Но вот уже незаконный обитатель полуразрушенного строения приблизился к самой двери и громко выкрикнул оттуда:

– Кто там?

Прозвучало это вполне естественно, однако пришедшие вздрогнули, растерявшись.

– Откройте, – тем не менее сдержанно попросил Петров.

Задвижка с той стороны лязгнула и дверь распахнулась.

Увидели они слегка обросшего высокого дядьку, по возрасту наверняка немного старше их. Одет он был по-домашнему, а из дома до них дотянулся приятный аромат какой-то вкусной и явно только что приготовленной еды.

– Ты чего здесь делаешь? – спросил Петров.

Теперь властные нотки появились в его голосе – от такой интонации здешний житель смутился. Хотел что-то ответить, но сильнейшее заикание помешало ему.

– Так вот это кто, – хихикнул Богдан и хлопнул его по плечу.

Тот весь сжался, даже присел от столь неожиданного дерзкого жеста.

– Ладно, освободишь помещение в ближайшее время, – сказал ему грозно Петров, а потом, рукой отодвинув смущённого человека к стене, прошёл внутрь, продолжая говорить. – мне надо тут осмотреться.

Внутри дом выглядел очень уютно, возможно потому что заика поддерживал его в жилом виде, тем не менее кто-то другой навряд ли согласился бы там жить – дом явно пришлось бы снести и построить новый. «Так и укажу в объявлении», – подумал Петров, выходя оттуда.

***

– Да, там живёт наш заика, недавно поселился, – сказал батюшка Димитрий.

Он тоже приплыл вместе со всеми к заветной пещере, хотя раньше не участвовал в их детских похождениях. Зато был много о них наслышан.

– Посмотреть хоть, что у вас тут, – добавил он, когда выйдя из лодки они поднимались по скалистым выступам, теперь уже даже отдалённо не напоминавшим ступени.

Идти было не так просто и даже опасно, однако никто не думал об этом.

– Ему что, жить больше негде? – спросил у Димитрия Богдан.

Разумеется, речь шла всё о том же бедолаге, заикающимся до сих пор.

– В родительском его доме сёстры и брат живут, у них свои семьи, теснота, вот он и захотел уединиться, – отозвался батюшка. – а жить ему и вовсе не на что, каждое воскресенье возле церкви милостыню просит.

– Дают?

– А как же, кто сколько может – ведь все его знают, жалеют многие.

Такой жалости Петров не понимал и нахмурился, однако всё же дом принадлежал ему и он не боялся, что его станут осуждать, выгони он заику оттуда.

– Что его жалеть, – сказал предусмотрительно. – и не такие неудачники нормально в жизни устраиваются.

Все промолчали на его столь холодное замечание.

Тем временем они добрались уже до заветной пещеры… Замерли и не узнали это место.

– С другого берега и не видно было, как тут всё стало, – неловко пробормотал Лёлик.

Серж подошёл совсем близко туда, где когда-то находился вход – теперь он был завален огромными камнями. Один из них он толкнул, но не смог сдвинуть.

– Интересно, кто это сделал? – задумчиво проговорил Богдан.

– Ясно кто – наш заика, – тотчас сердито выпалил Петров. – он разозлился на нас тогда, когда мы прогнали его отсюда. Но мы закончили школу и уехали, а он остался, вот и постарался замуровать свою тайну.

– Нашу тайну, – робко поправил Лёлик.

Петров кивнул.

– А мне так прямо интересно снова оказаться внутри, – вздохнул с сожалением Серж.

– Ну да, и ещё раз попробовать дождаться, когда луч солнца коснётся красного шара, – добавил мечтательно Владик.

Усмехнувшись про себя, Петров подумал, что товарищи его не особенно повзрослели.

Окинул их дерзким взглядом, в котором блеснули задорные огоньки. Впрочем, он всегда знал, что неудачниками и разными дураками очень удобно пользоваться и можно делать это бесконечно часто, потому что никогда они не заподозрят подвоха.

– Вот что, ребята, – сказал он тогда, сделав весьма серьёзное выражение лица. – у меня есть для вас работа на ближайшие дни.

Снова окинул их взглядом и обрадовался, заметив, как оживились их лица – халяву и халтуру такие, как они, явно любили, так что он понимал, как прочно можно поддеть их на крючок.

– А что делать надо? – спросил тогда Владик.

Он был по виду самым работящим из всех и наверняка привык к тяжёлой работе, все эти годы работая где-нибудь на заводе, и руки у него были грубые и большие – изучающе посмотрев на них, Петров отвернулся, но решил обратиться со своим предложением в первую очередь к нему.

– Завал этот надо разобрать, – сказал он.

Владик в самом деле обрадованно кивнул.

– Я уеду на некоторое время, – продолжал Петров. – а когда вернусь, мы вместе войдём внутрь и посмотрим, что там осталось от нашего портала.

Остальные посмотрели на этих двоих как-то скептически, но возможность заработать, особенно не напрягаясь, прельщала их весьма, поэтому не смотря на то, что они были уже взрослыми дядьками, волнующее приключение из их детства всколыхнуло что-то в глубине уже давно повзрослевших сердец.

– Ещё надо выгнать из моего дома заику, – добавил Петров. – он же не бездомный в конце концов. Пусть возвращается к своей родне.

От такого его распоряжения батюшка Димитрий нахмурился. Однако Петров умел лишь одним беглым взглядом распознавать эмоции других людей – научился этому за годы напряжённого общения.

– Каждому своё, – сказал он философски, не намереваясь тем не менее перед ним оправдываться.

Батюшка кивнул.

– А сам-то где сегодня ночевать будешь? – спросил он. – не уедешь ведь прямо немедленно.

Это Петров действительно не предусмотрел, теперь только сообразил, что в их деревеньке никакого новомодного отеля до сих пор не построили. Окинул взглядом своих товарищей, но они смутились и принялись беспокойно переглядываться.

– В своём доме мне точно не переночевать, – подчёркнуто иронично проговорил он. – остаётся только в лесу.

– Мы бы позвали к себе, да сами в гостях, – извиняющимся тоном сказал Лёлик.

Впрочем, Петров это знал – Лёлик и Владик приехали навестить родню, Серж привёз детвору на каникулы, Богдан всего лишь ехал мимо со своими иконами.

– Тебе ведь тоже негде остановиться, – обратился тем временем батюшка Димитрий и к Богдану.

Тот кивнул.

– Вот и пойдёмте вдвоём ко мне, – продолжал он.

– Прямо в храме что ли ночевать будем? – усмехнулся Петров.

– Ну, нет конечно, – возразил тот. – у меня дом поблизости, а в храме есть подсобное помещение для сторожа, только сторожа у нас нет, люди все свои, да и кто в храм с дурными помыслами полезет. В общем, можно там расположиться.

Рассудив, что это вполне приемлемый вариант, и прикинув, что на рассвете он всё равно покинет деревню, Петров согласился.

Вместе с ним охотно согласился снова переночевать там и Богдан. Уезжать так сразу он тоже не хотел, думал ещё остаться на какое-то время здесь и помочь разобрать завал возле пещеры. При этом для себя решил держаться в стороне от остальных, когда те отправятся выгонять заику из петровского дома – ему было жаль бедолагу и очень часто он вспоминал, как в детстве они выгнали его из пещеры. «Нельзя же выгонять человека всё время и отовсюду», – рассуждал при этом, но вслух свои мысли не говорил… Возможно батюшка Димитрий почувствовал это его добродушие, иначе не стал бы предлагать ночлег – ведь плохой человек никогда не принесёт иконы в храм. В лучшем случае, если они ему не нужны – продаст их.

***

В маленьком закутке, куда привёл их батюшка, были постелены настоящие старинные деревенские половики и даже стоял медный самовар.

– Пить из него будем? – иронически спросил Петров.

– Нет, это для красоты, – ответил Димитрий.

Такой его ответ прозвучал хоть и кротко, но с намерением напрочь развеять дальнейшее желание иронизировать. Однако Петров был слишком циничным – жизнь сделала его таковым, так что уловив кротость собеседника, он никак не хотел поддаться ей.

Потом сели ужинать. Еда была скромная, но вполне сытная: варёная картошка и немного мяса, салат из свежих огурцов и пирог, который почему-то был холодным.