– Остыл уже, – жуя, сказал Петров.
– Его и принесли холодным, – ответил Димитрий.
– А кто принёс?
– Да прихожане, за упокой кому-то.
Петров чуть-чуть покашлял, с минуту помедлил, будто не решаясь есть дальше, но потом всё-таки доел свой кусок.
– А что здесь особенного? – рассудил вслух Богдан, который тоже слегка растерялся и стал откусывать свой кусок заметно медленней и будто неохотно.
Однако пирог был вкусный и отказаться от него совсем гости не смогли.
– Все там будем, – философски рассудил Петров и неловко перекрестился, добавил. – я вот молиться даже не умею и в церкви давно не был.
– Сейчас ты в ней, – лукаво улыбаясь, заметил Димитрий.
– Ну да, сейчас, – кивнул Петров.
– А расскажи нам про свои путешествия, – попросил вдруг Богдан. – наверняка ведь интересно было и точно мы не поедем туда, не увидим то же самое.
– Да, я и сам часто вспоминаю эти удивительные места.
Он ненадолго задумался, вскинул глаза, рассматривая потолок, и его собеседники машинально посмотрели туда же. Но ничего интересного там не увидели.
– В Сикстинской капелле я на полу лежал, чтобы потолок хорошенько рассмотреть, – начал рассказывать Петров.
– Зачем? – удивились его товарищи.
– Шея начинает болеть и голова кружится, потому что хочется как можно дольше любоваться нарисованным.
– Так красиво?
– Не то слово. Я увидел там кое-что, – он таинственно приблизился к своим собеседникам, будто намереваясь рассказать что-то по секрету.
Те насторожились, выжидая.
– Когда все люди из нашей экскурсии вышли и я остался один, – продолжал Петров. – образы ожили и начало происходить невероятное.
Батюшка Димитрий всё с той же лукавой улыбкой повернулся к рассказчику, потом подался чуть-чуть назад – явно он почуял фальшь в его словах, но никак не мог понять, к чему тот затеял такое враньё. Однако Богдан продолжал слушать и верить. Петров же тем временем замолчал.
– Ну, а дальше что? – спросил тогда Богдан с нетерпением.
– Не могу говорить, нельзя, тайна это.
– Придумать что ли не можешь? – напрямую спросил батюшка.
– Зачем мне придумывать? – нахмурился Петров.
– Не знаю, некоторые любят приврать, пофантазировать, отыскать тайну.
– Если так рассудить, сказки для детей – тоже враньё, однако дети в них верят.
– То – дети. А взрослые редко врут без смысла. Обычно для чего-то.
Все трое почувствовали, что могут вот так вдруг поссориться. Но ссориться не хотелось. Петров тогда небрежно отмахнулся.
– Чудеса везде есть, – заявил решительно.
– Но не там, где мы? – иронично подметил его категоричный собеседник.
– Их искать надо, чудеса-то, сами они не показываются, – сказал Петров и глаза его взволнованно забегали.
– Зачем искать? Чудеса сами случаются! Но только когда их очень ждёшь и просишь об этом, – продолжал батюшка.
Однако в следующую минуту взгляд его встретился с глазами собеседника и тогда он отвернулся. Потом посмотрел на последний кусок пирога, оставшийся на большом блюде, и задумался, будто ожидая что-то. После даже одобрительно кивнул, явно желая послушать ещё, что же такое интересное расскажет этот его говорливый гость.
«Противоречит одно другому», – подумал Петров, но вслух этого не сказал. Заторопился рассказывать о других своих приключениях.
– Небывалое случилось со мной и в индейском храме…
Сделав недолгую паузу, готовый отпарировать всяческое недоверие Петров посмотрел на двоих слушавших его людей. Но те молчали и больше точно не намеревались перебивать. Тогда он продолжал.
– Ступеньки там совсем разрушились и подниматься по ним запрещали, но я и тут отстал от экскурсии и всё-таки дошёл до самого верха. Мне показалось, индейцы хотели взбираться как можно выше.
– Выше к чему? К космосу? К солнцу? – спросил Богдан.
– Не знаю. Наверно к своим божествам. Но там, наверху, я почувствовал, как особенный луч солнца коснулся моего лба – я даже видел, как он отделился от остальных лучей, чтобы приблизиться ко мне.
«Бред, а вроде даже вина не пили», – подумал батюшка, но теперь уже не стал выказывать своё недоверие. Петров выдержал паузу, и обрадовавшись, что его не перебивают, продолжил говорить.
– Много новых интересных мыслей тотчас появилось в моей голове, будто я стал совсем другим человеком.
«Умнее?» – хотел переспросить Димитрий, но сдержал свою иронию.
– А в древних Фивах в храме бога Амон-Ра я наблюдал тот заветный миг, когда лучи солнца проникают сквозь решётки.
– Тогда все жрецы молятся? – уточнил Богдан и взволнованный огонёк вспыхнул в его взгляде.
Петров уловил этот блеск и понял, отчего такой появился – ведь в детстве в пещере на берегу Ая они дожидались именно этого заветного проникновения.
– И что там у них – происходят чудеса? – спросил Богдан, голос его чуть-чуть дрогнул.
– Не знаю, – холодно ответил Петров. – на экскурсии об этом не рассказывали.
– Хороший у нас разговор про чудеса получается, – усмехнулся батюшка.
– Разумеется, – с довольным видом подхватил рассказчик и добавил. – какая компания, такой и разговор.
– Однако, пора ночевать. Завтра у меня утренняя служба.
Ещё испытывая сильнейшее желание заставить собеседников слушать, вставая из-за стола, Петров продолжил на ходу свой рассказ.
– А представляете, – воскликнул он. – в Индии в храме бога Шивы мы звонили в колокольчик.
– Зачем? – удивился Богдан.
Рассказчик ждал такой вопрос, однако полагал, что задаст его Димитрий, но тот молчал, слушал.
– Не поверите, но именно для того, чтобы Бог услышал, что к нему пришли, тогда можно попросить, о чём угодно. Просьбу он тоже точно услышит.
Заинтригованный, Богдан чувствовал, что после этих историй не сможет уснуть – к тому же и впечатлений за день случилось немало, хотя от них почему-то было тревожно. В общем, он совсем запутался в услышанном и произошедшем.
«Но ведь неискренней святостью обычно прикрывают самые страшные преступления и коварные замыслы», – подумал про себя батюшка и едва заметно нахмурился, задумчиво посмотрел на Петрова, который и в школьные годы отличался от остальных своими недобрыми проделками. Однако до настоящих преступлений в их детстве дело никогда не доходило.
Подумал про пещеру, к которой зачем-то уговорил их сходить этот одноклассник…
«Больше я туда не пойду», – решил для себя, без сомнений заподозрив, что гость его что-то замышляет. Но в конце концов все люди вольны делать всё, что хотят. А потом пожинать плоды своих деяний и либо радоваться им, либо каяться. Уж это батюшка знал наверняка и понял за многие годы, когда выслушивал на исповедях своих прихожан.
Ещё он подумал о том, что люди не особенно изменяются, и если что-то заложено в человеке с детства, с годами только усиливается, ещё больше проявляется – так он подумал не только про Петрова, но и про остальных своих одноклассников. Хотел рассказать им в пещере другую историю – страшную, о том, что творилось у них в деревне, но потом передумал, решил не торопить события, предполагая, что сами они в скором времени обо всём узнают.
Гости его в это время мирно засыпали.
Богдан перед сном вдруг испытал особенную радость от того, что так случайно заехал сюда… Затея разобрать завал у входа в пещеру ему чрезвычайно понравилась, хоть и не сразу. Но теперь, после всяких удивительных историй о разных странствиях, услышанных от Петрова, он как будто заново поверил в особенные свойства портала, который они пытались открыть там в детстве. Просто в самом деле наверняка что-то помешало им и не случилось того, что они хотели. Но вдруг это получится теперь?
Эта обнадёживающая мысль воодушевляла, несмотря на разные бытовые неудобства, с которыми предстояло столкнуться здесь. Зато Богдан надеялся, что жизнь его изменится к лучшему, ведь они так и не выяснили тогда, не разобрались, куда всё-таки может привести их магических переход. В какое-то настоящее волшебство в силу своих лет он уже не верил. Рассчитывал только на долгожданную помощь Высших сил.