– Неужели она действительно зажала тебе денег на отель.

– Сказала, что у нее их нет.

– Вообще?

Девушка пожала плечами.

– Я и сама не припомню, чтобы тетя когда-то нуждалась в деньгах.

– Готов поспорить, что твоя тетя тебя скоро чем-нибудь удивит, – усмехнулся Дэйв. – Выпить хочешь?

– Н-нет.

Он зашел на минуту в спальню и вернулся с ключом от межкомнатной двери.

– Это ключ от спальни. Запри за мной дверь, а утром, как будешь уходить, отопри.

Он бросил девушке ключ, взял с собой стакан, бутылку и немного еды на тарелке.

– Вы меня не убьете?

– Надеюсь, через десять минут я уже забуду о твоем существовании. Как и обо всем прочем. Пицца вон… уже засохла, но если разогреть, то будет нормальной. Ешь, если голодная. Виски, водка к твоим услугам, – он указал на две полных бутылки. – Если со мной стесняешься, можешь сама выпить. От страха помогает отлично, по себе знаю.

– Нет, спасибо, – промямлила Фернанда.

Уже в дверях спальни, Дэйв обернулся. Готовность провести ночь с запертым в клетке чудовищем – а Дэйв не сомневался, что он для нее чудовище, – должно было вызывать хоть отдаленное чувство уважения, но этого не было. Ее молчаливый ответ на его вопрос подсказывал, что Фернанда давно и окончательно похоронила себя, пустила все на самотек и живет по изувеченному принципу «не делай ничего, и будь что будет».

– Ты откуда? – спросил он.

– Из Арстада.

– А тут чего забыла?

– Мне пообещали работу на химфабрике, но в итоге не взяли. Завтра поеду обратно.

– Почему не взяли?

– Не знаю.

В этих двух словах Дэйв услышал такую знакомую обиду на судьбу, и с отвращением подумал, неужели же и он со стороны выглядит так же неуверенно, серо, забито, как эта бедная овечка? Он смотрел на нее и понимал, что она не в силах ничего противопоставить обстоятельствам, и всю жизнь будет дрожать от малейшего ветерка, и всю жизнь так и будет отвечать «не знаю» на каждый пинок судьбы. Как же легко видеть это в других людях, как легко презирать за это других людей. И как же сложно жить таким человеком изо дня в день, и понимать, что всякая борьба бесполезна, просто потому, что и нет в жизни никакой борьбы, а есть только ее видимость. Да, не только Бабища была причиной его неприязни к Фернанде, и даже не ее болезнь, а самый простой эффект зеркала.

– Спокойной ночи, – сказал Дэйв и закрыл дверь.

– Спокойной, – услышал он в ответ, а через минуту щелкнул замок.

Дэйв открыл окно и впустил в спальню свежий воздух. Снял джинсы, обувь и носки, и решил не расстилать постель, поскольку не счел важным зайти в душ. Все равно, если все пойдет как оно и должно было пойти, то и душ, и вообще вопросы гигиены начнут тревожить его вновь не ранее, чем через неделю. Еще полстакана, и еще сигарета. Немного поесть, пока совсем не пропал аппетит. И еще полстакана.

Проснулся, а точнее пришел в себя, Дэйв, конечно же, от невыносимой жажды. А стоило только пошевелиться, как голову пронзила тупая боль – словно молотом огрели. Через пять секунд сумбурных попыток вспомнить кто он, где, и что делает, ему удалось восстановить картину вчерашнего вечера. Волна облегчения сразу успокоила нервы, ведь проснуться на условно своей кровати, в условно своей квартире и знать, что ты вчера ничего не натворил – для алкоголика это успех, который он никогда не позволит себе поставить под сомнение.

– Фернанда, – простонал Дэйв, надеясь, что его гостья еще не ушла и выручит его стаканом воды и парой таблеток обезболивающих.

Но в гостиной было тихо. Превозмогая боль и отмечая, что он еще несколько пьян, Дэйв встал и подошел к двери. Она была открыта, а значит, Фернанда уже ушла. Тут у него мелькнула страшная мысль, что он рано радовался отсутствию ночных приключений и представил, как сейчас увидит на диване в гостиной изнасилованное и изуродованное тело несчастной девушки. Видение было настолько жутким, что Дэйв даже повременил несколько секунд у двери, а когда открыл ее и увидел убранный и сложенный диван, то выдохнул с облегчением. Первым делом он напился воды и нашел в своих старых запасах упаковку аспирина, что окончательно приподняло ему настроение. А уж ожидающие его внимания бутылки виски и водки на столе и вовсе были готовы украсить это утро всеми цветами радуги. Дэйв также заметил, что квартира, хоть на скорую руку, но все же убрана, вымыта посуда, а под крышкой его ждала половина еще немного теплой пиццы. Он хотел было проверить насколько сух диван, но тут же плюнул на это и забыл. Не став дожидаться пока утихнет головная боль, Дэйв открыл вторую бутылку «Джека» и сделал три глотка. Съел через силу кусок пиццы, чтобы не обидеть заботливую Фернанду, закурил, и, таким образом, «влился» в этот день раньше, чем палачи под именами «совесть» и «чувство вины» успели начать свою экзекуцию.

Уже очень скоро, когда время в Эскине приближалось к одиннадцати часам утра, Дэйв вышел на улицу. Хмельной, но соображающий еще довольно ясно, он пошарил глазами по окрестностям и почти сразу заметил того, кто ему был нужен.

– Флинт! – окликнул он старика, ошивавшегося неподалеку от «Тортуги», а когда тот обернулся, то победоносно вскинул вверх руку с едва початой бутылкой виски.

Для того не существовало лучшей приманки, и как человек твердо нашедший в жизни свою цель, он уверенным шагом двигался к ней, едва завидев хоть малейший намек на ее достижение.

– Добрейшее утро, господин Дэйв, – старик деланно поклонился и пригладил ладонью клочки седых волос.

– Еще какое добрейшее, – улыбнулся Дэйв и протянул старику бутылку. – Позавтракаем?

– Не вижу ни малейшего препятствия для столь чудного завтрака, господин Дэйв, – хихикнул Флинт, обнажив два ряда белых зубов.

Дэйв раньше удивлялся, как это ему удалось сохранить зубы в столь примерном состоянии, но при общении со стариком становилось ясно, что сохранить ему удалось не только зубы, но и способность здраво соображать. А что не менее важно, и способность хорошо запоминать настоящее и хорошо вспоминать прошлое. Вот из-за последней своей способности он Дэйву и понадобился этим утром.

– Мне нужна от тебя услуга, дружище Флинт, – Дэйв хлопнул его по плечу и кивнул в направлении «Порт-Ройала».

– Буду рад помочь, господин Дэйв, – старик сунул бутылку в боковой карман великоватого пиджака коричневого цвета – явно с чужого плеча.

– Как думаешь, сможешь вспомнить одно событие, которое потрясло наш славный городок двадцать пять лет назад?

Флинт ответил не сразу и посмотрел на Дэйва с заинтересованностью, сменившей на его морщинистом лице выражение привычного хитроумного заискивания. Не менее полуминуты он молчал, затем сказал:

– Смог бы вспомнить все подобные события, если бы их было больше одного, господин Дэйв.

– Отлично! – Дэйв еще раз хлопнул старика по плечу, поняв, что тот сразу уловил суть. – Иди к «Порт-Ройалу», а я забегу в «Тортугу» за стаканами. Тебе взять поесть что-то, голодный?

– Не стоит беспокоиться, господин Дэйв. Но от бутылочки светлого пива под это дело не откажусь.

Дэйв кивнул и пошел в сторону магазина. Он открывался в одиннадцать, паб же официально начинал работать в два часа дня, но все попытки оградить его летнюю площадку от ранних – как и от поздних – завсегдатаев, остались безуспешны. У входа в «Тортугу» Дэйв заметил полицейскую машину, и показалась она ему той самой, на которой его вчера подвозил Анджей Красовский. Войдя внутрь, Дэйв удостоверился в своей догадке, увидев лейтенанта Красовского со стаканом кофе у кассового стола. По ту его сторону улыбалась София, но при появлении Дэйва улыбка ее сразу потускнела, да и вообще и она, и ее ранний посетитель как-то встрепенулись.

Анджей перехватил свой стакан в левую руку, а правую протянул Дэйву.

– Привет, Уотерс, – как-то уж очень возбужденно сказал он. – Ты чего тут делаешь с утра?

София, напротив, поздоровалась с особой серьезностью, и, стараясь не смотреть на Дэйва, поспешила занять свое внимание какими-то бумагами.