Теперь я словно другой человек. Словно все, что происходило до вчерашнего вечера, происходило с кем-то другим, и отныне я пытаюсь войти в жизнь этого нового человека и понять, как в ней ориентироваться.

Кампус представляет собой обычную студенческую суету. Люди переговариваются между собой по всему двору, кто-то проносится мимо меня на скейтборде, смеясь и направляясь к другой группе студентов.

Секунду я просто стою на мощеной дорожке, щурясь от яркого солнечного света. У меня такое чувство, будто я тут первый день, и мне приходится заставить себя вспомнить, какой сегодня день и на какие занятия нужно идти.

– Привет, Уиллоу!

Голос вырывает меня из мыслей, и я поворачиваю голову. Ко мне направляется Колин Деври́. У него добродушная улыбка на лице, и в любой другой день при виде него мое сердце, вероятно, забилось бы быстрее. Колин красив в классическом смысле этого слова. Светлые волосы песочного цвета падают ему на лоб, и он отбрасывает их со своих ясных голубых глаз, когда останавливается передо мной.

– Привет, Колин. – Мой голос звучит хрипло и как-то странно для моих ушей, и мне интересно, звучит ли он так же для него. – Как дела?

– Да так. Все по-старому. – Он пожимает плечами. – Слушай, хотел спросить, ты уже разобралась с заданием, которое задал нам Фаулер?

Я с трудом припоминаю, о каком задании он говорит, но все равно качаю головой.

– Эм, нет. Еще нет. А ты?

– Да, я уже начал. Я просто не совсем понимаю, чего Фаулер ждет в качестве ответа. – Колин корчит гримасу. – В любом случае, дай мне знать, как закончишь. Может, обменяемся впечатлениями, прежде чем сдадим работы, окей?

– А, конечно. – Я киваю, пытаясь изобразить на лице убедительную улыбку. – Было бы здорово.

– Круто. Ну, увидимся.

Он снова улыбается мне, затем поворачивается и направляется через двор к нескольким своим друзьям, которые тусуются неподалеку. Я смотрю ему вслед, а затем заставляю себя двинуться с места.

Колин намного популярнее меня, и он один из немногих людей в кампусе, кто не последовал примеру Эйприл, то есть не стал задирать меня или же полностью игнорировать. Мы никогда по-настоящему не тусили вместе, но он несколько раз просил меня позаниматься с ним, и обычно подобный утренний разговор с ним приводил меня в хорошее настроение на весь день.

Но ничто не способно пробиться сквозь эфемерное облако тревоги, которое, кажется, следует за мной по всему кампусу, словно темная дымка. Оно цепляется за меня, пока я на занятиях слушаю профессора, бубнящего что-то себе под нос. Окутывает меня, заставляя мурашки стремительно носиться по моей коже. Преследует во дворе во время ланча, окружая так плотно, что я едва слышу, как Эйприл и ее свора подшучивают надо мной, проходя мимо.

Единственное, что на мгновение выводит меня из ступора, – это вид административного здания, мимо которого я прохожу по пути к автобусной остановке в конце учебного дня. Желудок пронзает острый укол беспокойства, разрубая узел, завязавшийся где-то внизу живота. Я должна заплатить за учебу в ближайшее время, но я до сих пор не знаю, как получить деньги. Предполагалось, что ответом на этот вопрос станет продажа моей девственности, но поскольку мужчина, который должен был заплатить за нее, мертв, это уже не сработает.

И теперь я понятия не имею, что делать и как достать деньги.

Я сижу на заднем сиденье автобуса по дороге на работу, опустив голову, и мои длинные светлые волосы падают на лицо, словно занавес, закрывая все остальное. Я выхожу на остановке и проделываю остаток пути до «Сапфира» пешком, как и каждый день. При мысли о возвращении в клуб после произошедшего у меня скручиваются внутренности.

Часть меня – на самом деле, огромная часть – хочет оказаться больной и не иметь сегодня дела ни с Карлом, ни с кем‐либо еще, но я знаю, что лучше всего просто продолжать жить своей жизнью, как будто ничего не произошло.

Так что, добравшись до клуба, я делаю глубокий вдох и захожу внутрь.

– Уиллоу!

Карл выкрикивает мое имя, как только я переступаю порог. Я подпрыгиваю от звука его громкого голоса, прижимаю руку к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, и бросаю на него взгляд. Не понимаю, почему он здесь, в зале. Его довольно редко можно увидеть за пределами его кабинета.

Несколько посетителей, сидящих за столиками, поглощены своими напитками, поэтому едва ли обращают на меня внимание, когда я направляюсь туда, где стоит Карл, скрестив руки на груди.

– Мой кабинет, – говорит он, указывая большим пальцем на меня, когда я подхожу. – Сейчас же.

– Хорошо.

Сердце начинает биться быстрее. Я следую за ним, волосы на шее встают дыбом. Чего он хочет?

Войдя в кабинет, Карл резко закрывает дверь и опускается в кресло за столом. Когда он смотрит на меня, его глаза сужаются. Он ничего не говорит, просто выжидающе смотрит на меня, словно ждет, что я заговорю.

Когда я этого не делаю, он фыркает, наклоняется вперед и кладет локти на стол.

– Что, черт возьми, случилось?

Ощущение, словно по моей коже ползают муравьи, усиливается.

– Я… эм, я не…

– Судя по всему, прошлой ночью бордель сгорел дотла, – перебивает он. – Вся эта чертова халупа была в дыму.

Мои глаза расширяются, дыхание застывает в легких. Проклятье. Наверное, это случилось после того, как я убежала. Может, это был несчастный случай или…

Нет.

Это не был несчастный случай. Это сделали те трое, что убили русского парня. Должно быть, они сожгли бордель, чтобы замести следы.

– Жизель погибла при пожаре, – продолжает Карл, и я не могу сказать, искренне ли он расстроен из-за этого события или нет. У меня не сложилось впечатления, будто они были близкими друзьями – скорее, деловыми партнерами, которым не хотелось таковыми быть.

Он поднимает брови, явно требуя каких-то объяснений.

– Я ни о чем таком не знала, – говорю я, и у меня перехватывает горло. – Я… я пробыла там совсем недолго. Тот клиент, он… выгнал меня. Я ему не понравилась.

Это ложь лишь наполовину. Тот человек действительно был недоволен мной. Он достаточно ясно дал это понять, прежде чем все превратилось в хаос, и он был убит.

Карл, фыркнув, откидывается на спинку стула, медленно оглядывает меня с ног до головы, а затем качает головой.

– Думаю, этому не стоит удивляться.

Желудок сжимается. Конечно, Карл так думает. Он думает, что я фрик, так почему бы ему не поверить, что тот русский отправил меня восвояси, вместо того чтобы трахнуть, хотя и был готов заплатить больше денег за девственницу?

– Эй, – говорит босс, щелкая своими узловатыми пальцами. – Не зевай.

– Я не зеваю, – отвечаю я, сдерживая все, что еще хочу ему сказать.

– Держи свой рот на замке обо всем этом, слышишь меня? Мне не нужно, чтобы копы рыскали тут и задавали вопросы.

Он оглядывает офис, как будто за картотечным шкафом или чем-то еще может скрываться полицейский.

Я знаю, он просто не хочет, чтобы копы, если решат провести расследование, узнали, что он отправлял девушек в бордель. Но он не первый, кто просит меня сохранить в тайне то, что произошло прошлой ночью, поэтому я киваю.

– Конечно. Я ничего не скажу. Обещаю.

– Хорошо. – Карл удовлетворенно кивает. – А теперь за работу.

Я с облегчением покидаю его офис, даже если это значит, что мне придется надеть рабочую униформу, которую я так ненавижу. После вчерашней пробежки по улицам полуголой и босиком, от ношения этого откровенного платья у меня мурашки бегут по коже от дискомфорта, но я стараюсь не обращать на это внимания и сосредоточиться на работе.

Даже при всем том, что происходит вокруг, я не могу позволить, чтобы меня уволили.

Я проработала в «Сапфире» так долго, что теперь умею обслуживать столики на автопилоте, и это хорошо. Возможно, это не лучшее обслуживание, которое я когда-либо оказывала, но не важно. Люди все равно получают свои напитки.

Вечер идет, и в клубе становится все оживленнее. В какой-то момент появляется компания из семерых человек, и кажется, они что-то празднуют – то ли день рождения, то ли повышение по службе. Трудно сказать, поскольку они начали не здесь. Я наклоняюсь ближе, чтобы принять у них заказы, и тут чувствую у себя на заднице чью-то руку. Я вздрагиваю от неожиданности, нервничая больше, чем обычно, после того как прошлой ночью со мной столь грубо обошлись.