Хотя не факт… Если Ольгу принесли в жертву, следы отыскать трудно, почти невозможно. Официально жертвоприношения запретили двадцать лет назад, нынешняя молодежь не помнит, как это было. Но в провинции, нет-нет, но исчезали случайные путники и заезжие гости – чужих не жалко. Ольга отправилась в командировку, два дня была на связи, а после пропала. Даже записку сестра не утрудилась оставить и Владу ничего не сказала, что куда-то собирается.

Напиток плохо помогал. Впрочем, ничего удивительного: когда Борислав психовал, нужно было что-то покрепче, чтобы успокоиться. Волхв открыл бар и заглянул в него, затем посмотрел на часы – уже два ночи. Он закрыл бар: надо быть в форме. Борислав набрал в мессенджере сообщение Пострелу, чтобы тот с утра связался со служителями Велеса – волхвы бога подземного мира могли помочь Ольге уйти в ирий. Несмотря на поздний час, Пострел не спал – ответ пришел немедленно. Не зря Борислав выбрал именно его в помощники – человека, далекого от служения богам: лучшего администратора он не знал.

– Мальчишку нашли, – Зимородок вырос за спиной великого князя бесшумно, и Ярослав вздрогнул от неожиданности.

– Что с ним?

Зимородок пожал плечами:

– Все в порядке. Где-то пропадал, потом сам вышел к лагерю.

– Столько времени на морозе? – Ярослав посмотрел секретарю прямо в глаза. – Когда действие препарата давно закончилось?

Зимородок развел руками:

– Пока больше ничего, Ярослав Святославович. Что там было, никто не знает. Это же обряд.

– Что обряд – без тебя знаю, – великий князь повысил голос. – Борислав всех на уши поставил, несколько отрядов поисковиков из Москвы выехало… Почему он не погиб? – Ярослав задал вопрос самому себе. – Не нравится мне это.

Зимородок деликатно промолчал: он знал, что в некоторые моменты князя лучше не беспокоить.

– У меня нет наследника, – безэмоционально произнес Ярослав. – Несправедливо, что у Луготиница – есть.

– Он не родной, – напомнил Зимородок.

– Ты веришь? – недобро прищурившись, спросил князь. – Что его сестра усыновила мальчишку как раз через девять месяцев после Ярилиного дня, в котором Борислав принимал участие? Наверняка, мальчишка – его сын.

– Мы не можем этого знать, – лицо Зимородка лучилось добродушием.

– А знать надо бы, – с нажимом сказал Ярослав: – обет безбрачия.

– Обеты он принял позже, – Зимородок не спорил, лишь указывал на обстоятельства, но великий князь перебил: – У волхва Ящера детей быть не может, а значит… – он не договорил, мысль и так была ясна: под этим предлогом можно сместить Борислава.

– Сведения о генетическом коде… – намекнул секретарь.

В восемнадцать лет Ярилины дети узнавали, кто их родные отцы и матери, а также братья и сестры. Это делалось с простой целью: не допустить близкородственные связи. Родители могли отказаться от знакомства, но обычно родственники соглашались на встречу – это ни к чему не обязывало, хотя большинство после поддерживало отношения – у многих были родные и приемные родители.

– Осенью выборы, – князь хлопнул ладонью по столу. – Мне надо раньше.

С этим было сложнее – даже князь не имел нужного доступа: сведения хранились у жриц Рожаниц, да и то в зашифрованном виде. И только при наступлении совершеннолетия Ярилиного ребенка код попадал в общую базу, но получить расшифровку и данные о близких родственниках мог только его владелец.

– Милена дружит с Бориславом, – Зимородок, как и князь, знал: она откажет.

– Значит, начинать надо с нее, – князь откинулся на спинку кресла, всем видом давая понять, что разговор окончен. –Думаю, среди ее коллег есть более лояльные.

Зимородок кивнул: мысль Ярослава была яснее солнечного дня – сперва убрать Милену с поста старшей жрицы Рожаниц, затем на ее место поставить кого-то из помощниц. Раздобыть нужные сведения, а после… Бориславу будет нелегко выкрутиться из этой ситуации, если, конечно, Влад на самом деле его сын. Зимородок был в этом совсем не уверен, но возражать князю – себе дороже. Он сдержанно поклонился и вышел из кабинета, Ярослав остался один.

Сзади послушался шорох и тихий звук – будто прошлепали детские ножки. Ярослав усилием воли погасил желание обернуться и посмотреть: кто там? Он и так знал – опять кикимора проказничает, какая-то из детских душ так и не упокоилась. Надо бы обратиться к волхвам Велеса, чтобы помогли душе уйти, но меньше всего великий князь хотел о чем-либо просить волхвов.

– Как чайка: прилетела, поорала и вернулась обратно, – голос матери выдернул Дару из раздумий.

– Что? – с легким раздражением откликнулась она.

– Ты меня слушаешь? – мать загружала посудомойку, и Дара отвлеклась на звяканье посуды. – А то у меня ощущение, что я для тебя как чайка на море – один лишь фон.

– Они и в Москве есть, – Дара не преминула возразить: последнее время они с матерью часто сорились.

Причина несогласий от Дары ускользала, она сама толком не могла сформулировать. Прощупывание доступных границ? Так вроде не тот возраст – Дара его переросла. Ревность к спутнику матери? Тоже нет. Милена сошлась с Послухом три года назад, и Дара, сперва настороженно отнесшаяся к новому сожителю матери, после даже сдружилась с ним. Послух оказался умным и веселым, не пытался строить из себя отца, не лез в душу, но пару раз дал по-настоящему дельные советы, так что Дара его оценила.

Дара знала, что мать хочет еще одного ребенка. У жриц Рожаниц были приняты многодетные семьи – это считалось благословлением богинь, так что Милена стояла тут особняком. Да и внешне Милена не смахивала на своих коллег: изящная, с тонкими запястьями и щиколотками, русые волосы коротко острижены. Большинство жриц Рожаниц словно подражало тучным богиням: с огромными отвисшими грудями и массивными бедрами, свидетельствующими о плодородии. Дара гордилась, что мать не похожа на них.

А еще иногда она жалела, что далека от материнского идеала: сама Дара обогнала в росте большинство сверстниц – он, наверное, достался ей от неизвестного отца. Милена не рассказывала, от кого зачала дочь, но Дара особо не переживала по этому поводу – трудно жалеть о том, кого не знаешь. А вот что она дылда, особенно на фоне миниатюрной Забавы, Даре покоя не давало – все-таки девушка должна быть пониже ростом, а тут даже каблуки не наденешь. Хотя каблуки она не любила, предпочитая спортивную обувь.

Дара спешно допивала кофе, чтобы ускользнуть от материнских нотаций, когда на кухню вошел Послух.

– Посмотри на нее, – Милена продолжала ворчать: – Одевается, как парень.

Поводом послужили джинсы и огромная – на вырост – толстовка черного цвета.

– А мне нравится одеваться, как колхоз, – Дара с трудом погасила желание надерзить.

– О-о, – Милена закатила глаза, – очередная стадия подросткового юмора.

– Нормально она одета, – отчим скользнул взглядом по Даре и обнял Милену. – Ты от чего по колено в шоке? – пошутил он.

– И ты туда же, – Милена освободилась из объятий. – Извините, я просто нервничаю, – она села за стол и придвинула к себе чашку. В отличие от дочери, Милена предпочитала зеленый чай – без сахара и ароматных добавок. – Скоро перевыборы.

– А у меня инициация, – напомнила Дара. Ей казалось, это гораздо важнее, чем обычная суета на работе матери.

– Я все время забываю, что для тебя это в первый раз, – лоб Милены прорезала вертикальная морщина. – Но поверь, – она положила руку поверх дочерней, – никакой опасности нет. Все под контролем.

– Тебе легко говорить, – Дара сбросила ее руку и тут же устыдилась. – Извини, – в семье было принято признавать горячность, – мне надо успокоиться.

– Я заварю подходящий отвар, – Милена хотела встать из-за стола, но Послух опередил: – Я сам.

Он достал термокружку, добавил туда смесь из мяты, ромашки и еще каких-то пахучих трав и залил кипятком. Дара не особо верила в чудесные свойства снадобья, но термокружку в школу прихватила – сойдет вместо чая. Послух протянул бокс с яблоком и бутербродом: в столовой не всегда удавалось пообедать – слишком много желающих, а перемены короткие.