– Ярослав Святославович, вы здесь? – к князю спешил помощник.

Князь промолчал. Секретарь бросил короткий взгляд на чуров, на миску в руках князя – кого-то ждет разбор полетов за неповоротливость. Великий князь не вмешивался в дела слуг, помощник сам справится.

– Надо ехать, – продолжал секретарь. – Через час начнется.

– Я готов, Зимородок, – помощника, родившегося в конце грудня[2], назвали в честь птицы.

Птица символизировала связь между двумя стихиями – воздухом и водой. Помощник появился на свет на стыке между старым и новым годом, и по жизни умело лавировал, обходя все острые углы характера своего хозяина. А еще князь ценил секретаря за преданность – тот умел хранить секреты и ставил интересы начальника превыше собственных.

Зимородок поспешил отдать приказания охране и шоферу, а князь задумчиво поглядел ему в спину. Внешне Зимородок ничем не выделялся: среднего роста, среднего телосложения, лицо, внушающее доверие, – в уголках глаз собрались лучики, отчего казалось, что секретарь постоянно находится в хорошем настроении. Многие не воспринимали княжеского секретаря всерьез, и зря, Зимородок к тридцати годам сумел сосредоточить в своих руках власть, немногим меньшую, чем у великого князя. «Пора от него избавляться», – эта мысль не раз крутилась в голове князя, но сперва следовало провернуть одно дело.

Князь вернулся в дом. Скинул тулуп, переоделся в ритуальное платье темно-красного цвета – цвета страсти и Рода. Слишком яркий наряд, он плохо сочетался с бледной кожей великого князя и прозрачными светло-серыми глазами. Платье было расшито знаками засеянного поля, омываемого водой, – по подолу вышиты волнистые линии, над ними – ромбы с точкой внутри. На шею князь повесил золотую гривну с изображением бегущего льва – родовой символ Рюриковых.

Вернулся Зимородок, он подал великому князю медвежью шубу. Обычно волчьи и медвежьи шубы носили лишь волхвы, но князя это не остановило – давно пора сосредоточить в своих руках не только светскую, но и религиозную власть, прищемив хвост волхвам. И эта шуба должна была означать его стремление во всем первенствовать. А что касается волхвов… утрутся.

Перед выходом князь бросил короткий взгляд на отражение в зеркале: немногим выше среднего роста, сухощавый, щеки и подбородок гладко выбриты – князь не был сторонником растительности на лице, русые волосы коротко острижены – в них просматривалась ранняя седина. Тридцать восемь лет – уже не мальчик, но и до старости далеко. В начале осени грядут выборы. Князь не сомневался, что его переизберут на новый срок.

Верховный волхв поморщился: великий князь опаздывал. Все было готово к началу церемонии, ждали только князя, но тот – волхв не сомневался, что нарочно, – задерживался. Прибыл весь совет волхвов, их помощники, представители кабинета великого князя, только сам князь не спешил. Прислал короткое сообщение, что в дороге, и на этом все.

По мнению Борислава, присутствия князя не требовалось – это чисто религиозное мероприятие. Но Ярослав активно лез не в свою епархию, стараясь доказать собственное главенство в стране. Борислав усмехнулся: одноклассник почти не изменился с школьных лет – вечное желание лидерства, постоянная конфронтация с потенциальными соперниками. Хотя в школе они не конфликтовали: Борислав предпочитал находиться в тени. Ну что ж, грядут выборы князя, будет возможность избрать более лояльного.

– Подъезжают, – сообщил Пострел, правая рука верховного волхва.

Борислав посмотрел на часы: на двадцать минут князь опоздал. Борислав дождался, когда князь займет место на трибуне, установленной на Красной площади возле кургана, и только тогда, через семь минут, вышел к собравшимся – на этой церемонии он главный.

Работало телевидение, выпуск новостей проходил в прямом эфире. Верховного волхва обступили другие волхвы: Милена, служительница Рожаниц, встала по правую руку. Борислав бросил короткий взгляд на трибуны – надо же, Ярослав облачился в медвежью шкуру, это неприятно поразило. Торопится князь, торопится… Не терпится ему объединить власть в своих руках, подмять под себя жречество. А там и реформа не за плечами – для волхвов не секрет, что задумал князь.

Борислав понимал, чего желает князь: возвеличить Перуна, объявив того верховным богом вместо Сварога. Князю нужен бог-воин, который закрепит за князем власть и признает право на совмещение двух статусов: религиозного и светского. Только волхвам, да и народу подобное не надобно – слишком большая власть развращает, так что придется Ярославу подвинуться.

На первом ряду Борислав заметил Влада, племянника, и Дару, дочь Милены, они сидели на трибуне со скучающим видом. Племянник, конечно, не хотел никуда ехать, они на днях даже немного повздорили. Пришлось пообещать, что в ближайшие выходные Ярослав и Влад отправятся в Сочи – покататься на горных лыжах. Молодежи дела нет до религиозных традиций, они считают это пережитком, но всего в нескольких километрах от Москвы все по-другому.

Борислав обошел деревянные идолы; волхвы, следующие за ним, подносили необходимые требы: Рожаницам – кашу, Макоши – веретено с пряжей, Перуну – черного петуха, Сварогу – подкову на счастье, а перед идолом Даждьбога развели огонь. Затем процессия направилась к идолу Велеса, стоящему отдельно. Борислав снял с шеи шнурок с медвежьим клыком и повесил его на истукана. После верховный волхв по ступенькам поднялся на вершину кургана, где были захоронены князья, оставившие след в истории страны.

«Братья и сестры, – начал свою речь Борислав. Его голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по Красной площади. – Сегодня, четырнадцатого лютеня, мы собрались, чтобы сжечь поганое чучело лже-святого. Все мы знаем…» – текст звучал выверено и убедительно.

Напротив кургана был установлен огромный экран, и на нем Борислав видел себя: темные волосы выбриты наголо, оставлена лишь длинная прядь, заплетённая в тонкую косичку. Борода аккуратно подстрижена, Борислав регулярно наведывался в барбершоп. Медвежья шуба сидит на верховном волхве намного лучше, чем на князе, подчеркивая высокий рост и широкие плечи Борислава. На правом плече льняной рубахи вышит крокодил с укороченной мордой – знак Ящера, Борислав служит именно этому богу.

«Вы знаете, латиняне вплотную приблизились к границам нашего государства, их ложные святые смущают незрелые умы, – Борислав сделал паузу, чтобы потомить слушателей. – А потому мы должны разоблачить их. Как вот этого…» – он повел рукой, указывая на подножие кургана.

На экране высветился шест, к которому была привязана восковая кукла, изображающая мужчину в темных одеждах, в правой руке кукла держала огромное сердце.

«Полюбуйтесь! – гремел голос верховного волхва. – Этот святой Валентин искушает наших детей. Поклонение ему проникло в школы, подобно наркотической отраве. Дети обмениваются валентинками, не понимая, что поклоняются лже-богам латинян. Так выжжем, братья и сестры, эту заразу с корнем!»

По его знаку Пострел подошел к кукле с факелом и поджег хворост, уложенный вокруг шеста. Борислав наблюдал, как плавится кукла, как с бледного ее лица текут, точно слезы, капли воска. Подул ветер; темная туча, подобравшаяся к центру столицы, нависла над площадью. И тогда на зрителей, великого князя и верховного волхва начал падать снег.

[1] Лютень – февраль

[2] Грудень – декабрь

К концу дня снегопад усилился. Когда Влад с Дарой вышли из кинотеатра, улицы заполонила снегоуборочная техника.

– Поскорее бы весна, – Дара натянула капюшон. Шапки она не носила, считая, что ей не идут.

– Да ну, – отмахнулся Влад, – в березене[1] инициация. Что-то не хочется.

– Всего две недели, – Дара снова начала спорить. – Раньше мальчиков на год в лесные дома отправляли.

– Да я помню, – Влад опять испытал раздражение, – по истории проходили. Но не хочется время терять на ерунду.

– Это не ерунда, – Дара явно повторяла слова кого-то из взрослых. – Без инициации ты не получишь право стать волхвом или чиновником. Жениться – тоже.