– Я редко такое здесь позволяю, – сказала Архела. – Слишком громко. Но сегодня немного послушаем. Только слушай внимательно, всем своим существом. Не пытайся запомнить мелодию, разобраться в звучании разных инструментов. Просто растворяйся в музыке. Поняла?

– Думаю, да.

В одиночестве играя на виеле, просто потому, что просила душа, а не для того, чтобы изучить сложные гаммы, Эни именно это и делала – сливалась воедино со звуками, исчезала в них.

Эвендины закончили настройку и заиграли. Сначала зазвучала одна виела, потом к ней присоединились еще две, один за другим вступили другие инструменты. Мелодия была нежной, то ровной, то как будто немного грустной. Эни вслушивалась в нее и чувствовала себя очень спокойной, но вскоре звуки сменились тревожными перепадами и стали прерывистыми и резкими, заставляющими думать о бессильной злости; они резали изнутри, словно нож, и горное эхо делало их еще резче и болезненнее. Через минуту музыка стала жесткой и грозной, как боевой марш, и наконец – снова нежной, грустной и безусловно красивой. Эни не заметила, как по ее щекам потекли слезы, хотя она не смогла бы объяснить, почему.

Музыка незаметно затихла. Эвендины внизу принялись спокойно переговариваться – они делали друг другу замечания и посмеивались, словно не исполнили только что грандиозный концерт перед магистром, а просто сыграли ради забавы.

– И как? – спросила Архела.

– Потрясающе красиво, – Эни вытерла слезы.

– Предвечные. Это и так понятно по твоим рыданиям. Твои ощущения – я о них спрашиваю.

– Ощущения?

– Да. Или ты слушала только ушами? Я, кажется, сказала тебе раствориться в музыке.

Эни не была уверена, о том ли спрашивает Архела, но рассказала, что чувствовала: как некоторые части неприятно царапали по душе, как пугал марш и, в то же время, как хотелось взять эту силу под контроль, возглавить ход невидимой армии; с каким облегчением воспринялась нежная грусть, что была в конце.

– Хорошо, – Архела удовлетворенно кивнула. – Сможешь повторить?

– Ну… – Эни растерялась, она, как ей и было сказано, не пыталась запомнить мелодию. – Точно так – конечно, нет. Но я запомнила настроение и, возможно, получится что-то похожее. То есть, я не смогу в точности так сыграть звуки, но могу передать настроение. Только я не стану этого делать.

– Почему?

Эни стоило немалых трудов рассказать, что в последний раз, когда она попыталась поделиться своим настроением, все в Предгорье благодаря ее магии узнали, что Диос – Двуликий, хотя он просил держать это в тайне. Архела, выслушав ее, фыркнула.

– Тоже мне проблема. Ты просто еще не умела как следует контролировать магию. Те, кто сейчас играл – они же тоже ее использовали, просто в меру. Чтобы передать то, что они хотели передать. Впрочем, мне и не нужно, чтобы ты играла на виеле. Суть в том, чтобы использовать услышанное, играя на воздушных струнах.

Раздался обрывок протяжной мелодии, потом еще один. Эвендины внизу спорили – наверняка о том, как правильней исполнять определенные моменты.

Архела, не обращая на них внимания, продолжила:

– Учить тебя толком больше нечему. Основы ты знаешь, дальше поможет только опыт. В том, что касается музыки, у тебя его безбожно мало, а это для тебя критично – магию воздушных струн именно так и развивают – звуками, их сплетениями, умениями вычленять, понимать и преображать. Сейчас ты услышала что-то новое – услышала и поняла, а значит, сможешь использовать. Не так важно выбрать нужные струны, как правильно на них сыграть. Например, выберешь струны воздуха, движения, света и воды. Результат будет. Но если сыграешь на них что-то похожее на, как ты назвала его, марш, удивишься, насколько лучше получится. Сметешь людей подчистую.

При одной этой мысли к горлу Эни подступила тошнота.

– Ничего подобного я не собираюсь… Но подожди, что значит – нечему учить? Лардана даже ни разу не разрешила мне использовать воздушные струны!

– И правильно, – усмехнулась Архела. – Тебе было необходимо обучиться с нуля, простейшим вещам, которые умеет даже ребенок, и развить их до определенного уровня. Обучить тебя магии воздушных струн Лардана не сможет – она же ей не владеет. Я тоже не владею, а единственную подсказку, которая мне известна, я дала тебе только что.

– А кто владеет? – не сдавалась Эни. – Не может же быть, что только я.

Архела вздохнула и подняла руку над балюстрадой. Музыканты заметили этот сигнал и с сожалением отложили инструменты.

– Красиво, конечно, но тут – очень громко, мешает другим работать… – пробормотала Архела. – Ничего такого уж особенного в тебе, Эндара, нет. Просто способности к такой магии не очень распространены. Я знала одиннадцать Струнных, не считая тебя. К сожалению, большинство убили люди, кого-то во время битвы за Фарадон, кого-то уже после… Двое умерли сами – они уже были достаточно стары. Один из них, к слову, был твоим прадедом.

– И нет никаких книг? – в отчаянии спросила Эни. – Как такое может быть?

– Спроси у Дориана и его прихвостней. Мы чудом спаслись от бойни, наши библиотеки сгорели, как и многое другое. Когда видишь, как пытаются заживо сжечь твоих близких, о спасении книг как-то не думаешь.

У Эни опустились руки. Она не зря прибыла на Тоа-Дин – хотя бы потому, что встретилась с Архелой и худо-бедно приручила магию, наполняющую ее кровь, научилась лучше ее использовать и понимать. Но этого явно было недостаточно. Диос все время повторял, как важны воздушные струны, и ясно, почему: можно привлечь достаточно эвендинов, однако именно такой силы, а ее можно применять очень по-разному, так просто не найти. Отправляясь сюда, Эни воображала, что сможет полностью овладеть струнами, возможно, даже узнать, как одной мелодией сразить всю армию Готтрана, но увы.

– Ладно, не печалься, – сказала Архела, и в ее голосе прозвучало редкое для нее сочувствие. – Во-первых, как я и сказала, опыт тебе поможет. Слушай все, экспериментируй со звуками на своей виеле. Во-вторых, после того, как ты овладела основами магии, должно получаться лучше. В-третьих… Возможно, все-таки есть кое-кто, кто мог бы тебя кое-чему научить.

– Кто? – встрепенулась Эни. – Кто-то еще жив? Из тех, кого ты знала.

– Ну… Можно и так сказать. – Архела нахмурилась. – Не больно мне хочется отпускать тебя туда. Разумом хочется, а душой нет. Опасно.

– Я пойду, – сразу решила Эни. – Пойду. Где этот эвендин?

Архела улыбнулась, и в ее улыбке засквозило что-то недоброе.

– Пешком не дойдешь.

– Тогда как? Он в Фарадоне?

– Нет. Ты когда-нибудь слышала про Эла-Им?

С полминуты Эни лихорадочно пыталась вспомнить, о чем речь. Слово было смутно знакомым. Неужели она упустила что-то из сказанного Ларданой? Нет, точно нет. Что-то такое встретилось ей в сборнике легенд, прочитанном в Предгорье. Она тогда еще удивилась, потому что ее подруга Лирди, от которой она знала все эти сказания, никогда не упоминала ничего подобного.

– Остров, – наконец вспомнила Эни. – Это остров далеко за Тоа-Дином. Место, куда отправляются мертвые. Место, где…

Она оборвала себя на полуслове, внезапно осознав, что говорит.

Архела продолжала смотреть на нее с недоброй улыбкой, замершей на тонких губах.

– Не нравится мне эта идея, – пробурчал Гильем.

Родрик с трудом удержал при себе хлесткое выражение. Эти слова за последние дни он слышал не раз и не два. Даже Диос вздохнул:

– Мы поняли, Гильем. Если мы признаем, что нам это тоже не нравится, тебе станет легче?

Вместо ответа Гильем выругался, споткнувшись о корягу. Легче бы ему стало только в том случае, если бы Диос признал: глупо верить Родрику, и еще глупее – соглашаться на условия мятежников, а значит, самое разумное, что можно сделать – повернуть назад и рассчитывать исключительно на свои силы, как они изначально и собирались.

Однако Диос сразу дал понять: он согласен на предложение Родрика, а уж идти Гильему с ним или нет – его воля. Но такого вопроса перед Гильемом даже не стояло. Будь Диос хоть тысячу раз посланником Предвечных, отпустить его одного на встречу с мятежниками? Ни за что.