— Я знал, что она твоя девочка.

Да, в глубине души она всегда была моей девочкой.

Линди удается избегать меня весь день.

К тому времени, как пришел сегодня утром, ее уже не было, не было дома, когда я вечером вернулся с тренировки.

Все мое тело болит от дополнительных тренировок, которые Фитц устроил нам после того, как мы с Джейсом поссорились перед командой во время тренировки… снова.

До конца игры никто из нас не прикоснулся к шайбе.

Все это привело к большому количеству ударов и кругам по льду, пока нас обоих не стошнило в мусорные баки.

У меня дерьмовое настроение, и я уезжаю завтра.

Лестница снаружи лофта скрипит, я поднимаю взгляд как раз перед тем, как Кензи просовывает голову.

Она смотрит на синяки на моем лице и ахает.

— О боже мой, Ис. Твое лицо, — она бросается ко мне, как будто я ребенок, которого только что поранили на детской площадке.

— Все в порядке, Кензи, — я отмахиваюсь от нее. — Так происходит все время, — как только слова произнесены, я понимаю, что не следовало это говорить.

Ее глаза сужаются, а губы сжимается в тонкую линию.

— Ладно, я должна быть в порядке, если тебя постоянно бьют? Разве вратари должны участвовать в большинстве драк, Истон?

— Это профессиональный хоккей, Кензи. Дерьмо случается.

— Ах, да? Ты собираешься подраться со своим капитаном?

— Это была не драка. Джейс злится, потому что я женился на его младшей сестре. Глядя на свою младшую сестру, я понимаю, почему он злится. Но это ничего не меняет.

Она кладет руки на бедра.

— Ты ударил его в ответ?

— Иногда слова действуют сильнее, чем кулаки, Кензи.

Она в шоке смотрит на меня.

— Возможно, это самая умная вещь, которую я когда-либо слышала от тебя, Истон Хейс. Но я все равно убью Джейса Кингстона.

Я смеюсь и тяну ее за волосы.

— Ты не убьешь Джейса, сестренка.

— Ладно, — фыркает она. — Я сделаю еще хуже. Я расскажу все Джульетте, и она сделает это за меня.

Она достает из кармана телефон, и я выдергиваю его из ее руки, прежде чем она успеет натравить Джул на Джейса. Мне не нужно ничего, что могло бы ухудшить мою ситуацию в новой команде. Судя по сегодняшнему дню, они уже не знают, что со мной делать. Они любили Джонси, своего бывшего вратаря. Но хотят они это принять или нет, его травма, полученная две недели назад, положила конец карьере. И резервный состав не поможет. Джейс чертов капитан, так что они будут брать с него пример, а это значит, что сейчас это выглядит не слишком хорошо для меня.

— Нет, не надо, — говорю я и сую телефон ей в карман. — Мне не нужно, чтобы Джул боролась за меня.

Я сгибаю колени, чтобы встретиться лицом к лицу с сестрой.

— Я даже не уверен, что Джул стала бы драться с ним прямо сейчас. Она очень злится.

— Нет, она не злится, — когда я недоверчиво поднимаю голову, она смеется. — Она не злится. Ну, не совсем обезумела из-за того, что вы поженились. Ей больно, что ты ей не сказал. Завтра утром она возвращается домой из Вашингтона.

Кензи улыбается, когда Миртл пробирается в мою комнату и трется о Кензи, как кошка, а не пятидесятифунтовый (примерно 22 кг) бульдог.

— Клянусь Богом, если ты скажешь Джул, что я тебе это сказала, я натравлю Джейса на твой другой глаз.

Трогаю бледный синяк, оставшийся после того, как он ударил меня на днях, и съеживаюсь. Не лучшая неделя.

— Я ничего не скажу.

Она фыркает и смотрит на одежду, лежащую на моей полуупакованной сумке, в которой Миртл только что устроилась поудобнее, и ее тело напрягается.

— Куда ты едешь?

— У меня есть перерыв в выездной игре. Вернусь на следующей неделе. Я говорил тебе вчера. Именно поэтому ты обустраиваешь квартиру, помнишь?

— Ага. Я просто ненавижу, что ты уходишь. Ты только что пришел, — мы с Кензи не очень хорошо справляемся с уходом людей. Вот что происходит, когда твоя совершенно здоровая молодая мама умирает от гребаного гриппа.

— Это расписание команды, Кензи. Я не могу это контролировать. Но я вернусь. Обещаю, — я обнимаю ее и сжимаю. — Я подписал пятилетний контракт. Тебе не так легко от меня избавиться.

— Обещаешь? — шепчет она, и я вдруг чувствую себя придурком из-за того, что так долго оставался в стороне. Я был настолько занят своим дерьмом, что не думал о том, как мое отсутствие повлияет на нее.

— Обещаю, — минуту мы сидим молча, а потом я решаю проверить почву. — Так… есть ли шанс, что ты захочешь мне помочь?

— С чем? — она оживляется.

— Линди.

Ее улыбка растекается по лицу.

— Давай посмотрим… хочу ли я помочь брату завоевать расположение моей лучшей подруги, чтобы она могла буквально быть моей сестрой? Хм… Что ты думаешь?

— Я думаю, мне нужно очаровать ее.

— Да, нужно, — смеется Кензи, прежде чем уронить голову мне на плечо. — Думаю, у тебя еще есть надежда.

Я чертовски надеюсь, что она права.

Я всегда спал чутко. Даже будучи ребенком, слышал каждый шум. Каждый сигнал гудка. Каждый разговор, когда мама думала, что она ведет его наедине, потому что дети спят. Все меня будит, и это если я вообще смогу заснуть.

Если повезет, у меня будет четыре часа сна в сутки. Это вредно, особенно для спортсмена. Но я к этому привык. Адаптировался. Поэтому, когда в два часа ночи скрипит лестница, ведущая на чердак, я не сплю и смотрю в открытый дверной проем, ожидая, кто придет. Я ожидаю, что это моя новая лучшая подруга, Миртл, будет искать теплое местечко, чтобы поспать, но вижу, что Линди колеблется у входа.

— Истон, — шепчет она, и желудок сжимается, потому что я знаю этот тон.

— С тобой все в порядке, принцесса? — заставляю себя оставаться в постели. Последнее, что хочу сделать, это давить на нее прямо сейчас. Она пришла сюда. Мяч на ее стороне.

— Нет, — тихо говорит она мне, но остается застывшей у двери. Ее длинные волосы спутаны на плечах, когда она стоит передо мной в белой футболке, которую я помог ей надеть в воскресенье утром, прежде чем она ушла. — Мне приснился кошмар, и я взяла телефон, чтобы позвонить тебе… но ты уже здесь.

— Я всегда буду здесь. Иди сюда, детка, — шепчу я.

Линди делает паузу, затем медленно поднимаю одеяло и освобождаю для нее место рядом со мной. Она смотрит на матрас с такой нерешительностью, что, пока она осторожно не залезает на него и не прижимается ко мне, я не совсем уверен, войдет ли она в комнату или вернется в свою.

— У меня давно не было такого плохого сна, — признается она так тихо, что я едва слышу, прежде чем кладет голову мне на грудь. — Я чувствовала, как ствол пистолета прижался к голове. Было так холодно. И он просто повторял снова и снова, что собирается заставить маму смотреть, как он стреляет в меня. Заставит ее смотреть, как он меня убивает.

Дрожь в ее голосе ломает меня, потому что это не просто кошмар.

Это то, что мы пережили.

— Ты в безопасности, принцесса, — я обнимаю и прижимаюсь губами к ее голове. — Мы выбрались оттуда. Он больше никогда не причинит тебе вреда, — иногда мне хочется быть тем, кто убил его за то, что он сделал с ней.

Она сжимает мою футболку в руке и тянет.

— Во сне ты всегда меня спасаешь.

— Я всегда буду, — запускаю пальцы в ее мягкие волосы и отвожу бедра в сторону. Чертовски уверен, что ей не нужно знать, что мой член готов прорваться сквозь боксеры, чертовски тяжело просто от ощущения ее голых ног, прижатых к моим. — Спи, Линди. Ты в безопасности. Он больше не сможет причинить тебе боль. Никто больше никогда не причинит тебе вреда. Я им никогда не позволю.

Мы никогда этого не делали.

Лежать вместе вот так. Тела, сплетенные вместе. Осознанно. Трезвые.

На днях ночью я отнес ее в свой гостиничный номер и уложил на кровать после того, как она потеряла сознание. Потом часами смотрел, как она спит, запоминая каждую частичку этой женщины.

Сладковатый аромат ее волос щекочет мой нос, когда вдыхаю его с каждым вдохом. Ее изящные изгибы подходят мне так, как будто она создана для моего тела. Потому что она всегда должна была быть моей.