружку с чаем, Тереза раздосадовано зашипела на растраченный впустую напиток, который можно было бы пристроить в желудок, и на собственную безалаберность.

Дом, который она без зазрения совести временно оккупировала, принадлежал молодой бездетной семье. Оба его хозяева отрабатывали свои будни где-то в пределах Ул-Кассана, и Тереза решила, что нечего дому просто так простаивать. Будь она смелее, еще бы и баню оккупировала, но все же честь и совесть у нее имелись.

В Рее она хотела найти помощника. Он казался ей идеальным кандидатом – совершенно не заинтересованный в сочувствии к Море. Она надеялась на его равнодушие, но никак не ожидала наткнуться на ненависть.

Наспех убирая последствия разбитой кружки, Тереза то и дело поглядывала в окно. Скоро ей придется принимать решение, начиная от того, где ночевать, заканчивая тем, готова ли она убить Мору Розы.

Как же они были похожи, два стервятника, что жаждали пустить друг другу кровь. И ведь так было с самого начала. Мора ненавидела Рея, Рей не питал иллюзий насчет Моры. Какой же слепой была Дафна, и как же теперь страдает из-за этого Тереза.

А ведь все было относительно неплохо до того дня, когда Валерия Розы переступила порог ее дома. Тереза не чувствовала себя никчемной, слабой, безвольной, губительно наивной. Все шло своим чередом. Она четко видела, с кем нужно держать ухо востро, а на чей счет переживать не стоит. За все пятнадцать лет наемницей ни одной оплошности. Ни в магии, ни в человеческих взаимоотношениях. Как же так вышло, что в последнее время она только и делает, что ошибается, идет на поводу и позорно просит помощи у тех, кто откровенно не желает ей помогать? С каких пор она вообще нуждается в этой самой помощи? Да еще и платить должна за это.

– А может, ну это все? – Тереза застыла посреди чужого дома. – Все равно, что будет делать Мора, все равно на Александра, на Валерию, вообще на все?

Ее одолевала тревога. Мора подошла к опасной черте, она уже не чуралась откровенной подлости, шантажа и угроз. И Рей тоже поднял ставки. И платить за все это Терезе.

Ветер скользнул по волосам, касаясь игривой ладонью. Сообщал, что хозяева возвращаются в свое жилище.

– Нет, не все равно, – заключила Тереза, направляясь к окну, ведущему на задний двор.

Молодая чета так и не узнала, каких гостей занесло ветром в их дом.

***

Разгорался день, и солнце, иссушая землю и воздух, прогоняло рассветную прохладу. На смену дождливым тучам заступал самый жаркий осенний день на севере.

Цветущую падь отстроили настолько искусно, что нельзя было помыслить о былом разрушении. Тереза своими глазами не видела, в каком состоянии был особняк, но зная об особенностях огня алхимиков, справедливо предположила, что падь на время превратилась в выгоревшую пустошь. Сейчас фасад дома изобиловал лепниной и украшенными резьбой колоннами, мраморные лестницы его сверкали белизной на солнце, а сад гостеприимно шумел под редким ветром. Пусть этот сад и был пропитан колдовством, все же осень его не миновала, окрасив листву золотом и багрянцем.

Скрываясь за широким стволом клена, Гончая наблюдала за площадкой, где носились дети. Малые отрывались на полную, пользуясь отлучкой строгой директрисы – кто лазил по деревьям, кто бессовестно устраивал нешуточные драки, кто от души топтался по грязи, размазывая ее по коленкам.

Тереза не смогла скрыть разочарования, когда увидела, что вместо того, чтобы сполна отыгрывать свое детство, одна девочка-подросток отсиживалась в стороне, читая книгу под тенью дерева.

– Ну и что же тебя связывает с этой девчонкой? – тело среагировало быстрее, чем мозг.

– Я могла тебя убить, – прошипела Тереза, опуская кинжал перед глазами Эльвиры Ронаш.

– И после сесть в тюрьму, – Миротворец едко улыбнулась, словно жалела, что кинжал наемницы не обрел конечную цель.

Тереза убрала оружие. От одного упоминания тюрьмы ее перекосило.

– Так что с девчонкой? – Эльвира подошла ближе, встав плечом к плечу с Гончей.

Тереза сдвинулась чуть в сторону, вжавшись в ствол дерева. Искоса взглянув на собеседницу, без особой радости различила на воротнике мундира вышитую золотом единицу. Первый Миротворец.

– С какой девчонкой? – Тереза дернула плечом, чувствуя, как пробежал по рукаву колючий холодок.

– Той, за которой ты следишь.

– Я ни за кем не слежу.

– Марин Освета, – протянула Эльвира, скрестив на груди руки и устремляя взгляд на ту самую девочку с книгой. – Странно, что я не смогла найти о ней никакой информации.

– Странно, что ты роешь информацию на безобидного подростка. Она еще не успела нарушить законов, насколько мне известно.

– Гончая, – голос стал тверже, заметно холоднее, – не делай из меня дуру. Да, ты нам помогла. Да, Мора отчего-то тебе доверяет, даже пускает в Цветущую падь. Да, мой муж тоже на твоей стороне. При всем этом, я ни на грош не поверю, что ты хорошая. Гончие хорошими не бывают.

Девочка, о которой шел напряженный разговор, совсем не подозревала, центром чьего внимания стала. Она сидела на скамье, то и дело убирая за спину черную косу, да внимательно читала.

– Что тебе вообще за дело, Эльвира? – Тереза едва сдерживала раздражение. – Подошла ко мне со спины, начала странный разговор. Судьбу испытываешь?

Эльвира так резко повернулась, что наемницу обдало леденящей аурой.

– Когда Гончая слишком активно интересуется бедным ребенком, мне есть дело. Что ты ей сделала? Похитила для кого-то, а потом сбагрила сюда, когда за нее выкуп не дали? Или же выкрала из семьи, чтобы передать в ваше логово, но в последний момент передумала?

– Ты где такие идеи берешь? – сокрушенно спросила наемница, качая головой.

– Ты сама призналась, что в чем-то виновата перед ней, – процедила Эльвира. – И теперь говоришь, что совершенно ничего тебя с ней не связывает?

Тереза промолчала, снося тяжелый взгляд ледяной ведьмы. Поняв, что ответа не добиться, Эльвира расправила плечи и отвернулась.

– Имей в виду, я принимаю твои заслуги. Именно поэтому я не добиваюсь твоего ареста. Но с этой девочки я глаз не спущу. И как только я узнаю, какое горе ты ей причинила, что заставляет тебя под чувством вины увиваться вокруг нее, я сделаю все, чтобы ты понесла наказание.

Если бы Эльвира Ронаш могла видеть лицо Терезы Анцафел, то заметила бы, что та пребывает в глубокой задумчивости.