Шани плакала. Её взгляд был прикован к Атсу. И вор, наконец, заметил, кто явился вместе с Ифе.

– Ш-шани, – он задохнулся, хватаясь за грудь.

– Брат?..

Атсу потянулся дрожащей рукой к Анубису, привлекая его внимание, – отвести взгляд от сестры он не решался, боясь снова потерять её.

– Каратель, как это возможно… Вы… Это вы сделали?

– Нет, смертный. Сет лишь перенёс сюда Ифе, захватив в придачу души, что были рядом с ней.

– Так было проще, чем аккуратно выбирать одну цель, – пожал плечами грешный бог, всё ещё скрывающийся в тенях колонн.

– Души… – прошептал Атсу. – Конечно, души. Не живые…

Вор не смотрел на Одайона. Только на Шани. Девушка медленно двинулась вперёд, и брат пошёл к ней навстречу. Путь по залу казался им бесконечным, но в конце концов маленькие девичьи ладошки оказались в мозолистых смуглых руках.

– Я думал, что никогда больше тебя не увижу, – Атсу не мог говорить, он скорее выдыхал слова.

– Я тоже… Атсу!

Имя, произнесённое родным голосом, по которому мужчина так скучал, сломало всю неуверенность и все страхи. Атсу обнял сестру, отрывая её от пола, прижимая к груди, как во времена, когда она была маленькой. Воспоминания, что они делили, тёплые слова, прикосновения… Прошлое, в котором Шани была жива. Всё вернулось.

– Я так скучал, – признался вор.

Шани не могла ответить, всхлипывая в объятиях брата.

Ифе смотрела на них, чувствуя, как сама плачет. Если бы время обратилось вспять, она по собственной воле умерла бы, прошла весь путь заново, лишь бы увидеть воссоединение брата и сестры.

Не прерывая встречу двух душ, Анубис взглянул на Одайона. Аментет тоже перевела на него взгляд, замечая, что мужчина вздрогнул от страха.

– Неожиданно, – пробормотал он, видимо, сам удивившись реакции своего тела.

– Под взглядом Карателя грешников охватывает страх, – привычно объяснил бог. – Каков твой грех, смертный?

– Одайон, – выплюнул Кейфл, глядя на разбойника.

– О, ты запомнил моё имя! Как лестно, – ухмыльнулся тот.

– Хекау, поясни, – потребовал Анубис.

– Это разбойник, что напал на нас в Белой пустыне. Напал на Ифе. Он был убит там же.

Анубис посмотрел на Одайона внимательней, заставляя его вздрогнуть от неконтролируемого страха.

– Твоя душа грешна, – сообщил бог. – Ты не дошёл до суда Царя, чтобы принять свою судьбу, а посему, как Каратель Осириса, я сам вынесу тебе приговор. Думаю, ты знаешь, какой.

Одайон лишь закатил глаза.

– Небытие. Ничего нового.

Вокруг Анубиса взвились зелёные нити силы Дуата.

Ифе в ужасе смотрела на них. «Небытие». Как же ей надоело это слово. Как страшно было смотреть на душу, приговорённую к нему. Быть может, аментет могла возразить, остановить казнь, но она слишком хорошо помнила серый шатёр, издёвки и самое первое нападение Одайона – ещё в пустыне Та-Кемет. Какое бы добро ни скрывалось в сердце Ифе, его не хватало на милосердие для этого мужчины.

И всё же она вздохнула с облегчением, услышав звонкий голос Шани, раздавшийся в зале.

– Остановитесь!

Вырвавшись из объятий Атсу, маа-херу встала перед Одайоном, загораживая его от сияющего зелёным взора Карателя.

– Отойди, – холодно приказал бог. – Законы Дуата нерушимы.

– Нет, – покачала головой Шани. – Поймите нас. Мы только что избежали небытия, причём, не раз. Кем бы ни был этот человек, что бы ни совершил, он прошёл этот путь с нами. Пожалуйста… Отсрочьте кару, хотя бы на этот миг встречи. Не рушьте нашу надежду.

Несмотря на слова Шани, Анубис по-прежнему не отпускал силу, которой светились его глаза. Но холод Дуата не устремлялся к Одайону. Возможно, ещё несколько мгновений, и Каратель принял бы собственное решение, но разбойник тоже не собирался молча следить за исходом своей судьбы.

– Да я, в общем-то, не против получить то, что причитается, – заявил он с показной беспечностью. – Но если уж карать, то всех грешников.

Одайон задумчиво посмотрел на Шани, ставшую преградой между ним и небытием.

– С Ифе всё сложно – это я уже понял. Раз сами боги спасли её от стража третьих врат, – продолжил он. – Но маа-херу Шани, пытавшаяся провести на Поля Иалу души, не заслужившие этого, тоже стоит покарать. Таков ведь закон.

Ровно на миг в зале повисла тишина. А затем Атсу быстро шагнул вперёд, загораживая собой сестру.

– Шани не место в небытии. Оно только для таких грешников, как ты.

Кейфл тоже подошёл к другу.

– Ты пытаешься очернить другую душу, лишь бы не получать кару одному, – вздёрнув бровь, он смерил Одайона высокомерным взглядом. – Это ли не доказательство греховности?

Ифе в ужасе смотрела на Одайона, не понимая, как он мог подставить Шани. Подставить душу, которая готова была проводить его в вечность без тревог и забот на Полях Иалу, которая встала между ним и карой Анубиса.

– Нет… Нет, Шани не заслуживает небытия! Это невозможно! – воскликнула она, становясь рядом с Кейфлом и Атсу, дополняя живой щит.

«Это подло. Он поступил подло». Взглянув на Шани, Ифе с удивлением поняла, что она была абсолютно спокойна.

– Атсу, не надо, – девушка положила ладонь на плечо брата.

– Всё будет хорошо. Я всё решу, – хмуро процедил вор.

Грустная, но мягкая ухмылка коснулась губ маа-херу.

– Ты не изменился, да? Хочешь защищать, не думая о последствиях для себя.

– Нет, я…

Шани обошла Атсу, чтобы приблизиться к Одайону. Когда вор попытался схватить её за руку, девушка ловко увернулась.

– Что ты делаешь? – прошептал мужчина.

– Принимаю то, что суждено, – спокойно ответила она. – Помнишь, ты скрывал от меня свой талант?

– О чём ты?

– О воровстве. Я не слепая, брат. Никогда не была слепой.

Атсу прикрыл глаза, сжав руки в кулаки.

– Ты знала…

– Конечно. Но ты беспокоился о моей праведности. А в конце концов, на Полях Иалу, я стала твоим отражением.

– Я не понимаю, – боль и раскаяние в глазах вора сложно было описать словами.

– Небытие – это то, куда должна попасть моя душа. Рано или поздно. Вот, что важно.

Ифе видела, что Атсу хотел возразить, но новая улыбка Шани остановила его. Маа-херу перевела взгляд на Анубиса, раскинув руки в стороны.

– Я готова, Князь Суда.

«Князь Суда… – какая-то часть сознания аментет была даже способна удивиться подобному обращению. – Лишь раз я слышала, чтобы так называли Карателя. Очень давно, на Полях, от одной из душ».

– Ты не боишься меня, – задумчиво произнёс Анубис.

– Нет. Вы неизбежны. Бояться неизбежного – глупо.

Ифе вспомнила, как проявлялся истинный грех – страхом перед Анубисом. Это доказывала реакция тела Одайона под его взглядом. Да и сама аментет испытывала это чувство в лавке Мив при первой встрече с ним. «Если Шани не боится… Грешна ли она?»

Должно быть, Анубис задавался тем же вопросом, ведь зелёное сияние ненадолго покинуло его глаза.

Прежде, чем он хоть что-то сказал, в зале раздался голос Кейфла.

– Мы здесь вовсе не за этим! – он раскрыл ладонь, на которой лежала прядь волос Ифе, и обратился к Анубису жёстким тоном, как равный. – Вы сказали, что для возвращения Ифе нужно, чтобы она коснулась этой пряди. Во избежание потерь и очередных поводов для ненависти друг к другу, не лучше ли будет привести план в исполнение немедленно?

– Ты предлагаешь мне закрыть глаза на грехи в царстве самого Осириса, хекау? – пугающе-спокойно уточнил Каратель.

– Я лишь предлагаю сделать то, зачем мы прибыли сюда.

Ифе смотрела на прядь своих волос с непониманием и тревогой. «Мне нужно лишь коснуться… И я оживу?..» Мысль о правосудии Анубиса, что должно было вот-вот свершиться, осталась где-то на задворках сознания. Девушка сделала неосознанный шаг вперёд, протягивая руку к своей жизни.

– А вот спешить не надо.

Голос Сета ударил почти так же болезненно, как кинжал, который он вонзил ей в тело. Опять лишал надежды.

Кейфл резко обернулся к грешному богу.