Кора заняла его место на силовой скамье.

— Что происходит?

Сейчас начнется.

— Слушай.

— Я слушаю, — бросила она, явно взбешенная тем, что я кинул ее прошлой ночью.

— Много дел появляется. Мне нужно сосредоточиться на тренировках.

— Так тренируйся. Я тебе не мешаю.

Я вздохнул.

— Ты же знаешь, что я ничего тебе не обещал.

Она разозлилась.

— Уверен? Потому что, как по мне, каждый раз, когда ты трахал меня, ты давал мне обещания.

Несколько парней, поднимающих штанги, посмотрели в нашу сторону.

Я понизил голос, чтобы Кора поняла намек и взяла с меня пример.

— Кора, мы в колледже. Мы заводимся. Мы трахаемся. Мы веселимся. Мы живём дальше.

Ее глаза распахнулись еще больше, а голос повысился.

— Да ты издеваешься.

— Понятия не имею, чего ты ждешь.

— Жду, что ты признаешься, что я не из тех девушек, которых ты трахаешь и кидаешь.

Все в качалке теперь смотрели в нашу сторону.

Просто охренительно.

— Может, станешь говорить тише, пока люди не начали снимать?

— Ой, и запятнаю хорошую репутацию Кейсона МакКлауда? — кинула она. — С чего бы я это сделала?

Она пыталась устроить сцену, а я не поддавался.

— Раз ты не можешь держать себя в руках, то я убираюсь отсюда.

Я направился к выходу.

— Это еще не все, Кейсон! — прокричала Кора, когда я вышел.

Надеюсь, что это не так. Стоит папочке прослышать, что я кинул его маленькую девочку, и он отменит спонсорство, а я перейду к «Кинкейд».

Шей

Я пробиралась между полками к дальнему углу библиотеки. Кейсон, к моему удивлению, сидел в наушниках за нашим привычным столом.

Я опустила рюкзак на стол.

Кейсон поднял взгляд и улыбнулся.

Мне показалось странным, что такое незначительное проявление эмоций поселило в моем сердце теплое чувство. К тому же такое мучительное.

— Привет. — Он вынул наушники. — Угадай, что я слушаю.

Я пожала плечами.

— Понятия не имею.

— Tesla.

— Зачем?

— Я же говорил, что мне понравилось их звучание.

Я села напротив него и достала ноутбук.

— А еще я слушал Slaughter и Bad Company.

Я открыла ноутбук и стала искать нужный сайт, задаваясь вопросом, почему он так сильно пытался проявлять ко мне интерес.

— Как прошел день? — спросил он.

Я оторвалась от экрана ноутбука.

— Что?

— Твой день. Как он прошел?

Теперь он спрашивал, как прошел мой день. В какую параллельную вселенную мы попали? Я пожала плечами и повернула ноутбук экраном к нему.

— Я сделала для тебя тест со всеми терминами, которые мы прошли на занятиях.

— Ты сделала его для меня? — спросил он, глядя на экран. — Когда?

— Кое-что вчера вечером, остальное доделала утром.

Если бы я плохо знала Кейсона, то могла бы поклясться, что на его лице промелькнуло чувство сожаления.

— Очень круто. Спасибо, что сделала его для меня.

Спасибо? Он, правда, меня поблагодарил? Разве он не понимал, что у меня не было выбора?

— Почему ты так хорошо разбираешься в физике?

— Она мне нравится, — ответила я.

— Да, но почему?

— Хочу быть биохимиком.

— Серьезно?

— Хочу разрабатывать лекарства от болезней.

— Ох, — выдохнул он. — От какой-то определенной болезни или от болезней в целом?

Я осторожно подбирала слова, не желая подвергать себя потоку вопросов, на которые не смогла бы ответить.

— Зависимость.

— А как же «просто скажи нет»?

Я отрицательно покачала головой, понимая, что именно этому все годы нас учили в школе. Но это неправильно.

— Зависимость — это хроническое заболевание. Она изменяет работу мозга. Ученые считали, что только удовольствие подталкивает людей искать вещества, вызывающие привыкание, или такую деятельность, однако, исследования показывают, что все намного сложнее.

— Что это значит?

— Дофамин участвует в процессе получения удовольствия, но он также играет роль в обучении и способности запоминать — два элемента перехода от того, что нравится людям, и от чего они становятся зависимы.

Кейсон, прищурившись, уставился на меня, а я не могла понять, пытался ли он понять меня или совершенно запутался, когда я заговорила.

Но я уже не могла остановиться, потому что обожала говорить о науке. Особенно когда дело касалось того, как я однажды изменю грани науки, окружающие зависимость.

— Все удовольствия мозг регистрирует одинаково. Повторяющееся воздействие наркотического вещества или зависимого поведения подталкивают нервные клетки в прилежащем ядре и префронтальной коре взаимодействовать таким образом, что влечение к чему-то сочетается с нуждой этого. Это и подталкивает нас искать источник удовольствия. Следовательно, зависимости. Если я смогу обнаружить связь между зависимостью и решением, как ее остановить, в мире станет намного меньше душевных страданий.

— Ого, — выдохнул Кейсон.

— Что?

— Впечатляет.

Я пожала плечами.

— Я и половины не понял из твоих слов, но точно знаю, что однажды ты сделаешь что-то невероятное.

Мои щеки запылали. Мне становилось не по себе от комплиментов.

— Возможно, мне не удастся сделать сальто на сноуборде, но наука — мой адреналин.

Он кивнул, похоже, понимая меня.

— Могу научить тебя делать сальто.

Я рассмеялась.

— Я даже стоять не могу на сноуборде. Не то чтобы крутить сальто.

— Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.

Я закатила глаза.

— Какие планы на эти выходные? — спросил он.

— Я не собираюсь кататься с тобой.

— Эй! Спрячь коготки, маленький гений. Я не звал тебя кататься, потому что еще и снега-то нет. Просто хотел узнать, занята ли ты.

— Почему?

— Потому что мне нужна спутница на благотворительное мероприятие.

Я возмутилась:

— Тебе нужна спутница?

— Не надо так удивляться.

— А как же та злюка? — спросила я из любопытства узнать, что же произошло со звездной парой. Они так подходили друг другу.

— Мы взяли перерыв.

— Значит, она кинула тебя?

Он прыснул со смеху.

— Не совсем.

— А как же юная-девушка-сидящая-на-столе-и-раздвигающая-ноги?

Он рассмеялся.

— Ты, правда, такое сказала?

— Разве она не сидела на столе с раздвинутыми ногами?

— Нет. Она сдвинула их, как только ты пришла.

Его губы растянулись в самодовольной ухмылке.

— Не буду спорить. — Я открыла блокнот на пустой странице, чтобы делать пометки, пока он будет проходить тест, к которому так и не приступил. — Что за благотворительное общество?

— Понятия не имею. Дело особо не в благотворительности.

— Почему нет?

— Мой спонсор устраивает мероприятие, чтобы собрать деньги, хотя они только хотят продать свою продукцию. Там буду я и остальные их спортсмены, а это настоящий соблазн, чтобы прийти, для людей с толстыми кошельками.

— Погано.

— Ага. По-другому не скажешь.

Я придержала язык. Он и половины не понимал.

— И?

— Что и? — спросила я.

— Ты пойдешь со мной?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что ты мне не нравишься.

Он прыснул со смеху.

— Признавайся, что ты на самом деле чувствуешь ко мне.

— Ну, ты полнейший кретин, который…

Он замахал ладонями передо мной.

— Эй! Я же не серьезно.

— Тогда зачем просить?

Он покачал головой, явно сбитый с толку моей прямотой.

— Я считал, что ты захотела бы помочь нуждающемуся парню.

Я фыркнула.

— Это ты-то нуждающийся?

— Да, нуждаюсь в спутнице.

— Ну, кроме того, что ты мне не нравишься, у тебя есть видео со мной, и ты шантажируешь меня им. Еще нужно что-то говорить?

— Из твоего рта это звучит так…

— Отвратительно?

— Я собирался сказать…

— Неправильно?

Он продолжил:

— Больше как…

— Хреновый поступок?

Он фыркнул, точно не оценив, что я упрекала его в его же схеме.