Ситуация изменилась год назад на турнире принцев, где Эдгар едва не добился победы. По чьему-то, очевидно, недоброму умыслу, слухи и сплетни о том, что молодой красавец практически живет, как со своей женой, что не было правдой, с собственной старой и страшной теткой, что тоже не было правдой, которая к тому же еще и покровительница Приюта, распространились среди всех благородных пяти королевств и стали чуть ли самой обсуждаемой темой. Над принцем начали чуть не в открытую подшучивать, чем вызывали у него сильнейшее раздражение, которое, как он сам был уверен, и стало главной причиной его поражения в финальном поединке с Анатором.

Впрочем, если бы Эдгар тогда был в состоянии спокойно думать, то он понял бы, что главной причиной такой популярности неприятных слухов о нем были его достоинства и полное нежелание обращать внимание на заигрывания многочисленных девушек. Изящная красота, которой он пошел в мать и которой разительно отличался от своих сводных медведеобразных братьев, и изысканные эльфийские манеры, выделявшие его даже на фоне, несомненно, хорошо, но не настолько, как он, воспитанных других принцев, делали его желанной добычей для юных и не очень представительниц прекрасного пола. А вот его пренебрежение ко всем их попыткам сближения злили и заставляли найти, желательно, позорную для объекта внимания причину, по которой этот самый объект на явное внимание не реагирует.

Единственная, с кем на протяжении многочисленных пиров и охот, сопровождавших турнир, Эдгар тогда мог с удовольствием общаться, была младшая принцесса Наймюра Кора, которая совсем не пыталась с ним заигрывать, но зато оказалась на удивление хорошо образованной и интересующейся всем на свете собеседницей.

Но куда хуже насмешек над самим принцем было то, что жертвой злословия стала и его мать. Люди вообще считали эльфов довольно распущенными. Причиной такого отношения было то, что они никогда не вступали в законные брачные отношения. В Эльфаре такой практики в принципе не было. Эльф и эльфийка могли решить пожить какое-то время вместе, создавая практически семью, а лет через сто, наскучив друг другу, расстаться, сохранив добрые отношения, потом выбрать себе других партнеров или решить еще лет сто передохнуть от семейных отношений. В общем, про Мелисину начали говорить, что это она своей эльфийской распущенностью подала пример сыну, и даже стали придумывать ей многочисленных любовников, передавая под «страшным» секретом абсолютно «достоверную» информацию, что королева Элторена держит у себя в подвале замка мужчин и даже, о ужас!, гномов, с которыми предается похоти. Особенно усердствовали, конечно, дамы, люто завидовавшие неувядающей красоте эльфийки, но не отставали и кавалеры, каждый второй из которых многое бы дал, чтобы хотя бы на час оказаться на месте такого мужчины или даже гнома.

Результатом все этого стало то, что Мелисина в резкой форме потребовала от сына немедленно прекратить свою позорную связь, столь сильно бьющую по престижу королевской семьи и всего королевства. Эдгар не менее резко отказал. Мать, привыкшая к безусловному послушанию, перешла к оскорблениям в адрес Амалии. Эдгар в ответ, прошелся по эльфийским традициям и не нашел ничего лучше, как поинтересоваться, уж не правдивость ли сплетен о королеве столь разозлили ее, и так ли уж хорош в постели гном, которого, как все уверены, она тайно держит в замке.

«Убирайся вон, мелкий мерзавец, - буквально прошипела тогда Эдгару мать. – И больше никогда не смей даже приближаться к моим покоям. Сегодня же переезжай на половину отца или куда хочешь. Вон!» - перейдя на крик, завершила она тот разговор.

На половину отца Эдгар не переехал, предпочтя занять небольшой домик, в котором раньше жила семья садовника, пока в замке был садовник, и вот уже год жил там, видя мать только издалека.

Думая об всем этом и вспоминая события последнего времени, Эдгар даже не заметил, как въехал в ворота замка.

К кому все-таки первому обратиться, размышляя он. Отец, если пребывает сейчас в благодушном настроении, может дать денег, но даже если даст, то явно недостаточно, так как больше у него просто нет. А мать…

Глава 17. Мелисина. Эдгар. Разговор.

Тут внезапно из задумчивости его вывел голос Бертольда.

- Ваше Высочество, - произнес, казалось, поджидавший его во дворе верный советник и помощник Мелисины. – Королева ждет вас в своих покоях.

Решив, что внезапное желание матери его увидеть, это хороший знак, Эдгар незамедлительно проследовал на ее половину и, приветливо кивнув любимой служанке королевы, открывшей перед ним дверь в приемные покои Мелисины, вошел и вежливо поклонился.

- Вы меня звали, матушка? - решил начать беседу так, будто и не было той уже почти годичной давности ссоры, Эдгар.

- Да, сын, - также, видимо, решив оставить ссору в прошлом, ответила Мелисина. – Есть важные новости, которые мне с тобой необходимо обсудить. Как тебе наймюрские принцессы? – неожиданно спросила она.

- Матушка, - ответил принц, понимая, куда клонит, его мать. – Норма и Гората, особенно старшая Норма, были среди тех, кто наиболее досаждал мне насмешками на том турнире, а вот Кора мне понравилась. Но не как невеста, - тут же поправился принц. – Она была еще слишком юна.

- Вот и хорошо, что хоть одна принцесса из этого семейства не вызывает у тебя отторжения, - удовлетворенно улыбнулась Мелисина. – Потому что через два месяца тебе предстоит на одной из них жениться. Нет. Не перебивая меня, - по своей привычке подняв правую руку вверх, прервала она готового уже что-то возразить Эдгара. – Если все получится так, как надо, то сможешь оставить себе свою Амалию. Сейчас ты кто? Никто. Третий принц в очереди на ставший при твоем отце убогим престол Элатора. А женившись на одной из трех дочерей Гэльфаса, ты сначала станешь наследником Наймюра, а потом и его королем. Понимаешь? Королем самого большого, богатого и сильного королевства континента.

- Но как это возможно? – задал вопрос Эдгар. – Ведь наследник Наймюра Анатор.

- Он умер, - торжествующе отмела его вопрос Мелисина. – Убит каким-то таинственным способом. И через два месяца Гэльфас проведет турнир принцев, победитель которого получит право выбрать себе в жены одну из его дочерей и станет наследником. Ты – лучший мечник, красив, образован, наконец – ты мой сын. И ты станешь королем Наймюра.- завершила она.

В голове у Эдгара воцарился настоящий вихрь из самых разных мыслей. Анатор мертв. Предстоящий турнир. Возможность стать королем Наймюра. Конечно, он понимал, что его будущее в Элаторе незавидно. Что его здесь ждет? В лучшем случае какой-нибудь нищий домен на границе с соседями и необходимость кланяться своему старшему брату, пусть и вызывавшему у него определенную симпатию, но настолько уступавшему Эдгару во всем, что подчиняться ему казалось просто оскорблением. А тут… Он станет королем, переведет в Наймюр Приют Амалии, сможет обеспечить будущее своему сыну-бастарду…

Ну, - требовательно поторопила его с ответом Мелисина. – Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что откажешься от такой возможности?

- Нет, матушка, - быстро ответил принц. – Конечно, я не откажусь. И сделаю все возможное, чтобы победить на предстоящем турнире. Но, - тут он замялся. – у меня к тебе будет сейчас одна просьба. Отнесись к ней, пожалуйста, благосклонно, - продолжил Эдгар, решив воспользоваться удачным моментом, чтобы попросить денег для Приюта Амалии.

- Можешь не продолжать. Догадываюсь, - прервала его королева. – Хочешь попросить денег для Ордена Милосердных? Точнее – для Амалии? - с усмешкой произнесла она и, увидев, как напряглось лицо сына, продолжила. – Не переживай. Я уже отдала приказ Бертольду доставить завтра в Приют пять тысяч лиров. Пока этого хватит. И не смотри на меня с таким удивлением. Да, я была против всей этой любовной истории, но Приют находится на попечении нашего королевства и то, что там небрежением твоего отца воцарилась нищета, может сильно ударить по престижу нашего королевства, что в преддверии предстоящего турнира нам совсем не нужно. Все. Иди и начинай готовиться к схватке за трон Наймюра. Я уже вызвала сюда Ловинуса, который завтра прибудет в замок с двумя своими лучшими учениками. Они займутся твоими тренировками, а то, боюсь, ты их в последнее время запустил, - с этими словами королева отпустила Эдгара, и срочно вызвала к себе Бертольда, чтобы дать ему указание относительно денег для Приюта. Этого указания она, конечно, до беседы с сыном не отдавала и не отдала бы сейчас, если бы принц заупрямился.