Проклятый сон. Каждую ночь один и тот же проклятый сон, саднящий, как заноза в ладони, изматывающий и опустошающий душу.. Бин Ладен заходил к нему в комнату бесшумно, усаживался у низкого столика на ковре и своим тихим, шелестящим, почти как шепот, голосом произносил: «Я знаю, досточтимый мулла, что это вы меня убили. Глупые американцы, они думают, что добрались до меня. Никогда в жизни! Это вы, мулла, вы меня убили, я это знаю точно. Но даже вы не могли меня уничтожить. Я жив, я вечен.» Худой как скелет, с длинной седой бородой, Бин Ладен отхлебывал чай из пиалы и повторял эту единственную фразу снова и снова до тех пор, пока Роман не просыпался. В темноте, не зажигая света, он нашаривал тонкий серебряный портсигар, извлекал оттуда сразу три сигареты и выкуривал их подряд. Потом, зная, что теперь уже не уснуть, не спеша одевался и выходил во двор. Здесь у крыльца стояла деревянная лавочка, которую он смастерил собственными руками. Усаживаясь поудобнее, начинал неторопливую беседу сам с собой. Эта привычка прочно вошла в его жизнь много лет назад. В ту пору, когда его окружали только враги и ему не с кем было посоветоваться, да и права такого не было, он сам с собой обсуждал проблемы, находил решения, продумывал планы. Вот только теперь можно было обращаться к себе не по бесчисленным своим псевдонимам, а по тому единственному имени, что дала ему при рождении мать.

* * *

.Так долго готовящаяся и с таким трудом организованная встреча муллы Закира с новым лидером «АльКаиды» Абу-Махди аз-Зархави – Иорданцем – оказалась по сути дела совершенно бесполезной. Позже, анализируя происшедшее, разведчик пришел к выводу, что иначе и быть не могло. Слишком близок был мулла Закир к предыдущему главарю «Аль-Каиды» Бин Ладену, чтобы новый лидер мог ему довериться. По сути Иорданец лишь задекларировал новую политику организации, которая хотя и претерпела существенные изменения, но звериной сути своей, понятное дело, не изменила.

– Нам больше не интересно стрелять по одиночным мишеням, – вещал аз-Зархави. Подобно Бин Ладену он тоже предпочитал говорить тихо и, перебирая четки, фразы произносил короткие, словно передвигал по нитке каждый очередной камешек, ставил логическую точку. – Нет смысла уничтожать даже крупные политические фигуры – будь то сенатор, министр или даже глава государства. Слишком хлопотно, а отдача несущественна. К тому же жертвы всегда вызывают сочувствие народных масс, а уж это нам совершенно ни к чему. Делать из врага героя – что может быть глупее?! Наша цель – поражать одновременно даже не сотни, а тысячи людей. Идеально – целые районы в больших городах. И тогда сотни тысяч еще вчера сытых и беспечных обывателей, охваченные ужасом, превратятся в разъяренную толпу и обратят свой гнев против собственных правителей, становясь, по сути дела, союзниками в нашей праведной борьбе с неверными, – Иорданец чуть скривил в усмешке губы, хотя глаза его оставались холодными и испытующе глядели на собеседника.

Впрочем, собеседником, в прямом смысле этого слова, мулла Закир не был. Он предпочитал слушать, напряженно обдумывая собственную линию поведения. Закиру было понятно, что новый лидер организации не нуждается в услугах, а уж тем более советах человека, который верой и правдой служил ушедшему в лучший из миров предшественнику. Старому штурману в новой команде корабля, ведущего собственный курс, места не было. И вскоре Иорданец подтвердил это.

– Мы высоко ценим, досточтимый мулла, ваши знания и тот вклад, который вы внесли в наше общее дело. Нам также известно, с каким безграничным доверием относился к вам наш покойный брат, да упокоится на небесах душа его. Но, поверьте мне, священное знамя ислама – в надежных руках. Вам же, после всех испытаний, что выпали на вашу долю, следует хотя бы на время немного передохнуть или, скажем так, сменить обстановку. Мне думается, что в одном из наших медресе вам сейчас будет самое место. Ваши знания, авторитет, умение убеждать следует использовать в полной мере. Именно вы сумеете убедить слушателей духовной академии, как им жить дальше, как помогать нам в нашей общей борьбе, – Иорданец, несмотря на грузность, легко поднялся и, вероятно, полагая, что разговор закончен, едва кивнув на прощание, покинул комнату.

Следуя заранее полученной инструкции, Закир выждал полчаса и только потом вышел из этого скромного домика на окраине Карачи. Тщательно проверившись, он убедился, что слежки за ним не было. И это пуще всего иного свидетельствовало о том, что интерес к фигуре муллы Закира Бин Нурлана утрачен окончательно. Попетляв по узеньким улочкам хорошо знакомого города, разведчик вошел в уютную кофейню. Вкус свежесмолотого и прекрасно сваренного напитка освежил и взбодрил его. Следовало продумать дальнейшие действия. Да что там действия! Предстояла просто иная, отличная от прежней, жизнь. А для этого, какое бы решение он сейчас ни принял, была необходима встреча со связным. Учитывая, что подобная встреча в ближайшее время не предусматривалась, организовать ее совсем не просто. Необходимы новые документы, да и об изменении внешности тоже подумать было нелишним. Ясно одно: из Карачи следует исчезнуть, и как можно скорее. Но и исчезнуть нужно так, чтобы ни у кого не возникли подозрения по поводу неожиданно и невесть куда пропавшего муллы. Закир Бин Нурлан еще может понадобиться. А сегодня образ глубоко обиженного и несправедливо оскорбленного в лучших побуждениях непримиримого борца подойдет лучше всего. «Поспешай медленно», – припомнил Закир известный постулат и отправился по своим многосложным делам.

* * *

Трибуны огромного спортивного зала были заполнены до предела. На финальный матч европейского кубка между командами Германии и Швейцарии собралось никак не меньше десяти тысяч болельщиков. Но Марк, молодой хозяин «Берен-отеля», вручил господину Заугелю заранее забронированный билет, не преминув заметить, что место уважаемого гостя – на той самой трибуне, с которой прекрасно будет видна вся игровая площадка. Господин Заугель учтиво заметил, что и не сомневался в этом. Он также счел необходимым любезно добавить, что в полной мере успел оценить, как Марк и его супруга Анна великолепно управляют гостиницей и рестораном с отменной кухней, которую ценят и приезжие, и сами жители небольшого швейцарского городка Билля, расположенного на берегу живописного озера Биллерзее.

С первых же минут гандбольного матча произошло то, что повергло внешне невозмутимого респектабельного господина Отто Заугеля в полнейшее смятение. И хотя внешне это никак не проявлялось, он мысленно твердил: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» На поле в составе команды Германии выбежал… Во- вка-немец. Тот самый Вовка-немец, с которым они росли в одном, теперь уже почти забытом, ташкентском дворе. Припомнилось, что Вовка лет с пятнадцати увлекся игрой в ручной мяч, редким для того времени видом спорта. Через несколько лет он уже играл в команде мастеров, как-то сразу резко вырос, раздался в плечах. Несколько раз Ромка Лучинский даже побывал на играх с Вовкиным участием, порадовался, что сосед так красиво и хорошо играет. И хотя в гандболе сам Ромка ничего не смыслил, понимал, что Вовка, в команде едва ли не самый молодой, умело разыгрывает довольно сложные комбинации, изобретателен и быстр и голы забивает красивые. И вот теперь, в Швейцарии, на поле играл тот самый Вовка. Такой же, чего быть не может, молодой, только еще более высокий и мощный, превратившийся в настоящего гиганта.

Наваждение, как ему и положено, рассеялось. Рассеялось после того, как гигант в каком-то совершенно немыслимом прыжке взлетел над воротами и забросил мяч в сетку. На электронном табло появилось имя игрока, забившего гол: «Евгений Пиунов», а зал, рассеивая последние сомнения, скандировал тысячами голосов: «Пи-у-нов! Пи-у-нов!! Пи-у-нов!!!» После какого-то нарушения, когда судья удалил этого игрока на две минуты и Пиунов уселся на скамейку запасных, к нему подошел Вовка-немец – в этом не было никаких сомнений. Уже немолодой, с проседью в густых волосах, достающий сыну едва до плеча, но это был, без всякого сомнения, он, его сосед и товарищ по детским играм. И объяснял он что-то, совершенно очевидно, ибо сходство было поразительным, своему сыну. По всем законам конспирации зал нужно было покинуть немедленно, но только так, чтобы не привлечь излишнего внимания. Заугель не сомневался, что находится под неослабным наблюдением связного, на встречу с которым он сюда и пришел.