–

Ну пойдем, послушаем. Соседний от них столик свободен?

–

Свободен, Роман-ака, свободен, я провожу вас.

–

А вот этого не надо, – строго одернул Лучин- ский. – Сам устроюсь.

Он расположился за столиком, отработанным годами незаметным взглядом окинув сидящую неподалеку троицу парней. Его наметанному взгляду хватило и мгновения, чтобы прочно запечатлеть в натренированной памяти их облик. Делая вид, что целиком поглощен обедом, Роман внимательно прислушивался к разговору. Таджикский язык в Афганистане, где разведчик провел долгие годы своей жизни, был не редкостью, так что ему не составило ни малейшего труда ухватить суть разговора. Парни чувствовали себя здесь вольготно, полагая, что в этом заведении их никто не понимает, поэтому говорили, хотя и понижая голоса, но вполне открыто. Уже вскоре Роману стало ясно, что эта троица и группа их сообщников готова получить большую партию героина и заскладировать наркотик в Клинске, откуда смертоносную отраву они намерены распространять дальше.

«Отправить Рашида в полицию, а самому продолжать наблюдение? – размышлял Роман. – А если парни через пять минут поднимутся и уйдут, то что тогда? Вести за ними наблюдение самому – не вариант. Они его уже видели, слежку могут обнаружить и даже наверняка обнаружат. Надо придумать что-то иное». И Роман решился. Подойдя к стойке небольшого бара, где стоял всегда кипящий самовар, Роман налил себе в стакан крутого кипятка и отправился к своему столу, успев шепнуть Ларисе: «Срочно вызывайте полицию». Поравнявшись с заговорщиками, мужчина споткнулся, и горячий чай обжег двоих из них. К тому же, нелепо пошатнувшись, этот неловкий человек взмахнул руками и довольно обидно шлепнул одного из парней рукой по макушке, зная, что прикосновение, а тем более удар по голове считается на Востоке высшей степенью оскорбления.

Расчет оказался верным. Вскочив с криками и оскорблениями в адрес «убогого шайтана», парни накинулись на него с кулаками. В гневе они даже не замечали, что их кулаки в основном рассекают воздух, не нанося обидчику ни малейшего вреда. Через несколько минут послышался клекочущий звук полицейской сирены. Парни, разом забыв про обидчика, бросились было наутек, но – поздно. Всех четверых участников драки доставили в отдел. Когда дежурный оформлял задержанных, Лучинский шепнул лейтенанту:

–

После того как поместите в камеру, организуйте мне встречу с Василием Викторовичем. Только так, чтобы эти не поняли, кто меня вызывает.

Лейтенант хотел что-то спросить, но, увидев твердый взгляд незнакомца, предпочел лишь кивнуть: «Сделаем». Когда Роман вошел в кабинет к начальнику, полковник сразу произнес: «Кажется, я вас где-то уже видел, – и сам же ответил: – Ах, да, нас же Добриков знакомил после открытия церкви. Ну, так что вы мне хотели сообщить?»

Лучинский четко изложил ему суть дела и почти приказным тоном добавил, что желательно задержанных подержать в обезьяннике хотя бы несколько часов, а лучше – сутки, а потом отпустить, установив за ними квалифицированное наружное наблюдение.

–

Если будут предлагать взятку за свое освобождение, проинструктируйте своих – пусть берут. Это для них будет самым естественным развитием событий, – добавил он.

–

А вы, собственно, сами-то кто будете? – несколько запоздало поинтересовался начальник полиции.

–

Отставник, – мысленно усмехнулся Роман, припоминая, как Янка поведала ему о его городском прозвище, и лаконично отрекомендовался, – спецназ ГРУ.

–

Ну, что-то такое я примерно и предположил, – понимающе кивнул полковник. – Выправку видно сразу, за штатским костюмом не скроешь.

Роман прекрасно понимал, что вряд ли начальник полиции маленького городка станет посылать запросы в Генштаб Министерства обороны страны, уточняя личность невесть откуда взявшегося «отставника-спецназов- ца». Со словами «можете быть свободны, и спасибо вам», полковник протянул Лучинскому паспорт.

–

Нет, так не пойдет. Эти трое сейчас начнут анализировать, что произошло, и мое внезапное исчезновение их наверняка насторожит. Сделаем по-другому. Через полчасика пусть меня вызовут на медицинское освидетельствование, только так громко, чтобы они все слы

ш

али. А уж потом могу сюда и не возвращаться.

–

Толково придумано, – вынужден был согласиться Василий Викторович. Когда-то он начинал службу в милиции опером и порой с ностальгией вспоминал свои былые операции – частенько острые и небезопасные. – Так и сделаем, – подвел он итог встречи.

И снова на рассвете мучили разведчика сомнения: правильно ли он поступил, позволив себе впутаться в эту сомнительную историю. Наверное, можно было найти иной вариант, чтобы не лезть на рожон самому. Даже себе не хотел он в эти минуты признаваться, что так устал без дела, что возможность совершить хоть что-то полезное и нужное воспринял естественно, без особых раздумий. А вот за это самое «без раздумий» строгий Лучинский объявил своему альтер эго – «второму я» – строгий выговор.

Вместо трех обычных сигарет выкурил он в то утро гораздо больше. А утром произошло событие, которое заставило его забыть о ночных сомнениях. Скрипнув тормозами, у его дома остановилась довольно потрепанная «тойота», и из нее неуклюже выбрался начальник полиции. Был Василий Викторович в штатском, на голове – смешная кепочка. Чуть ли не приказным тоном пробасил: «Поедемте со мной, дело не терпит отлагательств, по дороге все расскажу». Подумав, что дело связано со вчерашним происшествием, Роман безропотно уселся рядом с полковником. Но услышанное повергло его в полное смятение.

–

У моего друга, он живет в соседней области, украли сына, одиннадцатилетнего мальчонку, – заговорил Василий Викторович, едва они отъехали. – С Володькой мы еще в школе учились, да и жили по соседству. Вчера сынок его ушел в школу и пропал. А ночью позвонили похитители, потребовали выкуп – пять миллионов евро – и сказали, что если не принесет через три дня, то убьют и мальчишку, и его самого. Ну, понятное дело, запретили обращаться в полицию.

–

А кто он, ваш друг? – поинтересовался Роман. – И почему, собственно, вы решили со мной поделиться этой историей, да еще и куда-то, как я понял, ехать предлагаете?

–

В том-то и дело, – пробурчал полковник. – Во- лодька – крупный воротила в тамошних краях, вроде как местный олигарх. Человек он своеобразный, ну да вы сами убедитесь. Дело ведет с размахом, ни местные власти, ни местных бандитов в грош не ставит, взяток никому не платит, ну и, понятно, врагов и завистников у него хватает. А почему вас позвал? Когда узнал, что там приключилось, почему-то первым делом о вас подумал. Да ладно! – рубанул воздух рукой Василий Викторович. – Что я хожу вокруг да около. Послушайте, я старый битый волк, в полиции служу не один десяток лет, всяких людей повидал. И увидев вчера вас, я понял, что оперативного опыта вам не занимать, во всяком случае в наших краях таких специалистов не водится. Вот к вам и обратился. Помогите, прошу вас, ведь речь о ребенке идет, – чуть ли не жалостным тоном закончил он свою тираду.

В своей деятельности разведчика меньше всего Роману приходилось общаться с детьми. Он даже и представить не мог, что рассказ о похищении неведомого мальчика всколыхнет в его душе такую гамму чувств и эмоций. И уже не размышляя, имеет ли он право вмешиваться в эту историю, Роман скомандовал:

–

Прибавьте-ка скорость, полковник, вполне вероятно, что каждая минута будет нам дорога.

Проехав чуть более ста километров, они оказались в соседней области, но, не въезжая в город, еще долго двигались вдоль железнодорожного полотна и, наконец, оказались перед распахнутыми воротами, за которыми оказалось множество по виду складских помещений, между которыми на подъездных путях стояли многочисленные товарные вагоны. Остановились возле двухэтажного белого здания со скромной вывеской «Дирекция».

* * *

Школьным другом Василия Викторовича оказался такой же огромный мужчина с бобриком коротко остриженных волос на голове и густым, чуть сипловатым басом. Внешне он выглядел совершенно спокойным, но когда заговорил, стало понятно, как взволнован: голос то и дело срывался, казалось, человек вот-вот задохнется.