Тереза все говорила, краем глаза наблюдая, как Дикой уминает то жаркое из птицы, закусывая яблочным пирогом, то бессовестно хлюпает жирным бульоном, отламывая куски от еще горячей лепешки.
– Сколько можно есть? – не сдержалась Тереза, когда нервы не выдержали. Ее желудок уже сворачивался узлом от голода. – Ангелам не нужна еда в таком количестве!
– Ангельскому телу не нужна, – Дикой загреб ложечкой приличный кусок шоколадного торта, – но вот душе очень даже.
Тереза покачала головой, горестно вздохнув и проводив взглядом очередной кусок торта, канувший в ангельское нутро.
– Тебе больно? – вдруг спросил Дикой, наконец отвлекаясь от еды.
Тереза замерла, прислушиваясь к своему телу. Ноги немного гудели от долгой ходьбы, затылок сдавливало от всех пережитых нервов и долгих бессонных дней.
– На душе, – поправился Дикой, улыбнувшись.
Не сразу, но она ответила:
– Да. Да, мне больно, – слова без раздумий сорвались с губ. – Мора лгала мне и еще многое от меня скрывает. Я подбила Рея на безумную идею, из-за которой он тоже может пострадать и даже умереть. Еще, если бы я тогда прислушалась к нему, поддержала, то Мора не выдворила бы его. И что если бы я была сильнее и смелее, то смогла бы открыть Море глаза. Она обожжется, очень сильно обожжется, считая, что может использовать своего сына. Либо она совершит еще более ужасный поступок, сделав его жертвой на этом поле битвы, либо же поплатится за свою самонадеянность, и когда Александр заберет себе трон, то жертв станет еще больше.
– Ты ведь его совсем не знаешь. Вдруг он окажется неплохим князем?
– Он Гончий, – Тереза постаралась вложить в свои слова все чувства.
– И ты Гончая, – спокойно парировал Дикой.
Обреченно вздохнув, Тереза закончила свое признание:
– А еще у меня нет дома и денег. От всего этого мне больно.
Дикой возвел глаза к потолку и развел руки в стороны.
– Вот тебе дом. Рей точно не будет против, если ты приглядишь за этой хибарой, пока его нет.
Тереза оценивающе огляделась по сторонам. Весь дом говорил о его присутствии. Казалось, что Рей просто вышел ненадолго. Осталась лежать на кровати скомканная рубашка, у порога стояли сапоги, а на двери висела куртка. Стопки книг, кружка с недопитым кофе на столе.
– Он пошел в Торан Паса, – покачала она головой. – Он собирается обмануть Ангелара Рица. Это смерть.
– Так говорили про Лес Теней, – Дикой пожал плечами. – А еще так говорили про недельное странствие по Шадринскому морю, про поиски какого-то дряхлого артефакта в Кассандрийских горах, а еще про спасение очередной принцессы со дна реки Неяви, про сделку с королем некромантов и так далее, так далее. Таков удел Миротворцев.
– Это несравнимо, – Тереза, уперлась локтями в колени, склонив голову.
– Все несравнимо, – Дикой повторил за ней позу, но голову наклонил лишь для того, чтобы заглянуть в ее закрытое лицо. – Везде свои риски, свои шансы. Но это Рей. Ты не знаешь его так, как я. Просто поверь. Он справится. И его никому не удержать, если уж он что-то вобьет в свою дурную голову. Ни тебе, ни мне, ни великим силам зла и добра вместе взятым.
Тереза качала головой в такт его словам.
– Я займу тебе денег, – сказал он, не меняя мотивирующего тона. – Отдашь, когда встанешь на ноги. Только обещай не использовать эти деньги во вред мирному населению.
– Спасибо, Дикой, – засмеялась Тереза, отвлекаясь от мрачных гипотез будущего, но тут же вновь погружаясь в них. – Мне кажется, я плохо влияю на Рея.
В этот раз Дикой не поспешил утешить ее. Покривив рот, он осторожно произнес:
– Не знаю, не могу точно определиться, что я думаю по этому поводу. Да, ты влияешь, я это увидел еще в Лесу Теней. Да, наверное, не очень хорошо. Но знаешь, мне порой не хватает того прежнего Рея, а с твоим появлением я словно бы начал замечать отголоски его настоящего. Как ангелу, мне дурно от этого, но как его другу, мне радостно. Я так ратую за его душу, словно она моя собственная. Но может она и не нужна ему?
– Что-то кощунственное, – растерянно усмехнулась Тереза. – Слышать такое от ангела странно.
– Да я вообще странный, – отмахнулся Дикой. Выпрямился, похрустев спиной. – И как только крылья не облезли? В общем, давай отставим это. У нас есть важные дела, от которых зависит многое в этом мире. Предлагаю преисполниться альтруизмом и заняться этими делами. Итак, костоед.
– Эльвире это не понравится, – попыталась отговорить его Тереза, внутренне радуясь, что никаких просьб и вопросов не потребовалось. Само собой решилось, что Дикой проделает этот путь с ней.
– Моей супруге необязательно знать. У нас с ней есть уговор о соблюдении личного пространства.
– Разве у вас нет работы? – поинтересовалась Тереза, возвращаясь из мира ментальных страданий к миру страданий физических.
Еда по-прежнему аппетитно ароматизировала на столе. В желудке по-прежнему оставалось пусто.
– Нет, – Дикой звучно цыкнул. – Мора в ожидании Гончих, как я сказал. Вот и сидим на пятой точке в ожидании напасти. Мора малость помешалась на потенциальной опасности Гончих, позабыв, что и помимо них врагов хватает.
– Через два месяца должен вернуться Рей и привести княжеского наследника. Через три истекает срок нашей с ним паршивой сделки. Нужно найти костоеда и узнать о Валерии до того, как истекут три месяца, иначе после о его помощи не будет и речи.
– С чего начнем? – азартно поинтересовался Дикой, потерев ладони.
– С еды, – заявила Тереза. – Я не ела три дня и если не исправлю это, то до конца дня не протяну.
Возмущенно округлив глаза, ангел развел руками в стороны, обхватывая ими заставленный стол. Он благородно отвернулся, оставив Терезу с глазу на глаз с пряным мясом.
– Ты сказала, что знаешь, кто убил Валерию, – напомнил Дикой, покачивая ногой и вперившись взглядом в стену. – Так не проще ли найти его и допросить? Оформим не торжественно, добьемся признания, а после уже сделаем по уму.
– С ним так не получится, – ответила Тереза с набитым ртом. – Да и он лишь инструмент. Я хочу узнать, кто направлял его. Кто настоящий убийца Валерии.
– Это Гончий, да? – сразу догадался Дикой. – И ты не хочешь сдавать своего?
– Я знаю, что это бессмысленно, – Тереза придвинула тарелку с отварным картофелем, сдобренным свежим укропом. – Даже если бы захотела сдать, ничего не получится.
– Исполнитель тоже несет ответственность, – продолжил ангел. – Не удастся оставить его без внимания.
Тереза поджала губы, масляные от еды. Пусть Моёл однажды переломал ей все кости без стыда и совести, все же она его не сдаст. Как минимум, ей не хотелось наживать врага в его лице. А сдачу правосудию Моёл не простит. Никакой Гончий не простит.
– Ты здесь как Миротворец или заскучавший ангел? – спросила она Дикоя. – Если как Миротворец, то ты должен и меня арестовать. Но тогда мы не пойдем к костоеду. А если же не собираешься этого делать, то тогда и не надо строить при мне планы, как ты отдашь под суд другого наемника.
Дикой примирительно вскинул руки, легко сдаваясь под ее аргументами. Он всегда таким был, и это грело сердце. Он не изменился. Хороший Миротворец, добрый и отважный, но нет-нет да сходит с проторенной дорожки честного солдата. Ему только дай волю поучаствовать в какой-нибудь сомнительной авантюре, где под угрозой будут его честь, достоинство и собственный зад. Не сдавать преступника лишь потому, что иначе не возьмут с собой к кошмарному костоеду? Дикой согласен.
– Да и я не до конца уверена в том, что это был именно он. Потому что это не его профиль, – продолжила Тереза, со всей душой налегая на бутерброд с копченым мясом и сыром.
– Сопровождение через Лес Теней тоже было не твоим профилем, – напомнил Дикой. – Получается, что Гончие весьма гибкие при необходимости. Вопрос лишь в том, каким образом заставить Гончего выполнить то, чем он обычно не занимается.
Тереза невесело задумалась. Забраться далеко на север, убить княгиню-ведьму – все то, что чуждо Джессу Моёлу. Если бы не ритуал посмертного безмолвия, Тереза даже не подумала бы о его причастности.
