– Что ты хочешь выгадать на этот раз?

Сет по-прежнему оставался в тенях и ответил с абсолютным спокойствием.

– Вы же с моим племянником сами предположили, где может быть то, что мы ищем, – третья недостающая деталь.

Ифе сразу поняла, что речь шла о копье Анхура. Грешный бог скользнул внимательным взглядом по приговорённому разбойнику. «Верно… Не стоит ему ни о чём знать», – хоть по каким-то вопросам аментет ещё могла соглашаться с Сетом.

Бог махнул рукой в сторону Шани и Одайона. Их окутало алое сияние, и Атсу бросился в сторону сестры, но замер, не в силах пройти через возникший барьер.

– Ты что творишь?! – взревел вор.

– Нам нужно поговорить. Во всё и так замешано слишком много лишних ушей, – резко ответил Сет. – Они просто подождут за завесой, ничего не слыша.

– Хорошо. Так действительно будет лучше, – согласился Анубис.

– Но…

Вор осекся, принимая решение богов. «Мы будем говорить о возрождении. Но это не коснётся Шани», – поняла Ифе. Терзание Атсу было более чем логичным, однако после всего пережитого мысль о собственном возвращении в мир смертных куда больше занимала её разум.

Анубис внимательно посмотрел на Ифе.

– Мы действительно пришли, чтобы вернуть тебя к жизни.

– Почему? – прошептала она.

– Я бы сам хотел знать точный ответ. Но нити мироздания сплелись слишком туго.

Девушка непонимающе смотрела на бога.

– Видимо, ты – один из узелков, за который нужно потянуть, чтобы полотно вновь стало гладким.

– Да ответьте вы уже прямо хоть на один вопрос! – не выдержала она, срываясь на крик.

Ифе махнула в сторону Сета.

– Он убил меня! А теперь вы все вместе приходите сюда, говоря, что мне нужно просто коснуться волос, чтобы вернуться в мир смертных! И Сет внезапно требует не спешить с этим! – аментет прижала руки к груди, умоляюще глядя на Анубиса. – Мне просто нужна правда. Прямая, без божественных иносказаний!

Кейфл прочистил горло, чтобы начать говорить, но его опередил грешный бог. Тот, чей голос Ифе хотела слышать меньше всего.

– Ты действительно можешь вернуться в мир смертных, коснувшись пряди своих волос, – он ухмыльнулся одними губами. – Только вот кто тебя там защитит? От чудовищ и, что важнее, от того, кто ими управляет.

– Мы ведь вернёмся все вместе, – возразил Атсу.

– Нет. Сначала нам нужно добыть копьё Анхура, – напомнил Сет.

– Если смертный в руки его возьмёт, станет воином, которого нельзя победить. А коли бог – лишится силы… – Кейфл, наконец, понял, к чему вёл бог. – Мы нужны вам здесь.

– Вот именно.

– Постойте, копьё Анхура в Дуате? – Ифе пошатнулась, опускаясь на корточки и сжимая голову руками.

– Если наша с хекау догадка верна, то оно должно быть в самом Зале Судилища, – ответил Анубис. – Боюсь, ты прав, Сетх. Без нас грешники не пройдут до последних врат, а отправлять двоих из них обратно в Та-Кемет – опасно. Защита, что я поставил над телами в Инпуте, разрушится с их перемещением.

Ифе не хотела слушать. Жизнь снова была так близко и так далеко.

– Во имя хека, – пробормотал принц. «Конечно, это было очевидно, но я думал о другом, когда мы с Атсу убивали себя».

Аментет сдавленно произнесла:

– Значит, мы пока должны быть в Дуате, чтобы найти копьё.

– Да, – ровный бесстрастный ответ Карателя, как всегда.

Прощение Осириса, ради которого был затеян весь путь, казалось, только отдалялось с каждым шагом. «Если я вернусь в мир смертных одна, то не выживу». Ифе уже намного больше знала о жизни, чем в момент прошлого возрождения, и оттого отчётливо понимала, что одной шансов найти свой путь в Та-Кемет у неё не было, да и не оставила бы она в Дуате тех, кто ей дорог. «Анубис, кажется, окончательно уверовал в план поиска артефактов». Хоть это успокаивало.

– Что будешь делать с душами, племянник? – спросил Сет.

Анубис окинул взглядом Шани и Одайона, напряжённо глядевших на богов и смертных из-за алого барьера.

– Если тронете Шани… – начал было Атсу.

– То что? – холодно уточнил Каратель.

«Ничего. Я ничего не могу сделать с богом», – понимал вор.

– Прошу, пощадите, – взмолился он.

– Так-то лучше. Не бросай угрозы, которые не можешь исполнить.

За Одайона больше никто не просил. Ифе замерла, вновь ожидая решения Анубиса, который кивнул Сету, чтобы тот снял барьер.

– Что нас ждёт? – быстро спросила Шани.

– Разумеется, небытие.

– Каратель, пожалуйста… – шептал Атсу.

Но бог даже не взглянул на него, обращаясь к приговорённым душам.

– Я дам вам время примириться с собой, вспомнить всё, что было. Когда я приду за вами, будьте готовы, что больше промедления не будет.

Шани задрожала, явно силясь сдержать слёзы. Глаза Анубиса вновь загорелись зелёным, и она зажмурилась, готовая к любому исходу. Но из зала первым исчез Одайон.

– Что?.. – девушка удивлённо огляделась.

– Душу этого смертного я запер в комнате до тех пор, пока я за ним не приду, – пояснил Каратель. – Твои покои закрыты не будут.

– Чтобы я могла проститься с Атсу?

Ухмылка скользнула по тонким губам бога.

– Данным временем ты вольна распорядиться, как хочешь. Мой дворец… – он обвёл рукой пространство вокруг, – расположен вдали от врат, но и тут есть приток Хапи, который может привести сразу к шестому сепату Дуата.

– Вы… Вы говорите, что я могу?..

Атсу, Кейфл и Ифе смотрели на Анубиса в таком же шоке, как Шани. «Он даёт ей возможность сбежать! Почему?..» – думала Ифе.

«Почему я это делаю?» – задавался схожим вопросом Каратель. Возможно, ответом был страх, который он познал совсем недавно. «Как поступила бы эта Шани в пустыне на месте грешной аментет? Что, если бы она тоже призвала меня, рискуя собой, но спасая мирный город поблизости?» Почему-то Анубису казалось, что душа девушки действительно могла так поступить. В отличие от того же Одайона. «Сравнения, контрасты… Можно ли вершить правосудие одинаково для таких разных душ?» Он не знал ответ. И терзался тем, что раньше даже не задавался подобными вопросами.

Анубис резко выдохнул. Шани исчезла из зала вслед за Одайоном. Атсу потянулся руками вперёд, словно пытаясь ухватиться за сестру, но ничего не смог сделать.

– Где она?! – закричал он.

– Я покажу тебе, – пообещал Каратель. – После того, как мы завершим разговор.

Сет шагнул из тени ближе к Ифе. Девушка отшатнулась, чувствуя, как от резкого движения в голове загудело. Обморок, подгоняемый жаждой, голодом и усталостью, стал ещё ближе.

– Ифе, позволь поговорить с тобой наедине, – мягко попросил бог.

«Наедине». Кинжал, боль, холод. Всё вернулось в мысли, и аментет схватилась за живот, где, конечно, не было никакой раны. «Он здесь, в Дуате. Анубис, Кейфл и Атсу стоят рядом, как ни в чём не бывало. Значит ли это, что им он объяснил свой поступок? Нужны ли мне объяснения?»

«Нет».

Она могла понять многое. Разницу между взглядами на мир богов и смертных, необходимые деяния, которых не избежать. Действительно многое. Но внезапный нож, лишивший столь желанной жизни, Ифе понимать не хотела.

– Нет. Наедине я с ним не останусь, – она говорила даже не Сету, боясь посмотреть ему в глаза.

– Объяснись так, Сетх, – велел Анубис.

– Что ж, я тебя понял, аментет, – ответил грешный бог.

Ни горечи, ни раскаяния… В его голосе не было ни одной эмоции. Такую роль он умел играть слишком хорошо.

Но Ифе уже не могла оценить его игру, ведь зал дворца Анубиса накренился перед её глазами.

Осирис стоял у высокого арочного окна, за которым открывался вид на необъятные земли Дуата. Он задумчиво осматривал свои владения, и между его ладонями, сложенными в обманчиво-спокойном жесте, то и дело мелькали разноцветные всполохи божественной силы.

Услышав приближающиеся шаги, Царь Богов поспешно развеял их. Будь на его месте смертный, сторонний наблюдатель мог бы решить, что он пытается скрыть волнение или раздражение. Но, конечно, подобные чувства не могли терзать Осириса: по крайней мере, он умело убедил в этом и богов, и смертных.